Когда в игру вступает судьба (СИ)

Быстро покидав вещи в сумку, вышла из раздевалки и пошла на улицу. Конечно, это было ожидаемо, но… Моя совесть снова начала грызть мне мозг. Нельзя было нарушать обещание. Да еще так. Я ведь действительно нанесла ей очень серьёзные удары и один из них по пострадавшей ноге… А вдруг после этого у нее был рецидив? Или осложнение… Да нет, она же нормально ходит. Но мог бы быть… Я ужасна. Ради собственной шкуры поступила так низко… Но это ведь и правда страшно быть… Использованной! Да еще и принудительно. Но может, мастер все же шутил? За то время, что я его знаю, он, наоборот, оберегал меня от по-настоящему серьезных травм. Когда я неосторожно упала со «стенки», поймал, хоть и заставил потом бегать… Мысли о моем низком поступке пошли на второй круг, и в итоге к машине я подошла окончательно подавленная.
— Что случилось? — удивленно спросил стоящий у машины мастер.
Я молча открыла заднюю дверцу и закинула сумку на сиденье. Ну вот, он беспокоится. Значит всё-таки пошутил… Я еще ужаснее. Призрачная угроза, и уже готова предать всех и вся! Я собралась обойти машину, когда передо мной возник мастер.
— Эй, куколка, ты чего? — он наклонился и встревоженно вгляделся в мое лицо, — Что с щекой?
Он осторожно провел большим пальцем по скуле, и я почувствовала легкое жжение… Какая разница, что с моей щекой? Вместо того, чтобы думать головой, я просто поддалась собственному страху и нежеланию проигрывать. Даже себе признаться в этом не могла, слова мастера, как же…
— Слушай, если ты не ответишь, мы поедем в больницу, — обеспокоенно сказал он, пытаясь заглянуть мне в лицо. Я просто чудовище, что я ещё должна сказать? И после такого ещё буду говорить, что ни в чем не виновата… Прерывая поток моих мыслей, мастер вдруг мягко добавил:
— Скажи уже, что случилось? Я не буду ругаться.
Случилось… Сглотнув и опустив голову, я хрипло сказала:
— Я… Нарушила обещание…
— И что? От этого у тебя синяк на скуле?
— Нет… Просто… Я поступила ужасно. Себе противна…
Он шумно вздохнул и выпрямился.
— Ну ты даёшь, — мастер хмыкнул, — Я думал что-то серьезное, ну, не знаю, убила кого-нибудь, а ты, обещание.
Я сглотнула подступивший к горлу ком. Для меня это серьезно…
— А обещание, я так подозреваю о проигрыше той крашеной брюнетке? Как ее там… Эвори? Эвели?
— Эшли, — почти прошептала я.
— Так значит все-таки оно… — он снова вздохнул и внезапно притянул меня к груди, положив мне руку на затылок и слегка поглаживая, — Это того не стоит, малыш. Люди, которые просят о подобном должны получать по заслугам.
— Я сама предложила…
— Тогда это будет тебе уроком. В любом случае, не убивайся так.
Судорожный вздох невольно вырвался из моей груди. Тебе легко говорить, я ведь, нарушила не только это глупое обещание о проигрыше, но и данное самой себе и… Маме. К горлу снова подступил комок, и я тихонько всхлипнула. Хуже некуда…
— Боже, ну ты чего, малыш, — мастер погладил меня по голове, — Ты серьезно будешь убиваться из-за такой ерунды? Тебе станет легче, если я скажу, что нога у нее была абсолютно здоровая? Я же за ней наблюдал во время вашего боя, так что уверенно могу это сказать.
Я помотала головой и, прикусив губу, сдержала очередной всхлип. Кажется, нервы решили устроить разрядку именно сейчас, а мои мысли стали лишь спусковым крючком. Мастер, поняв, что успокоиться у меня не получится, снова вздохнул и обнял крепче.
— Ладно уж, поплачь. Я сегодня добрый, сегодня можно… — вполголоса сказал он, слегка покачиваясь из стороны в сторону. А потом вдруг добавил:
— Но бегать все равно будешь. Говорят, это очень помогает для очистки разума.
Не выдержав, я тихонько засмеялась. А то уж можно подумать, что он заболел. Действительно, как же без бега… Постояв так еще немножко, я вздохнула. Хватит, и так расклеилась прямо перед мастером. Уперевшись ладонью ему в грудь, настойчиво попыталась отстраниться.
— Ну, слезы закончились? — он сам отодвинулся, не разжимая рук, и посмотрел на меня, — Еще рыдания ожидаются? Мне готовить зонтик?
Улыбнувшись и утерев глаза, я отрицательно покачала головой.
— Ну и славно, — он тоже улыбнулся, — Давай запрыгивай в машину, и поедем лечить твое несчастье. Как насчёт тортика?
Я только фыркнула. Ты же сам любишь их больше меня, смысл спрашивать? Мы сели в машину, мастер вырулил с парковки и привычно набрал скорость. К ней я тоже успела привыкнуть, и теперь она ничуть не отвлекала. А жаль. Сейчас, несмотря на попытки думать о том, какой тортик хочу, мысли все равно соскальзывали не туда…
Когда мне было пять, мама отдала меня в начальную школу при академии. Помню, она долго объясняла мне, что там будет много спортивных занятий, и что я должна хорошо себя вести, подружиться с другими девочками. Но ещё ярче я помнила другой момент.
— Лесса, — поймав меня перед первым выходом в школу, сказала мама, — Пообещай мне, что не будешь уходить из школы одна.
— А погулять?
— Нельзя, только вместе с учительницей и другими ребятами. Обещаешь?
Она тогда очень серьезно на меня посмотрела, а я, лишь бы поскорее пойти в загадочную школу, сказала ей без каких-либо мыслей:
— Обещаю!
А потом, в один день я и мои новые подружки решили на большой перемене посмотреть котенка во дворе. Казалось бы, ничего страшного, даже с территории не вышли… Я еще тогда размышляла, что если выхожу с подругами, то это же не «одна», верно? Тем более, что старшие девочки спокойно бегали к коробке на перемене…
Очнулась я в страшном и темном подвале, отдающем запахом сырости и плесени. Впрочем, мои подружки тоже были там… А ещё взрослые и очень злые дяди, переругивающиеся между собой.
— Ты зачем всех троих притащил?!
— А что я должен был делать? Ты сказал ребенок, пять лет, девочка, а их трое вышло!
— Ты….!
Когда один сильно ударил второго, меня сковало от ужаса так, что я не могла сделать и вздоха, не то что заплакать или закричать. Все, на что хватало сил, следить за мужчинами и пытаться не подавать признаков жизни, чтобы они не подумали обратить внимания… Только после стало еще страшнее. За покосившейся дверью раздались глухие удары, резко прекратившие ругаться мужчины, злобно что-то прошипев… Начали от нас избавляться. Сначала перерезали горло плачущей Марте. Я до сих пор отчетливо помню, как она кричала и как захлебывалась собственной кровью, брызнувшей на светлую школьную форму. Потом так же убили Найрин. Она пыталась сопротивляться, поэтому в первый раз ее убийца промахнулся, порезав ей плечо. Крик птицей метался по комнате, но и она скоро осела сломанной куклой. Когда же они повернулись ко мне, у меня перехватило дыхание, и я не могла даже закричать. Вернее, думала, что не смогу. Сначала меня подняли за шиворот, сдавив горло, и я затрепыхалась в попытке облегчить хватку, но им это не понравилось. Меня бросили обратно и схватили за запястья, удерживая. Внезапно придя в себя, я отчаянно забилась, пытаясь увернуться от неумолимо приближающегося ножа, сдавленно вскрикнула…
Наверное, я бы тоже осталась там. Такой же сломанной, перемазанной кровью куклой, только… мне просто повезло. В момент, когда он размахнулся ножом… Мой несостоявшийся убийца сам упал замертво. От ужаса, я буквально ничего не видела, мир плыл, и единственное, что оставалось — слушать и пытаться отползти подальше. Хотелось спрятаться от всех, но мужчина упал прямо на меня, придавив к холодному полу. Сил сдвинуть его не было, и я уже бессильно плакала от страха, надеясь, что хоть кто-то мне поможет… Сначала были слышны те же глухие удары, потом появилась мама и еще кто-то… Но это было так не важно! Мама была рядом! Я уже хотела прижаться к ней, но она лишь с болью сказала:
— Лесса, ты же обещала…
С тех пор я никогда не нарушала своего слова. Сначала неосознанно боялась, потом вошло в привычку… Хотя, скорее, пришло осознание того, чем может обернуться. Постоянные кошмары напоминали о том, что случилось, поэтому до десяти лет спала со включенным светом, ведь стоило оказаться в темноте, и снова чувствовался затхлый запах влажного камня, плесени, крови… Уже позже, незадолго до маминой смерти, я сама пришла к ней и с уверенностью и серьезностью шестилетнего ребенка пообещала ей всегда держать свое слово. Она тогда лишь улыбнулась, потрепала меня по голове… Я вздрогнула, выныривая из тяжелых воспоминаний и вытерла очередную слезинку. Кажется, придется сегодня снова спать со включенным светом. Черт бы побрал мою хорошую память…