Этап (СИ)
Она поцеловала его, забрала книгу и ушла.
Через десять минут они уже оба сидели на кухне, говорили ни о чём и пили чай, у Марии чай, особенно чёрный, выходил теперь отменно. А ещё через час появилась Дарья. И стало ясно – конца света как и не было, жизнь продолжается. Необычная, но жизнь.
Глава 19
— Откуда дирижабль? - улыбнулся дядя Гоша. - Знаешь, долго объяснять. Да и не умею я, это пусть Федя объясняет. Может, лучше сам посмотришь?
— В смысле? - не понял Николаев. Он не успевал за событиями: прошли всего сутки, а у него вновь были обе машины – и «козлик», причём такой же ухоженный, в отличном состоянии, и грузовичок. Близнецы тех, предыдущих – только номера другие. Жора оказался администратором что надо: ему говорили, что нужно, он отвечал «ясно», и... делал. Нет, ну машины, квартиры, вообще всё подобное – это понятно. Но дирижабль? Такие строили в начале двадцатого века, Николаев не поленился посмотреть в энциклопедии.
— Завтра пятница, - пояснил дядя Гоша. - Ничего срочного нет. Я сейчас напишу на бумаге, что надо сделать, а ты сделай. Ничего особенного, немного поездить на поезде. На электричке. Можешь девочек с собой взять, если им интересно. Просто сделай всё так, как написано – и поймёшь.
Николаев улыбнулся.
— Хорошо, дядя Гоша. От Фёдора есть новости?
Георгий Платонович покивал.
— Много новостей. Кое-что я уже передал Даше, она у нас теперь главная по архивам. Самое главное он сам расскажет. У нас сейчас одна задача: найти двенадцатого. Если Федя не ошибается, двенадцатый где-то здесь, среди нас. Конец света будет не очень сложный, за пару дней всё подготовим. Не так, как в этот раз было, почти две недели всё готовили.
— Откуда вы знаете, какой именно будет конец света? Или это тоже к Фёдору?
— К нему, - согласился Георгий Платонович. - У него все бумаги. Кроме Винни-Пуха, ридикюля и Фединого портфеля, у нас ничего не было, а записей столько, что приходилось чем-то жертвовать. А теперь, когда компьютеры есть, совсем другое дело. Ты не давай Даше работать по четырнадцать часов, хорошо?
— Само собой, - кивнул Николаев, забрал у дяди Гоши записку с инструкциями и откланялся. Что-то вертелось в голове, про портфель. Чёрт, как туго соображается, отвык пользоваться мозгом в полную силу.
- - -
— Конечно, хочу! - обрадовалась Дарья. - Завтра, да? Маша, а ты?
— Конечно, поедем, - согласилась Мария. - Чего дома сидеть? Вон погода какая хорошая. Странно, - она прочитала «инструкции» от дяди Гоши. - Я одно помню – пока одна была, пыталась уехать куда-нибудь, и никогда не получалось. То автобусы не приходили, то поезда не ездили, то ещё что-нибудь. А пешком пыталась – никого людей не было за городом, страшно становилось.
— Меня тоже не выпускали, - подтвердила Дарья. - Не всех выпускают. Но если ездить хотя бы вдвоём. куда угодно выпустят.
— Кто не выпускает? - не выдержал Николаев.
Девушки переглянулись.
— Неясно, кто, - вздохнула Мария. - Федя сказал, архивы будет пересылать. А нам надо будет их как-то в компьютер записывать, или как правильно говорить? У Феди много интересного записано, в том числе про поездки. Но вот такого опыта, как тебе посоветовали, я не ставила. Уже не терпится посмотреть! Нужен фотик, да? Тогда пошли, купим, ещё не слишком поздно. Только я в них не разбираюсь.
- - -
Мария не разбиралась, зато разбиралась Дарья. Поначалу выглядело комично – ей пытались продать «детский», простенький, и только, когда спокойно и чётко назвала, что должен уметь фотоаппарат, продавец сдался. С выражением неподдельного изумления на лице.
— Надоело, - насупилась Дарья уже на улице. - Все считают дурочкой. Дай сюда! - отняла вновь купленную «игрушку» у Марии и шла молча до самого дома. Только внутри, переодевшись в домашнее, и приготовив чай, перестала дуться.
— Я знаю, как я выгляжу, - она встретила взгляд Марии. - Всё равно неприятно. Я когда-нибудь начну неприлично ругаться.
— Тут нас с Сергеем и оштрафуют, - вздохнула Мария. - Ну всё, перестань дуться и показывай, что он умеет.
Ей нравится учить и объяснять, понял Николаев. Дарья тут же стала жизнерадостной и, как и просили, показала почти всё, что умеет фотоаппарат. Во память!
— Ага, а вот этой штуковиной можно в компьютер копировать. Класс! Слушайте, значит, фото тоже можно так хранить, да?
— Не очень много, - вздохнула Дарья. - На мою карточку влезет не больше тысячи таких.
Мария присвистнула.
— Тысяча! А представь, будет десять карточек? А сто? Федя всё время пытался придумать, как фото передавать. Портфели ведь не резиновые! А мы тут за три дня научились! Представляешь, что это значит? Но почему раньше не было компьютеров? Ведь парни про них сразу рассказывали. А мы ещё прикалывались над ними.
— Через два конца света, как мы Валеру нашли, появились мобильники, - сообщила Дарья. - А компьютеры появились, как только дядю Серёжу нашли. Вот! Я точно помню! В первый же день, когда с тётей Надей шли в квартиру, я увидела вывеску «Компьютеры». Тётя Надя мне и сказала, что нет компьютеров, мы это сто раз уже проверяли.
— Как интересно, - Мария посмотрела в глаза Сергея. - Федя говорил, чем больше людей из будущего, тем больше у нас тут будет этого будущего. Теперь четверо из двадцать первого века и шесть из двадцатого. Кстати, а ты знаешь, что дядя Гоша из царского рода? Да-да! Без дураков! Знаешь, когда он родился? В девятнадцатом веке ещё! Слышал про лазское царство? Так вот, наш дядя Гоша прямой потомок одного из царей!
— Ничего себе, - совершенно искренне поразился Николаев. - То есть у нас три века, от девятнадцатого, до двадцать первого. А дирижабли такие строили в начале двадцатого...
— Какие дирижабли? - не поняла Дарья.
— Серёжа пытается понять, откуда взялся наш дирижабль, - пояснила Мария. - Если честно, я уже не грею голову. Федя пояснил, что здесь кругом сочетается самое разное время, я и не стала особенно беспокоиться. Он и сам не всё ещё понял, теорий много, а как объяснить, неясно. Ну всё, хватит бездельничать. Кто-то обещал меня учить, как документы записывать, и вообще.
- - -
Она пришла в половине двенадцатого. С Дарьей нужно было снова посидеть – снова ей было трудно засыпать. Самый первый конец света запоминается навсегда. А на её глазах людей рвали когтями и зубами, и пили из них кровь. Теперь ни один фильм про вампиров Дарья смотреть не желала, даже если комедия. И всё прочее, где хоть как-то обозначены вампиры. У меня были триффиды, думала Мария, прижавшись к Николаеву, слушая его дыхание и держа его за руку. Мерзкие твари, как я выжила, не понимаю. И мародёры. Наверное, я в тот день впервые и спасла, и убила человека, по-настоящему. Он сам бы меня убил, изнасиловал и убил, сам так и обещал – и ничего под рукой не было, только диски, и бросила один в него. Потом, когда перестало тошнить, проверила, что будет, если остальные два диска так же взять, и чуть себя же не пришибла, половина дома рухнула.
А потом я там устроила... сама не верила, что всё происходит, сначала, но как увидела, что диски делают, поверила. То есть думала, что это глюк, накануне напилась – не передать, но проснулась такая бодрая, что решила: это сон. Выжигала этих тварей, а потом поняла, что они за людьми охотятся. И человек двадцать, наверное, спасла, и потом искали, где бы укрыться, потому что самыми страшными оказались не триффиды, а другие люди. Мародёры. Всё вокруг погибало, а они грабили и убивали, у меня до сих пор в голове не укладывается. Мне теперь до сих пор ходить страшно мимо живых изгородей, ведь эта ходячая петрушка там и пряталась. И зелень покупать потом долго боялась, и есть её, все надо мной смеялись. Потом уже книжку прочитала про день триффидов, и уснуть не смогла...
Она пришла и осталась, сама осталась. Я поняла теперь, почему ты сразу показался своим, думала Мария, и гладила его по щеке – он улыбался во сне, и хотелось смотреть на это, смотреть... Никогда не смеялся надо мной, слова плохого не сказал, делал, что просила без ненужных реплик, но и вертеть собой не позволял: если что-то решил – всё, хоть я лопни, по-другому не будет. Я сама проверяла: и капризничала, и бесилась, и напрашивалась на грубости – и не было грубостей. Потом самой было стыдно. Чёрт, уже не помню, когда мне было стыдно последний раз! И слушал всё, что я несла, и не пропускал мимо ушей. Однажды подумала, что просто не обращаешь внимания, Жора так меня слушал – потом спросишь что-нибудь, и видно – ничего не слышал. Слушал, но не слышал. А ты слышишь. И к себе в душу лишний раз лезть не даёшь – и в мою не лезешь, и всё равно я спокойно рассказывала такое, что никому, кроме Даши, может быть, и не говорила – и чувствовала, что понимают и смеяться не будут.