Запах соли, крики птиц

Вместе с тем ее не оставляло какое-то внутреннее беспокойство. Словно Лиллемур пыталась привлечь к чему-то ее внимание. Но Барби загоняла это чувство обратно. Некоторые вещи она не могла себе позволить выпустить наружу.
Перед ней по движущейся ленте продолжали ползти товары. И конца им видно не было.
Поиски в архиве, как всегда, оказались скучной и трудоемкой работой. Ничего не лежало на отведенных местах. Патрик сидел на полу, скрестив ноги, посреди множества ящиков. Он знал, какого типа документы разыскивает, и явно по наивности полагал, что они окажутся в ящике с надписью «Учебные материалы». Но не тут-то было.
На лестнице послышались шаги, и он поднял взгляд. Появился Мартин.
— Привет, Анника сказала, что видела, как ты спускался сюда. Чем ты занимаешься? — Мартин с изумлением разглядывал стоявшие вокруг Патрика ящики.
— Ищу записи с конференции в Хальмстаде, на которую ездил пару лет назад. Всегда ведь думаешь, что в устройстве архива должна присутствовать логика. Ан нет, какой-то идиот все переставил, и теперь ничего не найти. — Он бросил в ящик еще одну кипу бумаг, которые тоже хранились не на месте.
— Анника давно ругает нас за то, что мы не раскладываем тут бумаги по порядку. Она уверяет, что расставляет все по местам, а потом у документов словно вырастают ноги.
— Да, не понимаю, почему люди просто не в силах класть вещи туда, откуда их взяли. Я знаю, что положил записи в папку, которую заархивировал в этом ящике, — он указал на ящик с надписью «Учебные материалы», — но теперь их совершенно точно здесь нет. Возникает вопрос, в каком из этих дурацких ящиков они находятся. «Исчезнувшие люди», «Законченные расследования», «Незаконченные расследования», и так далее, и так далее… Можешь гадать с таким же успехом, как и я. — Он обвел рукой маленькое подвальное помещение, от пола до потолка заполненное ящиками.
— Меня больше всего восхищает то, что ты архивируешь свои записи с конференций. Мои по-прежнему валяются у меня в кабинете в живописном беспорядке.
— Теперь я понимаю, что мне следовало поступать так же. Но я по наивности полагал, что они могут принести пользу кому-нибудь из коллег…
Патрик вздохнул, схватил еще кипу документов и начал их перелистывать. Мартин уселся на полу рядом с ним и тоже взялся за один из ящиков.
— Я тебе помогу, тогда дело пойдет побыстрее. Что мне искать? Что это была за конференция? И зачем тебе понадобились те записи?
— Если мне не изменяет память, это была конференция в Хальмстаде в две тысячи втором году. Там речь шла о разных странных случаях со многими вопросительными знаками, которые так и не удалось снять, — не отрывая глаз от бумаг, ответил Патрик.
— О'кей? — вопросительно произнес Мартин, ожидая продолжения.
— Расскажу больше, когда мы найдем записи. У меня пока есть только смутная идея, поэтому я хочу освежить память, прежде чем что-либо говорить.
— О'кей, — теперь уже без вопросительной интонации повторил Мартин. Любопытство его, однако, не покидало, но он достаточно хорошо знал Патрика, чтобы понимать, что давить на него не имеет смысла.
Внезапно Патрик поднял взгляд и лукаво улыбнулся.
— Но я расскажу, если ты расскажешь…
— Расскажу что? — удивленно переспросил Мартин, но, увидев улыбку товарища, понял, на что тот намекает. Он засмеялся. — Ладно, договорились. Когда ты расскажешь, я тоже расскажу.
После часа бесплодного перелистывания Патрик вдруг возликовал.
— Вот они! — Он выдернул бумаги из пластиковой папочки.
Мартин узнал почерк Патрика и попытался прочесть текст вверх ногами. Получалось неважно, и он, разочарованный, принялся ждать, пока тот сам просмотрит записи. Прочтя три страницы, Патрик вдруг остановил указательный палец посередине листа. Между бровями у него образовалась глубокая морщина, и Мартин попытался мысленно призвать его читать побыстрее. Через несколько минут, показавшихся вечностью, Патрик торжествующе поднял взгляд.
— О'кей, выкладывай сперва твою тайну, — потребовал он.
— Э, прекрати, я просто умираю от любопытства. — Мартин засмеялся и попробовал вырвать бумаги из рук Патрика. Однако коллега, похоже, оказался готов к маневру, поскольку быстро отдернул их, подняв в воздух.
— И не думай, сперва ты, потом я.
— Любишь ты, паразит, задираться… — Мартин вздохнул. — Ну да, ты правильно думаешь. У нас с Пией будет ребенок. В конце ноября. — Он предостерегающе поднял указательный палец. — Но не смей пока никому говорить! У нас еще только восьмая неделя, и мы хотим хотя бы до тринадцатой сохранить это в тайне.
Патрик поднял вверх обе руки. Бумаги, которые он держал в правой, разлетелись.
— Обещаю молчать как камень. Но, черт возьми, поздравляю!
Лицо Мартина расплылось в улыбке. Ему не терпелось поделиться замечательной новостью, и он уже несколько раз чуть было не поведал ее Патрику, однако Пия хотела подождать, пока пройдет первая критическая треть, и он подчинился. Но теперь, хоть кому-то рассказав, получил большое удовольствие.
— Ну вот, ты все знаешь. Говори, зачем мы последний час просидели тут, копаясь в пыли.
Патрик сразу обрел серьезность и протянул Мартину документ, указав пальцем, откуда следует начинать читать, а сам стал ждать. Вскоре Мартин с удивлением поднял взгляд.
— Теперь нет никаких сомнений в том, что Марит действительно убили, — заявил Патрик.
— Да, ты прав.
Один ответ они получили. Но этот ответ только увеличил количество вопросов. Им предстояла огромная работа.
Он гремел противнями так, что слышно было даже в магазине. Мехмет сунул голову во внутреннее помещение пекарни.
— Чем ты, черт подери, занимаешься? Громишь заведение?
— Не твое дело! — Уффе демонстративно вновь громыхнул железными листами.
— Сорри… — Мехмет поднял руки, приготовившись отразить удар. — Встал не с той ноги или…
Уффе не ответил. Он сосредоточенно покидал противни один на другой, а затем тяжело опустился на стул. Все это начинало ему чертовски надоедать. «Покажи мне Танум» не отвечал его ожиданиям, во всяком случае, пока. До него только теперь дошло, что ему действительно придется работать по-настоящему. Явный недочет в протоколе. Уффе еще никогда не пробовал честно отпахать целый рабочий день. До сих пор кое-какие взломы квартир, скромный грабеж и тому подобные делишки давали средства к существованию неработающему человеку — разумеется, не особо шикарному, он ведь отваживался только на мелкие преступления — но вполне удовлетворительному, поэтому можно было не вкалывать. И вот он угодил сюда. Даже жизнь на острове была легче — там он мог целыми днями валяться на солнце и трепаться с другими участниками. Периодически возникали какие-то соревнования и конкурс на роль Робинзона, а в остальном — чистая халява. Конечно, блин, ему все время хотелось жрать, но переносить голод оказалось куда легче, чем он предполагал.
Остальные участники шоу «Покажи мне Танум» тоже не оправдывали его ожиданий. Сплошные придурки. Этот чертовски примерный Мехмет, который совершенно добровольно вкалывает в пекарне как зверь. Калле, участвующий в шоу только для того, чтобы продолжать оставаться королем дорогих кабаков Стокгольма. Тина — такая высокомерная и надменная, что ее все время хочется поставить на место. А Йонна — чертова неудачница. Ее стремления резаться он просто не понимал. И в довершение всего — Барби. Лицо Уффе помрачнело. С этой сукой он еще разберется. Если она думает, что ей что-либо сойдет с рук, то здорово ошибается. Услышанное сегодня утром утвердило его в мысли о необходимости перекинуться парой слов с этой напыщенной силиконовой телкой.
— Уффе, ты сегодня собираешься работать? — Симон смотрел на него с вызовом, и Уффе со вздохом поднялся со стула.
Он ухмыльнулся в сторону висящей камеры и вышел в магазин. Придется принести себя в жертву и немного повкалывать. Но вечером… вечером он задаст Барби жару.