81 (СИ)

Он спокойно сел, заставив тем самым Казую выпрямиться, поднялся с платформы и направился к раковине, встроенной в высокую тумбочку. Из крана хлынула тёплая вода, смешанная с антисептическими добавками. Хоаран невозмутимо намылил руки, хотя это и не требовалось, и ополоснул их, затем потянулся к полотенцу, но не обнаружил его на крючке.
Казуя чуть потеснил Хоарана, помахал у него перед носом полотенцем, опёрся руками о тумбочку, напряг мышцы, рывком вскинув своё тело вверх, и уселся на краю. Ногами он сжал бёдра рыжего и привлёк того к себе.
― Ты упоминал, что опыт у тебя есть.
― Не терпится проверить? ― прищурившись, спросил Хоаран. ― Ещё я упоминал, что не силён в этом.
― Я предпочёл бы составить собственное мнение. ― Казуя расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке.
Задумчивый взгляд ему понравился. Ему вообще нравилось, когда Хоаран всерьёз размышлял над его словами, потому что выглядело это многообещающе.
― Зачем тебе это нужно? Кажется странным. Было бы логичнее, если бы ты попытался провернуть со мной то же, что и с остальными.
― Но тебе бы это не понравилось, так? И ты сам сказал, что удовольствий не ищешь. А вот я ― ищу.
― Ищешь с тем, кто тебе в сыновья годится?
― Не держи меня за идиота. Я читал твоё досье и знаю, где ты вырос. Твои двадцать три всё равно что чьи-то сорок шесть, если не больше. ― Казуя расстегнул ещё три пуговицы.
― Может быть. Но почему бы тебе не выбрать кого-то другого? Полагаю, среди заключённых полно желающих…
― А вот это как раз по-детски, ― развеселился Казуя и расстегнул рубашку уже полностью. Кажется, слева ткань намокла под струёй воды, лившейся из крана. ― Я же сказал, что ищу удовольствий. Желающих, может, и хватает, но вряд ли их интересуют мои удовольствия. Разве что удовольствия их собственные.
― Почему же ты считаешь, что я от них отличаюсь? ― Хоаран невозмутимо проследил, как он расстегнул брюки.
― Ты сам сказал, что не интересуешься удовольствиями. И, как минимум, у тебя нет причины, чтобы…
― Ты уверен? ― чуть наклонившись вперёд, уточнил рыжий. Казуя невольно подался немного назад и поймал полный иронии взгляд.
― «Оружие и сила нужны воину для того, чтобы защищать то, что дорого, а не для уничтожения всего на своём пути». Ты ведь так говорил? Человек с такими взглядами… Да, я уверен.
Казуя бросил ладонь на шею Хоарана, притянул его к себе, вдохнул вновь запах масла и металла, а затем уверенно поцеловал. Ощутил на губах тёплый вкус молока и остро-сладкий ― паприки. Необычное сочетание…
Казуя отстранился всего на миллиметр и замер в ожидании. Ну и?
Как он и предполагал… Поцелуй Хоарана обжигал и напоминал собой ультиматум, такой же агрессивный, как и манеры Хоарана. Оперевшись на левую руку, Казуя послушно отклонился к стене, правой ладонью провёл по щеке Хоарана, затем запустил пальцы в рыжие волосы, чуть сжал длинноватые пряди. Они напоминали шёлк, если пропускать их меж пальцами, а если медленно перебирать и ворошить, то заметно, какие они густые и жёсткие. Будь они короткими, их жёсткость была бы явной, но прямо сейчас из-за своей длины они казались немного мягче.
― Не думаю, что тебе нужно именно это. Именно я, ― задумчиво произнёс Хоаран, разглядывая тем временем губы Казуи. Он делал это предельно сосредоточенно, словно собирался воспроизвести каждую чёрточку на холсте.
― А ты не думай на эту тему вообще, ― посоветовал ему Казуя, раздосадованный заминкой.
Их взгляды встретились. Непозволительно близко… Их лица отражались в тёмных зрачках друг друга.
― Я бы предпочёл, чтобы ты убрался обратно в свою нору, ― тихо, но чётко произнёс Хоаран.
― Жаждешь опять повисеть в цепях, рыжий?
― Ты не представляешь, как жажду, ― со смешком отозвался он. На лоб ему упала длинная прядь.
― Глупо. Единственный способ узнать, нужен ли мне именно ты или нет…
― Как раз это и глупо.
Между ними стеной застыла тишина, и лишь где-то у противоположной стены на расстоянии будто бы в сотню световых лет ненавязчиво звучала лихая мелодия рок-н-ролла. И рядом слабо шумела льющаяся из крана вода.
― Твой опыт.
― Что? ― Хоаран непонимающе нахмурился.
― Ты говорил, опыт у тебя есть.
― Это не тот опыт, который нужен тебе.
― Я сам его оценю. Или ты из тех, кто любит ломаться? Тебя ещё и уговаривать надо?
― Может быть. Тебя это удручает?
― Ещё как.
― Вот и отлично ― мы друг другу не подходим, ― довольно улыбнулся Хоаран.
Казуя прищурился и смерил его вызывающим взглядом.
― Ты тут уже больше месяца торчишь, почти два. Не поверю, что тебе не хочется. В твоём-то возрасте.
Хоаран весело хмыкнул, внезапно подался вперёд. И Казуя невольно прикрыл глаза, когда тёплое дыхание пощекотало его скулу.
― Допустим… ― едва слышно прозвучало возле уха. Низкие тихие нотки, чуть хриплые, околдовывающие. Мышцы сами по себе расслаблялись от этого голоса, накатывала приятная нега. ― Но с чего ты взял, что я тебя хочу? Всё ещё веришь в иллюзии? В твоём-то возрасте?
Он выпрямился и насмешливо посмотрел на Казую сверху вниз.
― Может быть, вся эта тюрьма тебе и принадлежит, но ты не можешь заставить меня тебя захотеть, знаешь ли. Это не в твоей вла…
Хоаран небрежно стёр кровь с разбитой губы ― просто провёл тыльной стороной ладони и слабо улыбнулся.
― Похоже, осознал собственное бессилие?
От второго удара Казуя воздержался, слез с возвышения и неторопливо принялся приводить одежду в порядок. Хоаран спокойно стоял себе и наблюдал, но в светло-карих глазах плясали озорные огоньки.
― Доволен собой?
― Сделал доброе дело ― раскрыл тебе глаза. Полагаю, это хороший повод для самодовольства, согласен?
Казуя шагнул вплотную к Хоарану и мрачно посмотрел ему в лицо, отметил ранку на губе и сжал кулаки.
― Полагаю, раскрыть глаза стоило бы тебе, ― тихо прорычал он, отступил, круто развернулся и твёрдо пошёл к выходу. Хотелось оглянуться, но Казуя запретил себе делать что-либо подобное.
Мальчишка решил поиграть с огнём? Прекрасно. Пускай играет. Беда в том, что Казуя действительно хотел его, именно этого рыжего насмешника, открыто признавшего свою вину на суде, спокойно прибывшего в тюрьму и желавшего просто отсидеть двенадцать лет, потому что заслужил. Странный. Феноменально странный мальчишка с прямым и честным взглядом, такой светлый и чистый, что это пробирало даже Казую.
«Оружие и сила нужны воину для защиты того, что дорого…»
Для защиты. Не для уничтожения.
Казуя не смог вспомнить никого, кто хотел бы защитить его. Отец пытался убить, унизить, ужалить побольнее. Сын хоть и не оскорблял, но желал ему отнюдь не долгих лет жизни. И… Нет, никто и никогда не пытался защитить его, разве что мать, но как же давно это было. Воспоминания о матери изрядно потускнели и истёрлись, в памяти осталось ничтожно мало ― жалкие крохи.
Если подумать, то к Казуе всегда все относились с трепетом и опаской, он внушал людям страх. И да, он к этому привык, как и привык всегда ждать подвоха, но этот рыжий… Хоаран не испытывал страха, не опасался и не трепетал. Из-за дурости и самоуверенности? Или из-за чего-то другого? Почему же не боялся? Почему так спокоен? И почему позволял себе то, что никто больше позволить не мог? И почему, чёрт возьми, сам Казуя с этим мирился? Нет, конечно, Казуя не собирался походить ни на своего отца, ни на сына. В отличие от них он, прежде всего, ценил разум и взвешенность. Ярость ослепляет, а слепота ― это слабость. Чтобы не быть слабым, он должен обладать холодной головой всегда.
Казуя добрался до конца коридора и свернул к лестнице, тогда лишь остановился и прислонился к стене плечом.
Мальчишку следовало наказать. Как? Снова «поучить»? Сломать пару костей? Сунуть в карцер? Можно, не вопрос, но что это даст? Верно, ничего. Казую это точно не устраивало.
Стиснуть кулаки, ощутить напряжение мышц под кожей, пережить обманутые ожидания и усмирить неудовлетворённую жажду. Внутри крутилась боль, фантомная боль от возбуждения, которое так и не получило выхода. Как это, оказывается, паршиво. Почти позабыл это чувство за миновавшие годы.