Оракул Чернобыля

— Что это было?!! — закричал я, еще прибывая в шоке от увиденного, — Какого черта?
— Надо обходить, — игнорируя мои возгласы, обратился Прохор к Сникерсу, сейчас обозначу границы и двинемся дальше.
— Слушай, Таксист, а ты везучий, — Сникерс смотрел в сторону расплавленного камня, — Третий год зону топчу, а такого не видел, что бы «жарка» камень расплавила. Чудеса! А ты первый день в зоне и сразу такое. Везунчик.
— Это точно, — согласился я. Теперь я понял про какие «жарки» мне твердил Сникерс, и Прохор со своими гайками перестал казаться мне странным.
— Надо на карте отметить, — сказал Сникерс. Он отстегнул кармашек на левом предплечье, который прикрывал прикрепленный наладонник, и правой рукой начал набирать данные, — Эй Таксист! Как назовем то новое чудо зоны?
— А, что? — я отвлекся от рассматривания жидкого камня и повернулся к Сникерсу.
— Я говорю, как новую аномалию назовем? Может «супер-жарка»? — весело спросил Сникерс, глядя в свой наладонник.
— Уж лучше скороварка! — я не обращая на него внимания продолжил рассматривать остатки расплавленного камня.
— А что, звучит! Вон как она камни скоро варит. Так и запишем. Жаркий лес. Скороварка. Описание: Внешние признаки присутствия — отсутствуют. ПДА — не обнаруживает. Оптимальный способ обнаружения — болт. Проявляется в виде огненного столба. Высота 5 метров, диаметр 1,5 метра. Температура запредельная (прим. Способна расплавить камень.), — А что сойдет для сельской местности. Так. Отправить. Готово.
Пока Сникерс вводил в свой наладонник данные о новом чуде, Прохор тем временем нашел способ обойти «скороварку» и мы отправились дальше. После всего увиденного совет идти след в след выполнялся мной безукоризненно. И если раньше я считал своих спутников не совсем нормальными, то теперь я кардинально изменил свое отношение и к ним и к происходящему в целом. Было видно, что парни знают свое дело, и знают гораздо лучше меня. Если Сникерс сказал, что три года здесь живет, со всеми этими Хренями и скороварками и еще бог знает с чем, значит, знает и умеет он много. А о Прохоре вообще говорить не приходиться. Если он простым болтом нашел способ обнаружить смертельную аномалию, и вывести нас живыми из «Жаркого леса», его опыт в выживании здесь не поддается сомнению. По всей видимости, единственным ненормальным являлся здесь я. Ведь то, что на первый взгляд казалось мне странным и абсурдным, в итоге спасало нам жизнь. И наоборот, то, что казалось вполне нормальным — было сравни самоубийству. Ведь если бы мы продолжали свой бег, то непременно бы угодили в какую-нибудь ловушку. Единственный вывод, который можно было сделать — это впредь слушать своих спутников, выполнять все их требования дословно, даже если попросят прыгать на одной ноге, и ни чему не удивляться. Тогда, может быть, я и выживу.
Из «Жаркого леса» мы вышли без приключений. Больше нам не встретилась ни одна «скороварка», а обычные «жарки» Прохор чуял и без болта. Они и вправду отличались. В отличие от «скороварки», плавящей камни, обычные «жарки» не достигали таких размеров, возникали без хлопка, а лишь с шипением, напоминающим звук работающего автогена, и камни не плавили. Но и обычной «жарки» было бы достаточно, чтобы превратить человека в хорошо прожаренный стейк.
По дороге я спросил у Сникерса откуда они берутся, эти «жарки» и «скороварки», на что, как всегда так и не получил вразумительного ответа. Все объяснения закончилось тем, что «жарки» и все остальное — это сгустки аномальной энергии, и никто не знает природу их происхождения. Но признаки их присутствия определить можно по окружающим предмета. Жарки, например, глазу невидимы, пока не детонируют, но вокруг себя оставляют следы, которые можно разглядеть. Пожухлая небольшим кругом трава, например, или обгоревшие деревья, сучки, корни, воздух, к примеру, раскаленный, как в пустыне или от асфальта летом. Поэтому и не ходят в «Жаркий лес» сталкеры, в нем все испепелено, и обнаружить аномалию крайне тяжело. В общем, много всяких факторов. И на каждую аномалию он свой, и для того что бы выжить в зоне, всегда нужно смотреть куда идешь и на что наступаешь.
За «Жарким лесом» начался обычный лес, такой же в котором я уже бывал. Это был даже не лес, а скорее пролесок. Деревья становились все реже и мы, в конце концов, выбрались из него. Прохор прекратил бросать болты, и мы ускорил темп. Впереди было открытое пространство, что-то вроде небольшого поля шириной около километра, по левую сторону которого уходил злополучный лес, а по правую рос невысокий кустарник, густой стеной уходящий вдаль. Впереди виднелся какой-то поселок, и, по всей видимости, мы держали путь именно туда. Идти стало легче и даже немного веселей. На наших глазах небо снова сменило свой цвет и перекрасилось из тяжелого, свинцового в темно-зеленый. Я прежде никогда такого не видел, что бы небо, было зеленым, да и вообще меняло цвет. Ощущение как будто идешь под огромным куполом, выкрашенным в зеленый, и вот-вот он треснет, и упадет многотонными обломками на землю погребая под собой неудачных путников.
— А что с небом? — спросил я.
— Опаздываем. Скоро Выброс. Бегом, — и Прохор бросился бежать.
Первый раз за все продолжение пути я не затупил и стартовал вслед за Прохором. Тот марш-бросок, что мы проделали раньше, оказался легкой пробежкой по сравнению с этим стремительным спринтом. Это был забег на выживание. Я пытался догнать Прохора, но заметно отставал от него. В спину мне дышал Сникерс, но почему-то не обгонял меня, хоть с легкостью мог это сделать.
— Давай Таксист! Поднажми! Уже мало осталось! — Сникерс пытался меня подбодрить.
Я собрал все оставшиеся силы в кулак и нацелил сознание на рюкзак Прохора. Лишь бы получилось. И получилось. Тело опять стало легче, бежать стало не трудно, второе дыхание открылось, и я стал его догонять. В нашем стремительном броске, деревня приближалась все ближе и ближе. Уже можно было рассмотреть первые дома, потерявшие и намек на какой либо цвет. С провалившимися крышами и щербатыми заборами, они сиротливо смотрели слепыми глазницами разбитых окон на бегущих к ним людей, молчаливо делая ставки на их жизни. Успеют или нет?
Мы уже вбежали в деревню, или в то, что он нее осталось. Всего несколько уцелевших домов, остальные как памятники некогда жившим здесь людям, смотрели в небо стволами обгоревших печей.
— Нам к третьему! — крикнул Прохор и побежал быстрее.
Третий уцелевший дом был в метрах ста от того места, где мы бежали в тот момент. Воздух стал плотнее, тяжелее, в ушах раздавался монотонный низкий гул. Небо снова изменило цвет с темно-зеленого на кроваво-алый. По нему медленно во все стороны расходились трещины в виде молний, но уж слишком медленны были эти трещины для молний. Гул скрасился какофонией неразборчивых звуков, криков, писка и лая, который приближался с той стороны деревни, куда мы так быстро бежали. И не добежав до нужного нам дома метров пятьдесят, мы увидели ее. Это была лавина. Лавина из живых существ дико несущихся нам навстречу. Это была стена из плоти и крови, обезображенных мутацией существ, которая сметала все на своем пути. Остова полуразрушенных домов сминались как картонные коробки на пути живого потока. Звери наскакивали друг на друга, не давая упавшим шанса выжить, душераздирающие звуки исходили от раздавленных лавиной, ее же обитателей. Она двигалась на нас.
— Это Гон! Сникерс, ко мне, Таксист не отставай, — скомандовал Прохор.
Сникерс с легкостью обогнал меня и побежал рядом с Прохором. Ничего друг другу, не говоря, они сбросили с плеч автоматы, и на бегу начали стрелять в надвигающуюся на нас и на третий уцелевший дом, живую лавину монстров. Промахнуться было невозможно. Пули разрывали плоть несущихся в диком гоне существ, те падали, на их трупы налетали бегущие сзади, спотыкались и падали в общую кучу. Затем пытались подняться. У некоторых получалось, некоторые растаптывались своими же сородичами. В общей массе бегущих монстров, трудно было рассмотреть и понять что же это, мне удалось разобрать пару таких же хреней, как та, что гналась за мной в лесу. Были среди них и огромные собаки без глаз, и даже пару существ очень похожих на людей. Были и вовсе непонятные существа то ли кабаны, то ли медведи, то ли и то и другое вместе взятое.