Мы из будущего (СИ)

Борман вздохнул и попробовал было встать, но раненый схватил его за рукав и потянул обратно.
— Ты знаешь, скольких она из-под огня вытащила? И все одна, одна на всех. Душа у нее чистая, как у ангела. Когда она рядом, и в бой идти легче… И умирать.
Борман наклонился ближе к уху раненого.
— Мозги мне не компостируй. Да пошел ты…
С удивительной легкостью раненый ловко перебросил через шею Бормана бинт и здоровой, неожиданно сильной рукой потянул конец бинта на себя, затягивая петлю. Лицо Бормана побагровело, он захрипел. Все его попытки освободиться не удались. Петля затягивалась все туже.
К палатке медсанбата решительно подошел Чуха. Его трясло от ненависти. Передернув затвор винтовки, он подал патрон в патронник, на мгновение закрыл глаза и сделал глубокий вдох.
Нины в приемной не было. В полумраке палаты Чуха разглядел, как с кровати раненого, задыхаясь, сползал на землю Борман. На его багровой шее со вздутыми венами затягивалась марлевая петля. Раненый седой солдат душил его. Выпученные глаза Бормана закатились, ноги судорожно скользили по земляному полу, пытаясь найти опору.
— Я все понял, батя. Прости, больше не буду, — еле слышно, хрипя, прошептал Борман.
Раненый отпустил петлю. Освободившись от удавки, Борман сполз на пол. К кровати подошел Чуха и помог снять бинт с шеи. Отдышавшись, Борман затравленно посмотрел на приятеля.
— Только ребятам ничего не говори.
Молча они вернулись в окоп.
  * * *  
В лунном свете истерзанное боями поле казалось пейзажем другой планеты. Воронки напоминали кратеры от упавших метеоритов. Трава приобрела серый, неземной оттенок. Только назойливые комары бестактно напоминали о своем земном происхождении. Спирт прихлопнул кровососа на щеке.
— Я предлагаю сейчас. Чего откладывать? Дозор метрах в пятидесяти, никто не заметит.
Борман огляделся по сторонам.
— Может, вначале удостоверимся, что все заснули?
— Ага, иди спой Емельянову колыбельную.
— А может, сказать, что мы в разведку пошли, и спокойно уйти? — предложил Чуха.
— Идиот, в разведку просто так не ходят. — Борман снисходительно посмотрел на приятеля. — В разведку посылает начальство, а если мы сами предложим, то подумают, что мы решили к немцам перекинуться. К тому же мы и так под подозрением. Расстреляют, и все — тут разговор короткий.
— Тогда пошли, елы-палы. Тянем кота сами знаете за что. Сейчас светает рано, дождетесь. — Череп перебросил винтовку за бруствер окопа, демонстрируя решительность.
— Пошли. Только как-то мне не по себе. И луна вовсю светит, может, завтра облачно будет. Безопасней, — медлил Борман, не обращая внимания на удивленные взгляды Спирта и Черепа.
— А правда, может, действительно завтра? — некстати поддержал его Чуха, чем заслужил полный ненависти взгляд Бормана.
— Еще неизвестно, что будет завтра, — глубокомысленно заметил Спирт. — Я, конечно, понимаю, у вас тут любовь-морковь и все такое, но мне с Черепом здесь делать нечего. К тому же, если захотите, вы свою любовь потом откопаете и оттягивайтесь с ней сколько хотите.
Даже в темноте было видно, как Борман побледнел от ярости. Череп схватил Спирта за грудки.
— Ну ты гнида, змея ползучая. Всем яд под кожу прыснул. Все, предел!
Череп замахнулся было для удара, но его остановил Борман.
— Оставь. Это мое дело. — Он придвинулся к Спирту и прошептал: — Я тебя сейчас бить не буду, но предупреждаю, потом сочтемся. Все по-взрослому будет. Мало не покажется. А пока давай, нетерпеливый, выползай.
Спирт презрительно усмехнулся:
— Да нет проблем. Раз вы все боитесь, я пошел.
За ним следом перемахнул через бруствер Череп, потом Чуха. Последним покинул окоп Борман. Стараясь не привлекать внимания, прижимаясь к земле, они поползли в сторону озера. Чем дальше они удалялись от передовой, тем больше на их пути попадалось неубранных тел. Прохладный ветер, гулявший по полю, смешивал запах гниения разлагающихся трупов с ароматом вечерних полевых цветов.
Иногда взлетала осветительная ракета, очерчивая резкой тенью каждую травинку, каждый бугорок. В эти моменты следопыты замирали, стараясь не дышать. Затем ползли дальше. Наконец впереди показалась гладь озера. По его берегам трава росла выше и передвигаться стало безопаснее. К озеру спустились практически бегом, сбрасывая на ходу обмундирование. Первым влетел в воду Череп.
— Холодная, падла.
За ним, стараясь не поднимать брызг, поплыл Спирт.
— А, блин, градусов пятнадцать.
Чуха аккуратно попробовал воду ногой и только потом зашел в нее.
— В наше время теплее была.
— Молите бога, чтобы потеплела. — Борман без церемоний поплыл к середине озера.
Через несколько минут следопыты, словно стайка уток, кружили в середине озерца, обрывая руками длинные стебли кувшинок.
— Ноги сводит. Холодная, гадина, — сквозь зубы выдавил Чуха.
— Не то слово, — подтвердил: Спирт.
Череп с оптимизмом огляделся по сторонам. Вид отсюда был вполне мирный, темнота надежно скрывала следы войны.
— Может, мы уже дома, а, пацаны?
— Может, но вода бы потеплела, — заметил Борман.
— И сколько нам еще тут плавать? — загребая руками из последних сил, спросил Чуха.
— А я почем знаю? — презрительно посмотрел на него Борман.
— Да, это уж точно никто не знает. Может, путь домой и не отсюда.
— Ты греби лучше, а болтай меньше.
— Еще минута, и мне уже домой будет не нужно.
— Это точно, — добавил посиневший от холода Спирт.
На берегу мелькнули три тени, зашуршала под кирзовыми сапогами трава. В воду с небольшого утеса сорвались камни. Следопыты замерли, затаив дыхание. Стебли камыша разошлись, и на берег вышел старшина Емельянов.
— И долго вы еще купаться будете? А то мы замерзли вас ждать, ночи нынче холодные.
Слева от Емельянова на берег вышел красноармеец Селин и передернул затвор автомата.
— Ну, ребята, вы даете. А вообще-то вы странные парни.
В последних словах чувствовалась скрытая угроза. Следопыты переглянулись и медленно, нехотя поплыли к берегу. На берегу, дрожа от холода, они с трудом натянули на мокрые тела собранную Емельяновым форму. Старшина подошел к кромке воды, присел и провел рукой по глади озера, словно в ней скрывалась загадка странного поведения следопытов. Вода выглядела обычной.
— Объясните, что вас в эту лужу тянет?
— Так это, нам просто покупаться захотелось, — первым, чтобы никто не сболтнул лишнего, ответил Борман.
— Ну-ну… Покупаться — это мы уже слышали. Даже в темноте заметно, как ваши рожи посинели, и слышно, как зубы дробь выбивают. Ладно, пловцы, пошли ко мне в землянку.
  * * *  
Пригибая голову, чтобы не задеть потолок блиндажа, Емельянов щедро разлил кипяток из чайника по жестяным кружкам. Себе налил в фарфоровую чашку.
— Я вначале считал, что вы к фрицам податься решили, но подумал, пристрелить всегда успею. Пошли за вами, ползем, уже думаю, пора вас на прицел брать, как вижу, вы к озеру свернули. Ладно, думаю, посмотрю, — а вы плавать. Вот хоть убей не пойму, зачем вы в это озеро лезете?
Борман взял кружку и, обжигая руки, поспешил вернуть ее обратно.
— Я же говорю, искупаться решили. Вы же видели. Слова с делами не расходятся.
Емельянов прищурился и отхлебнул кипяток из чашки.
— Видел — правда плавали. Только почему полезли в это озеро, на передовой? За нашими позициями в тылу есть еще пара озер. Там же безопасней!
— Так это ближе.
— Упрямые вы ребята. Ну, не хотите говорить правду, бог с вами. Завтра поговорим. Вы чай пейте, а то простынете. Вам сейчас согреться надо. И обратно ступайте на позицию. Купальщики!
Спирт первым догадался снять пилотку и, обмотав ею горячую кружку, легко взял ее в руки. Его примеру последовали и остальные, с жадностью втягивая горячую воду посиневшими губами.