Союз одиноких сердец

Но он ни с кем не мог поделиться своими мечтами. Отец не донимал его вопросами, чем он занимается, закрывшись в комнате, наивно полагая, что всякой ерундой. А Вэл притаскивал все новые статьи о достижениях медицины, тратил карманные деньги на покупку медицинских атласов и, пробираясь сквозь дебри непонятных терминов, получал ни с чем не сравнимое удовольствие от того, что подбирает ключи к своей тайне. Если все будет складываться так, как он рассчитывал, то он сможет добиться приглашения от университета, на медицинском факультете которого преподает светило современной кардиохирургии…
Но даже самому отъявленному фанатику иногда нужен отдых, поэтому сегодня Вэл наслаждался громкой музыкой, глупыми шутками, смотрел на танцующих и потягивал пиво. Вообще-то он его не любил, но сейчас решил, что может себе позволить расслабиться…
По правде сказать, наблюдал он за одной Лейлой. Она была сегодня фантастической. Он ни разу не видел, как она танцует, поэтому не мог оторвать глаз от ее гибкого гладкого тела, от блеска глаз, точных и грациозных движений рук. Иногда они встречались взглядом, и девушка улыбалась ему маняще и весело. Она провоцировала его, и у Вэла кружилась голова, когда он представлял, что может танцевать с ней, трогать ее талию, касаться щекой ее горячей розовой щеки, шептать нежности в маленькое прелестное ушко с капелькой жемчуга… Он почувствовал, что земля завертелась у него под ногами, потом тело его сделалось легким и он полетел над землей, извиваясь в такт музыки, а Лейла плыла рядом с ним. Конечно, ничего этого наяву не происходило, он продолжал полусидеть на диване и потягивать пиво, однако мир вокруг изменился, даря ему неземные ощущения. В первый раз Вэл совершенно серьезно сказал себе, что ни одна другая девочка никогда не будет летать рядом с ним над землей, только она с глазами ласковой косули, с нежной гибкой шеей и медовым голосом…
Когда народ устал, все решили выйти на лужайку перед домом, чтобы подышать прохладным вечерним воздухом. Ребята курили, а девчонки никак не могли остановиться и прыгали как молодые козлята по лужайке. Лейла с подругой, взявшись за руки, кружились и верещали от счастья. Она раскрутились так сильно, что руки не выдержали, пальцы разжались и обе они покатились по траве… Все захохотали. Подруга Лейлы поднялась, тоже смеясь, и стала одергивать задравшуюся юбку…
И тут Вэл понял, что что-то случилось. Лейла как-то кособоко пыталась собрать свое тело. Он видел, что она никак не может подняться и ей совсем не смешно. Он первым подскочил к ней и схватил ее за плечи. Лицо Лейлы, всегда такое спокойное и милое, было перекошено от страха и боли.
— Что?! — закричал Вэл. — Тебе больно?
Она затрясла головой, и из ее глаз хлынули слезы.
— Да говори же! — взмолился Вэл. — Где больно? Покажи!
Он уже знал, что у людей бывает болевой шок и часто больной не может объяснить, что с ним случилось. Похоже, что с Лейлой сейчас было что-то вроде этого. Он судорожно стал ощупывать ее ноги, ребра, голову…
И вдруг увидел, что она протягивает ему правую руку, которую поддерживает левой. По руке широкой лентой стекала кровь. Весь подол был уже пропитан кровью. Видимо, рана была серьезная и глубокая. Лицо девушки теряло краски. Это уже был не просто болевой шок, а реакция на потерю крови. Через несколько минут она может потерять сознание! — пронеслось в голове Вэла. Жгут, нужен жгут! Простая веревка, лента, ремень… Черт! Ремня на нем не было, ленты в волосах у Лейлы тоже. Вэл рванул к ребятам, которые в один миг протрезвели и замерли, никто не успел произнести ни слова.
— Быстро! Пояс, ленту, что-нибудь! — скомандовал Вэл. — Быстро!
Через секунду оторопь прошла и ребята принялись осматривать себя в поисках требуемого. Наконец одна из девчонок протянула довольно длинную шелковую ленту.
— Звоните в больницу! — приказал Вэл и кинулся к Лейле.
Она старалась изо всех сил, но глаза ее почти закатились.
— Потерпи, Лейла, сейчас я помогу.
— Вэл… — Она даже попыталась улыбнуться.
— Сейчас приедет бригада, они все сделают: продезинфицируют рану, наложат повязку, отвезут в больницу, сделают уколы…
— Откуда ты все это знаешь? — шепотом спросила Лейла. — Нас ведь этому никто не учил.
— Я потом тебе все расскажу, — пообещал он, неловко накладывая жгут. — Молчи пока, потом будет куча времени.
— Неужели ты будешь когда-нибудь со мной разговаривать? — прошептала Лейла и потеряла сознание.
Какое счастье, что он хотя бы что-то понимал в медицине. Если бы его не оказалось на той злополучной вечернике, она могла бы погибнуть от потери крови, пока ждали «скорую». Вэл до сих пор, когда вспоминал эту историю, благодарил Бога, что именно медициной ему так хотелось заниматься, а не рисованием или еще чем-нибудь. Но, с другой стороны, он отлично понимал, что, не окажись он в роли спасителя, у него никогда не нашлось бы смелости подружиться с Лейлой.
Когда приехали врачи, он сам донес ее до машины. Кто-то похлопал его по плечу и сказал, что теперь как честный человек он просто обязан жениться на спасенной девушке. Вэл зло отмахнулся и, когда машина отъехала, не прощаясь ни с кем, пошел домой. Он проплакал как мальчишка всю дорогу: ужас от того, что он мог потерять ее, страх не успеть, его неуклюжесть и беспомощность должны были найти выход. Вэл размазывал слезы по щекам и только дома увидел, что весь в крови. В ее крови…
К счастью, родители допоздна были в магазине и ему не пришлось объяснять, что произошло. Он сам отстирал майку, вымылся, потом заперся в своей комнате, чтобы проверить по книгам, все ли он сделал правильно. И только, когда убедился в том, что все его действия был грамотными, рухнул в кровать.
Лейла позвонила сама через неделю, за которую он извелся и похудел. Он знал, что ей сделали операцию. Знал, что все нормально. Но знал, что до выздоровления еще очень далеко: осколок стекла, который неизвестно как оказался в траве, перерезал ей не только вены, но и сухожилия.
— Здравствуй, Вэл, — услышал он ее спокойный голос и чуть не выронил трубку.
— Ты откуда звонишь? — спросил он, прочистив горло.
— Из дому, — ответила она, как будто они разговаривали так каждый день. — Ты придешь ко мне?
— Почему из дому?! — возмутился Вэл. — Как они могли тебя отпустить?!
— Меня отпустили сегодня утром, когда сделали все анализы. Сказали, что я вполне могу полежать и дома.
Он хотел спросить, что с рукой, но вопрос застрял у него в горле. Пусть она сама скажет ему.
— Ты не ответил, — мягко напомнила ему Лейла. — Ты придешь? Я одна дома. И очень хочу видеть тебя.
— Конечно, приду, — выдохнул Вэл. — Я всегда буду рядом с тобой. — Он сам не представлял, что может когда-нибудь сказать ей подобное, но слова вырвались и вернуть их было нельзя.
Это было их первое объяснение в любви. Потом было много слов — нежных, глупых, романтических, — но эти были самые главные.
Она сама открыла ему дверь. И через мгновение он уже обнимал ее, как мог раньше обнять только во сне. Она была именно такая, какой представлялась: тоненькая, гибкая душистая. Когда он поднял ее лицо и посмотрел в глаза, то увидел, что по лицу рекой текут слезы. Она плакала беззвучно, не всхлипывая и не вздрагивая.
— Лейла, что ты? — испугался он. — Все же хорошо… Тебя отпустили, значит, они не боятся.
— Все хорошо, — кивнула она. — Но я теперь никогда не смогу быть кем хочу.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь. — Вэл осторожно повернул ее и подтолкнул к дивану. — Успокойся, пожалуйста, и объясни. Что сказали тебе врачи?
— Они сказали, что все в порядке, — всхлипнула Лейла. — Но я и сама все знаю. Понимаешь, сухожилия, правая рука. Я смогу ее разработать, если все сложится удачно… Но я никогда не смогу владеть ею по-настоящему хорошо.
— Глупая, ты же не собираешься быть художником, — неуклюже попытался успокоить ее Вэл.
— Художником — нет, — грустно улыбнулась Лейла. — Я мечтала быть нейрохирургом…