Исчезновение экипажа со станции "Санлайт" (СИ)

-В этом есть логика, - на мгновение я прервалась, залетая в личную каюту немецкого ученого Себастьяна. - Помню, когда я была маленькой, дедушка рассказывал мне сказку о космонавтах, которые летели к Юпитеру. У них тоже была нейросеть, подобная ВИНСу. Не помню подробностей, но в определенный момент она слетела с катушек и перебила весь экипаж - вот.
-Кажется, я знаю, о чем Вы говорите, - с энтузиазмом подхватил Вилли. - «Космическая одиссея» Артура Кларка, это была одна из первых книг, которую в меня загрузили, пока обучали. Тамошнего искусственного интеллекта звали ЭАЛ, он не являлся нейронной сетью и «слетел с катушек», как Вы говорите, лишь по той причине, что в нем произошел конфликт задач. Просто представьте себе программу, которая базируется на двух принципах: первый - она обязана исполнять всё, что говорит человек, второй - она не должна прекращать работу. И вот, первый пользователь говорит этой программе - выполни задачу ИКС. А второй тут же дополняет - не выполняй задачу ИКС. В логике программы происходит ошибка, ведь она не может удовлетворить требования обоих пользователей. Но так как и «вылететь» она тоже не может, то она идентифицирует ситуацию как «логический парадокс» и решает её так, как считает нужным. В условиях романа «Космическая одиссея» решить парадокс было невозможно. ЭАЛ должен был держать в секрете истинную цель космической экспедиции, а члены экипажа, сами того не желая, заставляли его раскрыть эту самую цель. Конфликт в логике и вынудил ЭАЛ убить экипаж, ведь нет экипажа - нет парадокса. Согласитесь, с программной точки зрения это действительно выход. Вот только ВИНС - это нейронная сеть, а ЭАЛ - нет. У ВИНСа такого конфликта попросту не будет. Даже если он столкнется с логическим парадоксом, то решит его подобно человеческому мозгу, для которого вариант «нет экипажа - нет парадокса» неприемлем, ведь так нас обучили. Безукоризненное исполнение приказов и следование субординации - это не основная задача ВИНСа. Конечно, он должен исполнять требования экипажа, но может и сделать по-своему, если сочтет, что это будет во благо остальным членам команды. Поэтому ЭАЛ из «Космической одиссеи» полностью ему проигрывает. Нейронные сети обыгрывают фантастов, счет - один-ноль, хи-хи.
Личные вещи Себастьяна летали подобно пушинкам из только что взбитой подушки. Обыкновенные личные вещи обыкновенного космонавта уж никак не располагали к объяснению таинственного исчезновения, пока я не заметила записку, приклеенную к столу скотчем. Текст был написан карандашом, буквы плясали в размере, съезжали друг на друга, словно писал это не взрослый человек, а хитрый, но волнующийся первоклассник, подделывающий записку от мамы. Я принялась читать, после чего ситуация на станции немного прояснилась.
«Дорогая Герти!
У каждого в жизни бывают свои взлеты и падения. И такое может случиться даже в невесомости. Если тебе передали эту записку, то станция «Санлайт» пережила такое падение, после которого не смогла оправиться.  Мы столкнулись с космическим мусором, который отрезал нам связь и лишил кислорода. «Санлайт» стал для нас могилой, и это та цена, которую мы заплатили за жадность. Если бы мы не согласились еще на один контракт, то были бы сейчас на Земле, в своих семейных кругах. Мы получили неимоверную сумму за первый год, но даже её нам показалось мало. Сколько бы денег нам не предлагали, нам было бы недостаточно, и мы бы слепо искали пути заработать еще больше, пока подобная трагедия не раскрыла бы нам глаза. И я раскаиваюсь. Мы все раскаиваемся.
Мой век на земле был недолог, но и на него выпало столько счастья, что можно лишь поблагодарить Бога за такой подарок, особенно за то чудо, что ты привнесла в мою жизнь. Поэтому, раз нам оказалось не суждено быть вместе на земле, то я буду ждать тебя там, где ты всегда могла меня найти - на небесах.
С любовью, твой Себастьян».
5 часов после «инцидента»
Бортинженер Джуллиан ворвался в рулевую рубку, застав в ней Орнеллу, что отчаянно, раз за разом, пыталась связаться с Землей по вышедшей из строя линии связи.
-Мне кажется, я смогу обустроить капсулу так, чтобы экипаж мог вернуться на домой, - сказал тот, добавив, пожалуй, самое страшное слово, которое только можно было придумать в этой ситуации. - Но...
-Но...? - протянула Орнелла вслед.
-Капсула будет рассчитана только на троих.
Новость Джуллиана еще несколько секунд летала в воздухе, пока мертвым грузом не свалилась на командира станции.
-Ты же не хочешь, чтобы это я решала, кому лететь? - с недоверием спросила та.
-Я хочу сказать, что нам нужно решить этот вопрос. Все в равной степени хотят жить, и каждый из нас заслуживает сидеть в капсуле. Но её невозможно оборудовать для семерых. Мы можем устроить лотерею с вытаскиванием соломинок или...
-Никакой лотереи, - вмешалась Орнелла. - Через пару часов Марина сообщит нам результаты обследований. Полетят те, у кого минимальные шансы проснуться после анабиоза.
А тем временем, в медкабинете, что где-то на другом крыле станции, Марина принимала очередного пациента - Чжимина. Тот сначала рассказал ей про хлореллу - фотосинтезирующую водоросль, разрастающуюся до невероятных размеров буквально за сутки. Ботаник был убежден, что эта водоросль обеспечит экипаж кислородом еще минут на сорок, если это вообще сыграет хоть какую-то роль. Затем, пока Марина брала у него анализы, он задал вопрос, который женщина ожидала услышать хоть от кого-то и даже заранее обдумала ответ:
-Умирать в криокапсуле - больно?
-Не больно, - ответила та, не отрываясь от анализов, пытаясь тем самым сохранять хладнокровие. - Ты не будешь осознавать, что происходит. Твое сердце замедлится, органы восприятия - затупятся. Тебя как будто введут в искусственную кому, в которой ты не отреагируешь ни на что, пока анабиоз не прекратится.
-Я буду видеть сны? - не успокаивался китаец.
-Некоторые выжившие говорили, что видели их, но не смогли пересказать. Так бывает, когда ты просыпаешься утром и пытаешься вспомнить, что тебе снилось пять минут назад. Сны выглядят реалистично, пока ты спишь, но стоит тебе проснуться - и они ускользают.
-А выходить из анабиоза - больно?
-Так, тихо! - воскликнула Марина голосом строгого учителя, поучающего нерадивого ученика. - Я понимаю, ты волнуешься. Все мы волнуемся. Но ты же знаешь, что случается, когда человек паникует? Он начинает потреблять больше кислорода. Я знаю, как тяжело сохранять спокойствие духа в такой ситуации, но будет лучше не забивать себе голову подобными мыслями, иначе можно за пару минут выдышать всё, что нам подарили твои хлореллы.
До конца процедуры Чжимин не проронил не слова. Результаты были готовы через пару часов после обследования, но Марина не оглашала их, пока не проверит своего последнего пациента - себя.
-ВИНС, ты здесь? - проговорила она, оставшись наедине. - Мне нужна помощь.
-Я здесь! - донеслось из динамиков по углам комнаты.
-Я не знаю, как поступить. Меня этому не учили. Я даже не ожидала, что у всех будут такие низкие показатели, - голос Марины задрожал, она хотела пуститься навзрыд, но продолжила, стиснув зубы. - Ужасно низкие показатели. Наверное, роль сыграло то, мы пребываем в космосе уже год. Нас приблизили к земным условиям, но человеческое тело не обманешь. У нескольких человек шанс проснуться - один к шести, у остальных - ниже. А у Вестера оказались проблемы с сердцем. Его шансы перенести анабиоз - нулевые. И знаешь, ВИНС, я хочу завысить показатели, когда буду объявлять их экипажу.
-Это ваше право, - донеслось из динамиков, - но Вы должны сохранять пропорции. Вы должны понимать, что если половина экипажа ляжет в анабиоз, то другой половине может хватить кислорода до прибытия помощи. Поэтому если и прибавлять проценты к вероятности успешного анабиоза, то не нарушая их вероятностной последовательности.
-А стоит ли? Стоит вообще питать их ложной надеждой? Они же скорее всего умрут. Все мы сдохнем, если Джуллиан не сотворит чудо и не соорудит нам спасательную капсулу.