Южная страсть

Софи вспомнила это имя.
— Алонсо нашел ее ребенка.
— Именно так.
На улице их ожидал черный лимузин. Ласаро распахнул перед Софи заднюю дверцу и сам уселся рядом.
Двадцать минут спустя автомобиль остановился у дверей высокого роскошного дома в Реколете, одном из самых старинных и богатых кварталов Буэнос-Айреса. Солнце заливало светом кремовые стены. Аккуратно подстриженные деревья у крыльца были украшены белыми и золотыми гирляндами.
Ласаро не стал дожидаться, пока водитель выйдет из машины: он сам открыл перед Софи дверцу и подал руку. Они не успели миновать узорчатые железные ворота, а все обитатели дома уже высыпали наружу: одна девушка, множество мальчиков, две очень яркие блондинки, еще одна женщина и несколько мужчин за их спинами.
Софи невольно сделала шаг назад и толкнула Ласаро. Он поддержал ее и шепнул ей на ухо:
— Когда я их в первый раз увидел, у меня было такое же ощущение.
Но за обеденным столом Софи убедилась, что перед ней добрые, приветливые люди. Как и говорил Лон. Их радушие было искренним, не показным, женщины оказались умными, веселыми и терпеливыми по отношению к царившим в комнате мужчинам.
Когда обед закончился, детям было позволено выйти из-за стола. Анабелла обратилась к Софи:
— В такой день их невозможно удержать на месте. Сами понимаете, сочельник. Они совершенно посходили с ума. — Она с улыбкой посмотрела на двух мальчиков, носившихся по коридору, и указала на того, который был повыше: — Это Томас. А маленького зовут Тулио. Ему уже почти пять. Трудно поверить, что я уже третье Рождество встречаю как мать. Как все может перемениться за какие-нибудь два года!
Зои, прижимавшая к груди спеленатого младенца, подалась вперед:
— Расскажите нам про свадьбу.
Дейзи улыбнулась.
— Может быть, вы еще не знаете, что Зои у нас романтик. — Она кивнула на мужчин, горячо о чем-то споривших на другом конце стола. — Ну, ей и положено. Она влюблена в Ласаро.
Анабелла присоединилась к общему смеху.
— Сразу видно, что Дейзи старшая сестра, — воскликнула она. — У Дейзи обо всем свое мнение. Впрочем, обычно она бывает права.
Служанка объявила, что кофе и десерт поданы на террасу, и Дейзи пригласила всех следовать за ней. И тут Софи, какое-то мгновение назад наслаждавшаяся беседой, почувствовала, что слезы подступили к глазам.
Все собрались здесь. Все едят и пьют, смеются и разговаривают. А вот Алонсо сейчас в Игуасу, и одному Богу ведомо, чем он занят.
Она поспешно вернулась с террасы в дом и поспешно вытерла глаза. Она знает одно: возможно, Алонсо уже ранен. Или… мертв.
Ее мрачные мысли прервал низкий мужской голос:
— Он умный человек. И очень проницательный.
Софи, моргая, вскинула голову. Подошедший к ней человек был высоким и черноволосым, как все прочие, но отличался от других горбинкой на носу и резко выдающимися скулами. Кроме того, его длинные волосы были забраны в косичку. Гаучо  [10], подумала она. Это за него вышла замуж Анабелла.
— Вы Лусио?
Он кивнул. Его темные глаза с грустью смотрели на Софи.
— Это вашего малыша нашел Алонсо, — произнесла она.
— Он был не таким уж малышом, когда Алонсо разыскал его. Ему было пять лет. — Глаза Лусио сузились, и Софи поняла, что он борется с воспоминаниями о прошлом, о похищенных у него годах. Потом его лицо прояснилось. — Алонсо нашел его. Это было чудо, когда он вернулся домой.
— Ваш сын вернулся к вам.
— К нам вернулись два сына. — Лусио заулыбался. — В своем последнем приюте Томас подружился с маленьким мальчиком. Когда он отправился домой, Тулио поехал с ним. Так что понятно: в глазах Томаса Алонсо — супергерой. Дядя Алонсо подарил Томасу маму и папу, и он же подарил Тулио семью.
— Супергерой? — тихо повторила Софи.
— Глупое слово, но вы же знаете, что такое дети.
Софи ощутила прилив нежности и гордости.
— Ничуть это слово не глупое. Я всегда, когда смеялась над Алонсо, называла его суперменом. — Она закусила губу, так как перед ее глазами встал тот самый первый танец в Лэнгли. — Я знаю его практически всю жизнь и до сих пор считаю его Суперменом.
— Значит, вы знаете, что можете положиться на него.
Софи проглотила ком в горле.
— Я только хочу, чтобы он был здесь. Сегодня… — она сглотнула еще раз, стараясь побороть изнеможение и слезы, — Рождество.
— Почти, — мягко уточнил Лусио. — У вас еще день впереди.
Она молчала, стараясь скрыть страх, сохранить самообладание.
Ночь Софи провела в комнате для гостей. Рождественским утром она проснулась от радостных детских криков. Все еще никаких вестей, думала она, наблюдая, как дети разворачивают ярко-красные и зеленые свертки с подарками и разбрасывают повсюду обрывки бумаги. Что ж, дети счастливы, а для этого и существует Рождество.
Но вот Томас, красивый зеленоглазый мальчик с прекрасной оливковой кожей, оторвался от компьютерной игры и спросил:
— А когда приедет дядя Алонсо?
Все взрослые умолкли. Первой опомнилась Анабелла. Она весело ответила:
— Уже скоро, Томас. Твой дядя в Рождество нас не забывает. — Затем она повернулась к Софи и улыбнулась. Эта яркая, уверенная улыбка так напомнила Софи Алонсо, что у нее защипало в глазах. — Алонсо из Гальванов.
Праздник подходил к концу. В одиннадцатом часу дети наконец отправились спать. Ближе к полуночи взрослые сели в гостиной с бокалами вина. Все они говорили без умолку, и больше всех — Данте и Ласаро. Они склонили темные головы, погрузившись в серьезный разговор.
Когда часы в холле пробили час, Софи вздрогнула. Еще через полчаса она отставила на столик полный бокал с вином. Она знала, что в Аргентине принято засиживаться до глубокой ночи, но она измучена. Опустошена эмоционально. Рождество миновало и не принесло ей известий о Лоне.
Надо лечь в постель. Надо немного поспать. В такие часы сон — лучше всего. Однако, выйдя в холл, Софи не стала подниматься к себе. Вместо этого она открыла входную дверь и выскользнула наружу.
На крыльце ее встретила теплая ночь. Медленно спустившись с крыльца, Софи впервые заметила, что дом от улицы отделяют украшенные золотом чугунные ворота.
Что она будет делать, если Алонсо не вернется? Куда отправится? Где будет жить?
Но она не хочет так думать. Лон обязательно вернется. Лон сказал, что вернется ради нее.
Дверь за ее спиной отворилась. В желтом прямоугольнике света показался Данте.
— Хотите, я составлю вам компанию? — предложил он.
Данте, старший в семье, был самым красивым. Красотой и он, и Анабелла могли бы поспорить с кинозвездами, но в Данте Софи привлекали его ум и человечность. Как и остальные Гальваны, он горд, и его сила почти осязаема. Как и цельность натуры.
Как и у ее Алонсо.
Как ни странно, думала Софи, Гальваны оказались совсем не такими, какими она их представляла. Возможно, в деловом мире они агрессивны, не зря пользуются репутацией безжалостных дельцов, но важнее всего для них семья. Только семья. Для этого поколения Гальванов на первом месте женщины и los niños  [11].
Данте спустился с крыльца.
— Я поговорил с Дейзи, и мы решили устроить прием по случаю вашей с Алонсо свадьбы, когда он приедет. Было бы неправильно принимать вас в семью и не отпраздновать это событие.
— Спасибо вам. — Софи благодарно улыбнулась. — А еще за то спасибо, что вы сказали «когда Алонсо вернется», а не «если».
Золотистые глаза Данте излучали тепло. Доброту.
— У меня нет никаких сомнений в том, что он скоро будет здесь.
Софи почувствовала, что по ее спине пробежала дрожь, вызванная любопытством и возбуждением.
— Никаких?
— Ни малейших.
Вдалеке показался белый свет фар, выхвативший из власти ночи участок улицы.
Данте вновь поднялся на крыльцо.
— Смотрите в оба. Вы еще видите Рождество.