Король говорит!

Чемберлен еще находился в Германии, когда на следующий день Лог встретился с королем. Поводом была речь, которую королю предстояло произнести 27 сентября при спуске на воду «Королевы Елизаветы». Мысли короля, вполне естественно, были заняты ухудшением международной ситуации, и он хотел узнать от Лога, что думают рядовые люди о возможной войне. Короля, как и многих людей его поколения, так ужаснула бойня Первой мировой войны, что он считал все что угодно, даже умиротворение нацистского вождя, предпочтительным в сравнении с новым всемирным конфликтом. «Вы бы поразились, Лог, узнав, сколько людей желает любой ценой ввергнуть Британию в войну», — сказал он.
Даже если бы король думал иначе, он почти ничего не мог сделать: влиятельность монарха существенно уменьшилась за предыдущие тридцать лет. В первое десятилетие века его дед Эдуард VII активно участвовал в международной политике, помогая проложить дорогу к Entente Cordiale[113] с Францией в 1904 году. В отличие от него, Георг VI практически не имел возможности влиять на политику, осуществляемую Чемберленом и его министрами.
И вот ранним утром 30 сентября Чемберлен и его французский коллега Эдуард Даладье вместе с Гитлером и Муссолини подписали документ, известный как Мюнхенское соглашение, — оно позволило Германии аннексировать Судеты. По возвращении в Лондон Чемберлен торжествующе помахал копией соглашения перед ликующими толпами в Хестонском аэропорту, заявив о своей уверенности в том, что это означает «мир в наше время». Многие поверили ему.
Мюнхен, однако, не предотвратил войны. Он лишь отсрочил ее. В последующие месяцы Лог продолжал встречаться с королем, сделавшись частым посетителем Букингемского дворца: не могло быть и речи о том, чтобы король посещал Лога на Харли-стрит, как он делал, будучи герцогом Йоркским.
Ближайшей задачей для короля была речь, которую ему предстояло произнести на официальном открытии сессии парламента, назначенном на 3 ноября 1938 года. Кроме того, он готовился к важной поездке — путешествию на месяц в Канаду, которое должно было начаться в мае 1939 года. То был первый визит в эту страну правящего британского монарха, что в некотором роде делало его даже значительнее, чем поездка короля в Австралию и Новую Зеландию более десяти лет назад, в связи с которой и началось его общение с Логом. В своей речи он должен был подтвердить, что, находясь в Канаде, примет приглашение президента Франклина Делано Рузвельта нанести краткий частный визит через границу в Соединенные Штаты. Визиты были связаны не только с укреплением связей Британии с двумя североамериканскими державами. Это было также сознательной попыткой укрепить взаимопонимание в преддверии конфликта с нацистской Германией, который теперь уже представлялся неизбежным.
3 ноября Лога попросили быть во дворце в шесть часов вечера, чтобы прорепетировать речь с королем. Он появился на пятнадцать минут раньше и зашел к Александру Хардинжу, который показал ему текст речи. Читая его, Лог был рад узнать, что король намерен принять приглашение Рузвельта. «Я считаю это важнейшим жестом во имя мира во всем мире, — записал он в дневнике. — Конечно, многие граждане США будут возражать и говорить, что это политическая показуха, но они во всем готовы видеть или политику, или деньги».
Пока он читал, вошел помощник личного королевского секретаря Эрик Майвилл, и они с Хардинжем стали подробно обсуждать, насколько уместно королю брать с собой в Канаду представителей королевского двора. Не в состоянии решить этот вопрос, они обратились за советом к Логу как к «человеку из колоний». Лог с детства хранил самые теплые воспоминания о визите в Аделаиду короля Георга V, когда тот еще был герцогом Йоркским. «Чем больше пышности, тем лучше», — сказал он. «Они согласились, а лорд-гофмейстер, вероятно, так никогда и не узнал, что своим участием в канадской поездке обязан совету „человека из колоний“ — Лайонела Лога».
У короля был усталый вид, вероятно вполне объяснимый тем, что в то утро он встал в четыре часа, чтобы поехать на утиную охоту в Сандрингем. На взгляд Лога, однако, он выглядел вполне здоровым. Они дважды прошли по тексту речи: в первый раз она заняла тринадцать минут, во второй ее удалось вместить в одиннадцать. Но написана она была, как обычно, довольно трудным языком, и они условились еще о двух встречах для дальнейшей подготовки. Перед уходом Лога, за несколько минут до семи часов, восьмилетняя принцесса Маргарет пришла пожелать отцу спокойной ночи. «Какая радость смотреть, как они играют, — подумал Лог. — Он глаз от нее не отрывает, когда она в комнате».
Лог вновь встретился с королем утром перед открытием сессии парламента для последней репетиции речи. «Хороший результат, хотя текст ужасно многословен, — отметил он в дневнике. — Он занял ровно одиннадцать минут, было бы интересно узнать, за сколько минут король его произнесет». Лог не мог сам пойти в парламент, но капитан Чарльз Лэм, один из королевских служащих, который должен был присутствовать на заседании, пообещал прохронометрировать речь и позвонить ему сразу по окончании. Лэм позже сообщил, что король говорил тринадцать минут и четыре раза запнулся.
К облегчению Лога, а еще более самого короля, было решено, что в этом году не будет рождественского обращения. Предыдущее было одноразовым событием, лишь по случаю коронации. Но облегчение было лишь временным: на протяжении визита в Северную Америку королю предстояло неоднократно выступать с речами, важнейшей из которых была речь в Виннипеге 24 мая, в День Империи. Впервые его отмечали в 1902 году, в день рождения королевы Виктории, которая скончалась за год до того. Он призван был напоминать детям, что означает быть «сыновьями и дочерьми славной Империи». В текущей ситуации сильнейшего международного напряжения он давал жителям империи возможность продемонстрировать свою солидарность с метрополией.
Все эти речи, само собой разумеется, предполагали ряд занятий короля с Логом. Письмо, присланное из дворца 10 марта, например, подтверждало договоренность на 16, 17 и 20 марта. Такие частые посещения означали также, что Лог стал чаще видеть членов семьи короля. Во время первой из этих встреч принцесса Маргарет Роз опять прервала их занятие, покорив Лога своим обаянием, как это всегда делала ее мать. «Какая очаровательная взрослая не по годам маленькая женщина с сияющими глазами, которые ничего не пропустят, — писал Лог. — Она только что вернулась с танцевального занятия и показала нам, как в последних па шотландского флинга поцарапала ноги своими туфельками, и, показав ссадины, попросила „что-нибудь с ними сделать“».
В следующем месяце у Лога произошла неожиданная встреча с величественной королевой Марией, королевой-матерью, которой к тому времени было уже за семьдесят. Он шел по изгибу коридора, направляясь с визитом к королю, и за одним из поворотов заметил стоящего навытяжку лакея. Через несколько шагов он увидел двух идущих навстречу женщин, одна из которых опиралась на трость. Сердце у Лога замерло, когда он внезапно осознал, кто это.
«Я отступил к стене и поклонился, они поравнялись со мной и остановились, и я боялся, что сердце мое тоже остановится, — писал в своем дневнике Лог, переходя на восторженную манеру, к которой всякий раз обращался, рассказывая о встречах с представительницами королевской семьи. — Королева медленно приблизилась и, протянув мне руку, сказала: „Я вас знаю — вы приезжали в Сандрингем. Конечно же, вы Лог. Очень рада вас видеть“».
Позже, когда он сказал королю, как был изумлен, что королева-мать узнала его, король ответил: «Да, она удивительная женщина».
Король и королева должны были 5 мая 1939 года отбыть на борту лайнера Канадско-Тихоокеанского пароходства «Императрица Австралии» в двенадцатидневное путешествие через Северную Атлантику. Накануне днем Лог был вызван во дворец. Он дал Томми Ласеллзу, который сопровождал королевскую чету, необходимые инструкции о том, как помочь королю подготовиться к выступлению по радио. Один из важных советов заключался в том, что (вопреки впечатлению, создаваемому всеми фотографиями короля, сидящего перед микрофоном) на самом деле он предпочитает стоять. И на этот раз (как прежде, при поездке короля в Австралию) не было речи о включении Лога в число сопровождающих — да он и не стремился к этому. «Мой удивительный пациент поразительно хорошо справляется со своей задачей, — писал Лог своему шурину Руперту. — По-моему, мне нет никакой необходимости ехать».