Желание сбудется

— Нет, он уехал в офис.
— Ну конечно, он как всегда работает в выходные! — в темно-карих глазах мелькнуло разочарование. — А ты случайно не в курсе, когда он вернется?
— Обещал пробыть там не более двух часов.
— Тогда у меня вполне хватит времени, чтобы съездить домой и распаковать вещи.
— А вы далеко отсюда живете? — вежливо поинтересовалась Одри.
— Да в соседнем доме. — Ава плюхнулась в ближайшее кресло, явно чувствуя себя как дома. — Так что с Дэном мы видимся почти каждый день. Правда, сейчас у меня такое чувство, будто сто лет его не видела, ужасно соскучилась! Ездила на три недели в Чикаго со своей старой школьной подругой, — продолжала щебетать Ава. — Вернулась буквально полчаса назад. Дэниел собирался встретить меня в аэропорту, но… — Тут она на секунду запнулась, а потом продолжила, хитро прищурившись: — Я смогла улизнуть оттуда на день раньше и решила сделать ему сюрприз.
Ава поднесла руку к лицу, чтобы откинуть со лба непослушный темный завиток, и Одри заметила у нее на пальце кольцо со сверкающим сапфиром. Движимая каким-то смутным предчувствием, с трудом владея онемевшими губами, она выдавила из себя:
— Восхитительное кольцо.
Хорошенькое личико Авы так и засветилось от радости.
 — Правда? Мне хотелось кольцо с бриллиантом, но Дэн решил, что мне больше подходит это, и выбрал его. 
 — И как давно вы помолвлены? — поинтересовалась Одри, чувствуя себя так, словно над ней навис нож гильотины. 
 — За день до моего отъезда в Чикаго Дэн сделал мне предложение, и мы пошли покупать это кольцо. 
Ава встала и направилась к двери:
— Пойду, достану из чемодана подарок: я привезла ему великолепные часы фирмы Тиффани. Хочу сделать сюрприз, так что, если он вернется, смотри, не проболтайся.
— Боюсь, что я его уже не увижу, — ответила Одри глухим голосом, и слова эти прозвучали почти умоляюще. — Что-то не в порядке дома, так что мне придется срочно уехать.  Я отправляюсь в аэропорт буквально через пару минут, — стараясь держать себя в руках, заключила она.
— Ну что ж, тогда всего наилучшего. — Ава одарила ее искренне дружеской улыбкой. — Надеюсь, тебе у нас понравилось. Желаю счастливого пути.
Как только дверь за миловидной невестой Дэна закрылась, Одри бросилась к телефону, чтобы срочно вызвать такси. Затем, бросившись наверх, с отчаянной поспешностью побросала свои вещи в дорожную сумку и нацарапала записочку отцу, в которой сообщалось, что Синтия заболела, и отдельно — дяде Тео, благодаря его за радушный прием. Когда она выскочила из дома, такси уже ждало ее.
Беглянке явно сопутствовала удача: уже через час она находилась в самолете, направлявшемся в Лондон. В течение всего полета она сидела бледная и напряженная, с сухими глазами, в то время как сердце ее просто обливалось кровавыми слезами.
Заботливая стюардесса даже подошла к ней и, тронув за плечо, участливо спросила:
— Вам плохо? Я могу чем-то помочь?
Благодарно улыбнувшись, Одри отрицательно покачала головой:
— Нет-нет, спасибо, все в порядке. Я просто устала.
Она чувствовала такую смертельную усталость и такое горькое разочарование, что пыталась вызвать в своей душе злость, ярость, которые бы вытеснили невыносимую боль.
Какой же она была дурой! Просто слепой идиоткой. Ему, как оказалось, нужно было всего лишь легкое развлечение, интрижка в отсутствие невесты. Но она-то, она отдала ему себя всю целиком, все, что у нее было: и свое сердце, и свое тело. И с какой легкостью, с какой готовностью! Кто бы мог подумать, что она на такое способна! Стыдно вспомнить: она вела себя просто как уличная девка.
А что, если она беременна? Беременна от мужчины, которому всего лишь захотелось развлечься без всяких последствий и осложнений. Опытного мужчины, который наверняка был уверен, что она предохраняется. От всех этих ужасных мыслей ее бросило в жар. Лицо и шея горели, на лбу выступили капельки пота.
Судорожные подсчеты дали надежду на то, что, похоже, ее глупость не будет иметь нежелательных последствий. И Одри немного расслабилась: теперь ей ничего не придется рассказывать отцу. Можно представить, как бы все это его огорчило. И все же это было слабое утешение… Ничто уже не могло изменить того факта, что она вела себя как самая последняя идиотка. Идиотка, которая пошла на поводу своей страсти, наивно полагая, что если Дэн ей нравится, то и она должна непременно нравиться ему, ну а уж замужество, семья, собственный дом — все это последует как само собой разумеющееся.
Да, она получила жестокий урок и отлично усвоила его. Теперь никогда, ни за что на свете она не позволит слепой страсти управлять собой!
Едва Одри успела войти в дом, как раздался телефонный звонок: это звонил отец и интересовался, как чувствует себя Синтия. Одри запаниковала: она совершенно не привыкла врать и теперь бормотала что-то невразумительное:
— М-мне кажется, все не так уж страшно…
— А что случилось?
— Да я пока сама толком не разобралась… По-моему, она просто простудилась.
— Ну, вы там справитесь сами? Мне не надо приезжать?
— Конечно нет, папа. — Изо всех сил стараясь взять себя в руки, Одри попыталась успокоить отца.
— В любом случае не торопись выходить на работу, побудь лучше с Синтией, — заключил Клиффорд Сеймур. — И непременно сообщи, если вдруг потребуется мое присутствие.
— Уверена, что в этом не будет никакой необходимости. Оставайся с дядей Тео. Поцелуй его от меня и извинись за мой скоропалительный отъезд.
— Не вешай трубку, с тобой хочет поговорить Дэниел.
— Одри…
Она услышала в его глубоком голосе тревогу и, дрожа всем телом, положила трубку на рычаг.
Здравый смысл подсказывал ей, что гораздо разумнее было бы поговорить с ним, притвориться и, не теряя достоинства, дать понять, что этот маленький эпизод ровным счетом ничего для нее не значил. Но она отлично сознавала, что не в силах будет скрыть свою боль, свой стыд и унижение.
Следующие недели были самыми ужасными в ее жизни. Чувствуя, что просто медленно умирает от душевной боли, Одри тем не менее держалась достойно, но по ночам рыдала в подушку, до крови кусая губы от обиды.
Синтия, которой она сказала только, что ей непременно нужен был предлог, чтобы вернуться домой, смотрела на нее с тревогой. Но, будучи от природы совершенно не любопытной, даже не пыталась ничего выяснять.
Дэниел звонил ей несколько раз, но Одри отказывалась говорить с ним, а узнав его отчетливый почерк, выбросила несколько писем, пришедших из-за океана, нераспечатанными.
Она вернулась в офис и попыталась погрузиться в работу, однако мысли о Дэне не покидали ее, а в душе царили пустота и холод. Она скучала по нему, она хотела его близости, даже понимая, как жестоко он обошелся не только с ней, но и со своей невестой: ведь он, по сути дела, предал ее.
Клиффорду же явно не хотелось покидать брата и возвращаться домой. Он пробыл в Филадельфии еще почти целый месяц. Одри продолжала бороться со своим отчаянием, которое было таким глубоким, что порой ей казалось, что она никогда от него не излечится. И все же к моменту приезда отца ей уже гораздо легче удавалось скрывать свои чувства, и она спокойно выдержала взгляд его проницательных глаз. Отве тивна вопрос о здоровье дядюшки Тео, Клиффорд взял быка за рога:
— Из-за чего вы поссорились с Дэном, Адриана?
— С чего ты взял, что мы поссорились?
— Не считай меня дураком, девочка. Я знаю, что ты несколько раз отказывалась говорить с ним, да и Синтия, хотя и очень старается, но врет не лучше, чем ты. — Одри молчала. — Думаю, произошло что-то достаточно серьезное, раз ты бежала оттуда, как ошпаренная кошка. Но я уверен…
— Папочка, пожалуйста, — прерывая его, взмолилась Одри. — Я не хочу говорить на эту тему.
Увидев ее расстроенное лицо, отец лишь тяжело вздохнул.
— Возможно, все наладится, когда Дэниел приедет сюда.