Оракул Чернобыля

Дым уже начал рассеиваться, но выстрелов до сих пор не прозвучало, а сталкеру еще нужно было закончить дело с последним мародером. Сифыч не сомневался, что у Таксиста нет шансов. Хоть тот и сильно удивил его, убив двоих боевиков, не имея опыта стрельбы с оптически прицелом, но против последнего Таксист определенно не выстоит. Сифыч специально оставлял его напоследок, в стиле движений, с которыми двигался мародер, хорошо угадывалась выучка бойца спецподразделений.
Но ставка Сифыча не сыграла. Прозвучал знакомый выстрел АК-74 и через несколько минут сталкер увидел таксиста бегущим из леса к трактору.
— Ай да Таксист! Ай да сукин сын! — Сифыч улыбнулся себе в ус, еще раз, про себя отметил везение Таксиста и, закинув винторез за спину, пошел к изрешеченному пулями трактору.
Дымовая завеса, ранее плотной стеной срывавшая поле боя, рассеялась. Мои предположения о том, что мародеры сбежали, не подтвердились, о чем говорили шесть мертвых тел, в неестественных позах, лежавших на поле сражения. Скорее всего, это дело рук Сифыча, а я уже было подумал, что он меня бросил, но оказалось, что я в нем ошибался. Еще раз, посмотрев в оптику на старую ферму и не заметив никакого движения, я решил перебраться обратно к трактору, где лежал подстреленный мной мародер.
Я подошел к убитому мной человеку. Его безжизненное тело с отстреленной наполовину головой запрокинулось на левый бок. Его лица невозможно было разобрать. На ноже грейдера запеклась густая кровавая субстанция, вперемешку с остатками мозга, из раздробленного черепа, еще сочилась струйка крови, стекая на землю и пропитывая собой прошлогоднюю листву. В оптический прицел автомата это зрелище казалось менее ужасающим, чем оно оказалось с близкого расстояния.
Осознание того, что это совершил я, никак не укладывалось в голове, противоречивые чувства захлестнули мой разум, чувства нравственности, и морали которые отличают человека от кровожадного животного, схватилось в смертельной схватке с инстинктом самосохранения. Две нерушимые истины дрались не на жизнь, а насмерть. Первая твердила о неправильности моего поступка, о том, что я не вправе забирать чужую жизнь и твердить суд, о том, что я преступил невидимую черту, и нет мне спасения от себя и от всевышнего, и бремя убийцы мне нести до конца своих дней, не имея права на искупление. Вторая же истина приводила лишь один аргумент в многочисленные выпады первой, о том, что я не в праве был отдать свою жизнь и сделал все так, как должно было быть.
Запах крови исходящий от трупа ударил мне в нос, в голове схватка двух истин достигла своего апогея, чувство отвращения от происходящего поставило меня на четвереньки и меня просто начало тошнить, тошнить, так как меня никогда в жизни не тошнило. Мне казалось, что мои внутренности разом захотели выйти вовне, боль при каждом следующем приступе пронзало все тело изнутри, казалось, что это никогда не закончиться и если бы не чьи-то руки, поднявшие меня и влившие мне в глотку чистого спирта, неизвестно чем бы закончился мой приступ.
Несколько глотков обжигающего спирта начали возвращать меня обратно в реальность, с каждым новым глотком мое состояние улучшалось, и организм постепенно начинал приходить в свое нормальное состояние, тошнота отступила и я, открыл глаза, и поднялся с четверенек в вертикальное положение. Передо мной стоял Сифыч, закручивающий пробку на фляжку со спиртом.
— Первый раз? — спросил он, возвращая флягу на ремень защитного комбинезона, — ты все правильно сделал, иначе сам бы здесь лежал с простреленной головой. Старайся не думать об этом.
— Все нормально, — я еще раз посмотрел на тело убитого, спирт и поддержка моей правоты словами Сифыча сделали свое дело, истина инстинкта самосохранения окончательно взяла верх, оттесняя собой глубоко в подсознание другие эмоции, — я в норме.
— А ты молодец Таксист, — Сифыч извлек из под трактора свой рюкзак и стал одевать плащ, превращаясь из матерого сталкера обратно в неприметного вида дачника, — я вообще не ожидал, что ты кого ни будь подстрелишь, а ты троих положил.
— Я же говорил, водили на стрельбище, и вообще какого черта ты мне о трассерах не сказал, да меня чуть не убили из-за тебя! — я замахнулся правой рукой и постарался попасть ему в челюсть, но сталкер, не смотря на большой рюкзак за плечами, оказался быстрее. Он отошел на шаг в сторону, перехватил мою руку и я, даже не успев заметить как, оказался на земле лежащим лицом вниз. На шее чувствовалось колено Сифыча, а моя правая рука была вывернута в сторону, лишая меня каких либо движений.
— Успокойся Таксист, — Сифыч в любой момент мог сломать мне руку, но не делал этого, — я специально тебе ничего не сказал, иначе бы ты не согласился и мы бы сутки выкуривали бандитов из развалин. Все было под моим контролем, и ты все сделал правильно. Я сейчас встану, ты успокоишься и обдумаешь мои слова. И еще одно, попытаешься снова меня ударить, останешься без руки.
Сифыч отпустил меня, в его словах была доля истины, и я под другим углом взглянул на ситуацию. Все-таки он был прав во всем, и если бы он меня предупредил заранее, я бы не стал стрелять трассирующими пулями и исполнять роль приманки добровольно. Все доводы Сифыча были обоснованы, и у меня не было причин в нем сомневаться. Единственное что не вписывалось в картину, это слова о том, что все было под контролем, ведь последний бандит все-таки сумел добраться до трактора. Этот маленький нюанс я решил опустить и не обращать на него внимания, про себя отметив, что никому здесь нельзя доверять, а тем более Сифычу который мной банально воспользовался. Мне не было смысла ссориться с Сифычем, ведь один я до темной долины не доберусь. Сыграв роль простачка, я извинился перед сталкером, полностью признал свою неправоту и, списав свой срыв на нервное состояние, таким образом, исчерпал инцидент.
— Ладно, нам пора, — сказал Сифыч и сверился с ПДА, — обыщи трупы, забери все ценное что найдешь и собери все их оружие.
— А зачем, — удивился я.
— А ты что в темную долину в своей куртке собрался идти? — спросил меня сталкер, — там же горячие пятна кругом, и фон повышен. Тебе комбинезон нужен, хотя бы СЗК-1. На кордоне зайдем к барыге, сдашь хабар, может и хватит на защиту.
— И еще, — Сифыч извлек из ножен свой огромный мачете, — отрубишь им головы.
— Чего, чего? — моему удивлению не было предела, — Ты, что сума сошел? Они же мертвые. Их похоронить надо, а не головы отрубать.
— Если их похоронить, или оставить здесь, то через пару часов за нами будут идти восемь ходячих зомби, — мой отказ не на шутку рассердил Сифыча, — Ты что хочешь их еще раз перестрелять?
От обезглавливания трупов я наотрез отказался, и пока недовольный сталкер, занимался грязной работой, я обыскал тела бывших мародеров. На ферме нашелся большой рюкзак, куда и отправился мой первый хабар, который составили: фляжка с водой, 37 рожков с патронами, четыре пистолета системы Макарова с запасными обоймами, две аптечки с препаратами от радиационного заражения, восемнадцать осколочных и пять дымовых гранат, бинты, консервы, водка, около блока сигарет, два ПДА, и один специальный сканер, который нашелся у главаря. Также у главаря бандитов я нашел отличную зажигалку фирмы Зиппо с гравировкой в виде оскалившейся головы волка, которую оставил себе, взамен моей почти закончившейся одноразовой. Автоматы, собранные у бандитов я разобрал, детали и приклады упаковал в рюкзак, а сами рамы завернул в куртку, которую снял с одного из бандитов, перетянул сверток трофейным ремнем и прикрепил его к рюкзаку, как это было сделано у Сифыча.
Денег и других ценных вещей у мародеров не обнаружилось, со слов сталкера все деньги бригады обычно хранились в общаке, который держал главарь в тайнике. Это обеспечивало его неприкосновенность и каждый член банды был готов защищать своего главаря, не жалея собственной жизни. Собрав и упаковав трофеи, я закинул рюкзак за плечи, вес которого не добавил мне оптимизма, и мы с Сифычем отправились на кордон.