Этап (СИ)

— А сколько стоить будет, знаете? - поинтересовался водитель.
— Всё в порядке, шеф. - Николаев дружелюбно улыбнулся. - Знаем.
Кошка сидела молча в кармане. Николаев время от времени запускал руку в карман. Там ему облизывали палец и начинали громко мурчать. Кошка, похоже, охотница – вон как пузо набила. Нет, надо уже озаботиться лотком, и что там ещё нужно, чтобы кошка была счастлива?
Мария молчала всю дорогу, лишь смотрела в окно и улыбалась. Николаев последовал её примеру – стало ощутимо легче.
- - -
В центре, в смысле у ЦУМа, Мария оживилась. Видно было: знает, что хочет. Николаев ходил за ней и расплачивался, брать наличные она отказалась наотрез. Ладно, у всех свои пунктики. Пока работал таксистом, такого навидался и наслушался – ничто в людях не удивит.
Повеселевшая Мария, теперь в модных летних туфлях, майке и джинсах, шла по улицам, чуть не приплясывая. Как мало человеку нужно для счастья. Они завернули за угол и...
— Дядя Гоша! - Мария с радостным визгом бросилась на шею улыбающемуся мужчине. А вот выглядел так же – кожаная куртка (в такую жару?), мохнатая кепка, брюки. Стоял и курил возле ларька. - Ой, как здорово! Сергей, ну иди же сюда!
— Очень, очень рад! - Георгий Платонович крепко пожал руку Николаева, и не менее крепко обнял, чем окончательно привёл в себя. - Ну молодцы! Как добрались?
— Нормально, дядя Гоша! Дайте ваш номер!
Дядя Гоша протянул ей листик бумаги.
— С деньгами всё в порядке? - поинтересовался он. Мария и Сергей переглянулись (Сергей подмигнул ей), и Мария кивнула. - Ну и отлично. Если квартира нужна, - дядя Гоша обернулся, выискивая кого-то взглядом, - во-о-он к той бабушке подойди. Скажи, дядя Гоша посоветовал. Чисто, недорого, в одном квартале.
— Ой, спасибо! - И она ещё раз обняла его. - Дядя Гоша, мы пойдём обедать и вообще, ладно?
— Конечно, конечно, - улыбнулся Георгий Платонович, и снял кепку. - Сергей, можно на два слова?
— Я пока к бабушке, - Мария указала направление и убежала.
— Слушай. - Дядя Гоша обнял его за плечо. - Вижу, тебе тяжело. Держись с ней, и не обижай, хорошо?
— И не думал обижать, Георгий Платонович.
— Она никому не доверяет, - пояснил дядя Гоша, добывая ещё одну сигарету. - Кроме меня, может быть. А тебе доверяет. Если что, звони. - И вручил такой же листик.
— Спасибо. Дядя Гоша, - само как-то вырвалось, - простите, а кем вы работаете?
— Часовщиком. - И он указал на вывеску на ларьке, возле которого стоял. - Я всегда часовщик. Любимое дело. - И подмигнул. - Отдыхай, Серёжа. Набирайся сил.
Рукопожатие оказалось крепким. Во силища!
  
Глава 7
 
— Даже не знаю, с чего начать. - Мария потёрла лоб. - Давай с тебя начнём. Тебя сбила машина, верно?
— Можно и так сказать. - Николаев вздрогнул, припомнив последний сон. - Я был в машине.
— Со всеми так. - Мария налила себе минеральной воды. - Блин, я когда-нибудь сопьюсь. Не давай мне пить, ладно?
— Даже воду?
— Только разбавленную, - она улыбнулась. - И почему кажется, что я тебя давно знаю? Кроме шуток! Ну так вот. Мы все тут попали под машину. Кого-то сбило, кто-то сам был в машине. И вот мы тут, блин. Две-три недели можно жить нормально, а как наступит полнолуние – всё как вчера, понял? Начинается конец света. Главное, дожить до полудня, по Гринвичу.
— А что в полдень?
— В двенадцать часов двенадцать минут двенадцать секунд мир исчезает. Ну, как вчера. А нас всех куда-то ещё переносит, и всё по новой. Две-три недели, и снова конец света. Если держать кого-нибудь за руку, то окажешься где-то рядом с ним. Федя у нас самый головастый – у него остальные подробности.
— Ясно. - Николаев отпил из своего бокала. Не то чтобы стало понятнее, но появилась какая-то опора под ногами.
— Слушай. - Она взяла его за руку. - Будет жутко хреново. Тебе ведь уже снилось, как тебя сбили, да? Снилось?
— Снилось. - Николаев опустил взгляд. Стало тоскливо и неприятно. Мария взяла его за руку.
— Посмотри вокруг, - она обвела всё взглядом. - Этим людям осталось две или три недели. Потом они все умрут, ясно? Или просто исчезнут, или как вчера – жуткая, неприятная смерть. А мы останемся. Мы всегда, блин, остаёмся.
— Хочешь ругаться – ругайся. Я и не такое слышал.
— Да, ты же таксист, - она рассмеялась. - Не похож ты на таксиста. Верь или не верь, тебя сюда занесло надолго. Может, навсегда. Тебе нужно продержаться первую неделю, потом будет легче. Если хочешь, помогу. Но помни, чуть что – сразу в лоб.
— Спасибо, Мария. - он поднял взгляд.
— Маша. - она допила стакан и налила себе из сифона ещё. - Слушай, как в старые времена, сифоны!
— Спасибо, Маша. - ему стало зябко и тревожно, невзирая на жаркий летний день. - Говоришь, первую неделю?
Она покивала.
— Станет легче, привыкнешь. Я уже пятнадцатый год привыкаю. А дядя Гоша тут сорок лет.
— Сколько?! Шутишь?
— Такими вещами не шучу. - Она посмотрела ему в глаза. - Слушай, идём на квартиру. Приведу тебя в порядок. И Кошку твою обустроим, ей тоже дом нужен.
- - -
— Проходи, - позвала Мария. - Дверь закрой сам, тут замок не защёлкивается.
Николаев машинально повесил портфель на вешалку. Только если нёс что-то тяжёлое, ставил его на пол.
«Папа? Папа пришёл!»
Голос Дениса – показалось или нет? Если показалось, то настолько явственно, что на секунду стало очевидно: всё, что было до того – дурной сон. Потерял сознание, потом непонятно как приехал из той больницы, и вот он, дом. Сейчас посидеть, вручить сыну игрушку, и рассказать, какая чертовщина примерещилась. Всё, конечно, сыну не расскажет – расскажет Марии. Своей Марии. А сейчас и она выйдет, улыбнётся и скажет, вытирая ладони о фартук, «Ты уже? У нас уже всё готово».
Голова закружилась. И сразу вспомнилось: Даша, выбегает, удивление и радость на её лицеж их троих, с Дашей и Еленой разговоры, а потом – кровь на губах и лице Даши, белые, как восковые, глаза, рёв и шипение. У меня и у них отняли жизнь, подумал Николаев, и злость накатывала – не остановить. Всё отняли. И за что, интересно? Что я такого натворил, чтобы со мной так?
Ему померещился вой и шипение из соседних комнат. Бластер сам собой лёг в руку, вновь оказался тяжёлым – вот эта едва заметная кнопка снимает с предохранителя, а это – выбор режима стрельбы, сейчас – точечный, лучом.
— Сергей? - в прихожую вышла Мария. Эта, здешняя Мария. Она увидела выражение лица Николаева, бластер в его руке. Заглянула в карман своей вновь купленной куртки. Все три диска равномерно светились синим цветом.
— Чёрт, не может быть! Сергей! - Но он смотрел словно сквозь неё. И доносились, смутно вроде, крики с улицы, и звуки выстрелов, и ещё что-то. - Нет! Очнись! Сергей, очнись! Не сейчас! - она вцепилась ему в плечи, тряхнула, а он стоял, глядя насквозь – и такой ненависти она давно не видела ни на чьём лице. Дала ему пощёчину – словно и не заметил.
Она прижала его к себе, и поцеловала.
Николаев очнулся. От слов, но в первую голову – от поцелуя. Его он потом не мог забыть, сколько времени ни проходило, что бы ни случалось. Ушёл гнев, остыла ненависть, ушла обречённость. Были только он и Мария – стояла, прижимала его к себе. Отпустила и отошла сама, прижимая ладонь ко лбу.
— Господи, - прошептала она. - О боже мой...
Телефон. Её телефон – Николаев машинально полез в свой карман, проверить: там лежал новенький мобильник, Мария решительным тоном потребовала купить. Не он.
Мария не сразу сумела достать телефон – руки дрожали. А Николаев понял, что держит в руке бластер, но снова – игрушку. Осторожно вернул его в кобуру.
— Да, дядя Гоша. - Голос Марию тоже не слушался. - Нет, всё прошло. Да, наверное он. Я буду рядом, конечно. Извините.
Она схватилась ладонью за дверной косяк и долго так стояла, опустив голову. Потом спрятала телефон и выпрямилась.
— Не делай так больше! - Она посмотрела в его глаза. - Давай угадаю: за что это мне, пусть всё пропадёт пропадом, я вам сейчас покажу.