Обольщение

Софи влекли спокойная сила, врожденная гордость и целостность характера, которые она чувствовала в графе. Она тайно мечтала о нем, думала как о честном благородном человеке, совершенно забывая о его наследном титуле.
Когда ослепительная Элизабет весьма преуспела в том, чтобы преклонение мужа сменилось болью и яростью, Софи очень хотелось помочь Рейвенвуду, успокоить его. Но он был недосягаем: искал утешения на континенте, сражаясь под знаменами Веллингтона.
По возвращении графа стало понятно, что он спрятал свои чувства где-то глубоко внутри и со всей страстью и энергией, на которые только был способен, обратился к земле.
Вороной жеребец очень подходит ему, подумала Софи. Она слышала, что коня зовут Ангелом, и оценила чувство юмора Рейвенвуда.
Ангел, словно творение мрака, принадлежал человеку, предпочитавшему жить в тени. Граф в седле казался одним целым с великолепным конем. Рейвенвуд был гибким и сильным, его руки, большие и ловкие, без труда могли задушить жену, как поговаривали местные жители, пронеслось в голове Софи.
Рейвенвуд не нуждался в подкладных плечах, чтобы подчеркнуть их ширину. А бриджи для верховой езды обрисовывали его мускулистые бедра.
Он знает толк в одежде, рассуждала Софи, но во всем Лондоне не отыскать столь искусного портного, который нарядом сумел бы смягчить неумолимую суровость вечно угрюмого лица Рейвенвуда.
Его волосы были такие же черные, как шелковистая шерсть жеребца. Глаза светились зеленым демоническим светом. Говорили, что все Рейвенвуды рождались с глазами под цвет фамильных изумрудов.
Но глаза графа смущали Софи не только своим цветом. Ее тревожил его оценивающий взгляд. «Интересно, чего я стою в глазах его светлости?»— спрашивала себя Софи.
Она натянула поводья, поправила перо на шляпе, спадавшее на глаза, и попыталась изобразить доброжелательную улыбку:
— Добрый день, милорд. Какая неожиданная встреча в лесу.
Вороной жеребец резко остановился в нескольких футах от Дансера. Рейвенвуд секунду молчал, изучая вежливую улыбку Софи. Но не поддержал предложенного светского тона.
— А что именно вы считаете удивительным в такой встрече? В конце концов, это моя земля. Я знал, что вы отправились навестить старуху Бесс, и догадался, какой путь вы изберете, чтобы добраться до Чесли-Корта.
— Вашей проницательностью можно только восхищаться, милорд. Достойный пример владения дедуктивным методом. Я обожаю логическое мышление.
— Вы прекрасно знали, что сегодня нам предстояло решить очень важное дело. И если вы умны — так, по крайней мере, утверждает ваш дед, — то должны были догадаться, что я хотел уладить все сегодня же. Следовательно, в нашей встрече нет ничего удивительного. Более того, я готов держать пари, что встреча предусмотрена вами заранее.
Софи крепко вцепилась в вожжи, мягкий голос словно обжигал ее изнутри. Дансер настороженно вскинул уши, и она тотчас расслабила пальцы. Бесс права, Рейвенвуд не тот человек, которого можно дергать за веревочку. С ним необходимо соблюдать осторожность.
— Видите ли, мои дела ведет дедушка, — сказала Софи. — Разве он не передал мой ответ на ваше предложение?
— Передал. — Рейвенвуд позволил своему норовистому жеребцу еще на несколько шагов приблизиться к Дан — .серу. — Но я решил не принимать ответ, не обсудив вопрос с вами лично.
— Совершенно справедливо, милорд, иначе не очень хорошо получается. Может быть, в Лондоне так принято решать подобного рода дела?
— Я хочу поговорить с вами. Вы же не жеманная пустышка, мисс Дорринг, и, пожалуйста, не надо меня дразнить. Вы вполне способны сами за себя отвечать. Так что объясните, в чем ваши затруднения, а я попытаюсь, если возможно, их решить.
— Затруднения, милорд?
Глаза его стали темно-зелеными.
— Я бы советовал вам не играть со мной, мисс Дорринг. Я не потворствую женщинам, которые пытаются дурачить меня.
— Я прекрасно понимаю вас, милорд. И поверьте, я не хотела бы связать себя с мужчиной, который потворствует женщине, особенно если она пытается его дурачить.
Рейвенвуд сощурился:
— Объяснитесь, пожалуйста.
Она слегка пожала плечами. Ее шляпка чуть съехала на лоб, и привычным жестом Софи попыталась отодвинуть мешавшее перо.
— Конечно, милорд. Вы заставляете меня говорить откровенно. Я вам не верю и не представляю нас с вами супружеской парой. Я трижды пыталась завести разговор, когда вы посещали Чесли-Корт в последние две недели. Но похоже, у вас не было никакого интереса обсуждать дело со мной. Вы относитесь к женитьбе, словно к покупке новой лошади. И признаться, я намеренно воспользовалась столь решительной тактикой сегодня, чтобы наконец привлечь к себе внимание:
Рейвенвуд взирал на Софи с холодным раздражением.
— Я все-таки прав: вы ничуть не удивлены, встретив меня здесь. Прекрасно. Сейчас вы полностью завладели моим вниманием, мисс Дорринг. И что же, на ваш взгляд, я должен понять?
— Я знаю, что вы ждете от меня, — заявила Софи. — Это совершенно ясно. Но вы не имеете ни малейшего понятия, чего хочу от вас я. А до тех пор, пока вы этого не поймете и не согласитесь с моими пожеланиями, наш брак будет невозможен.
— Значит, нам следует шаг за шагом двигаться в этом направлении, — сказал Рейвенвуд. — Вы утверждаете, что вам известны мои ожидания. Чего же, по-вашему, я жду?
— Наследника. И никаких волнений. Вам нужно, чтобы я вас ничем не беспокоила.
Рейвенвуд кивнул, нехотя соглашаясь. Его губы слегка скривились.
— Ну что ж, довольно кратко.
— И точно?
— Вполне, — усмехнулся он. — Нет никакого секрета в том, что мне нужен наследник. Три поколения Рейвенвудов владели имением, и я не хочу, чтобы традиция прервалась на мне.
— Иными словами, вы смотрите на меня, точно на кобылу для разведения молодняка?
Кожаное седло скрипнуло под графом, он угрожающе посмотрел на Софи.
— К сожалению, ваш дед не ошибся, — наконец проговорил он. — Чтение книг лишило вас деликатности, мисс Дорринг.
— О, я бываю куда более грубой, чем сейчас, милорд. Например, я могу заявить, что у вас в Лондоне есть любовница.
— Черт побери! Кто вам сообщил? Не лорд же Дорринг, могу поклясться!
— Да здесь все говорят о ней.
— А вы верите рассказам крестьян о жизни лондонского света? Однако, насколько мне известно, жители деревни не отлучаются от своих домов далее чем за несколько миль, — фыркнул Рейвенвуд.
— А разве по столице о вас ходят другие сплетни?
— Я начинаю думать, что вы намеренно желаете оскорбить меня, мисс Дорринг.
— Нет, милорд, просто я очень осторожна.
— Это упрямство, а не осторожность. Да пошевелите, наконец, своими мозгами! Если бы в моем поведении было хоть что-то предосудительное, неужели ваши воспитатели одобрили бы мое предложение?
— Поскольку ваше предложение руки и сердца подкрепляется солидной суммой, то безусловно.
Рейвенвуд слегка улыбнулся:
— Впрочем, может, вы и правы.
— А вы хотели бы утверждать, что все россказни несправедливы? — спросила, немного поколебавшись, Софи.
Рейвенвуд испытующе посмотрел на нее:
— А что еще вы слышали?
Софи не ожидала, что разговор примет такой необычный оборот.
— Вы имеете в виду, что я слышала, кроме того, что вы содержите любовницу?
— Если другие слухи столь же нелепы, как этот, вам должно быть стыдно за себя, мисс Дорринг.
— Увы, боюсь, я не наделена столь изысканным чувством, как стыд, милорд. Досадный недостаток — несомненно, но вам следует иметь его в виду. Слухи, конечно, могут быть очень нелепы, но, признаюсь, я не могу к ним не прислушиваться.
Граф стиснул зубы:
— Действительно, прискорбный недостаток. А что еще вы слышали?
— Ну, кроме пикантных подробностей о любовнице, говорят, что вы как-то дрались на дуэли.
— Неужели вы рассчитывали, что я могу подтвердить такую чушь?
— Еще я слышала, что вы отправили жену в деревню, потому что Она не смогла вам лодарить наследника! — выпалила Софи.