Гвардия Феникса (сборник)
Наступил тринадцатый день правления Тортаалика, одиннадцатого императора из Дома Феникса. Торжества в честь коронации должны были продолжаться еще четыре дня. Так что молодой господин, о котором мы ведем речь, застал Ньюмаркет в состоянии безмятежного веселья.
Юноша, надо заметить, был весь в пыли. В те дни, до Междуцарствия, путешествующий пешком считался бедным. Однако наш молодой человек, несомненно, мог похвастаться благородным происхождением. Курчавые темные волосы, разделенные на прямой пробор, ниспадали на плечи; у него были светло-карие глаза и несколько удлиненное приятное лицо; морщины на высоком лбу говорили о незаурядном уме, а волевой подбородок – об упорстве и мужестве. Добавьте сюда выдающиеся скулы, гордо вздернутый нос и светлую кожу, и вы сразу поймете, что юноша принадлежал к Дому Тиасы, – это подтверждалось и цветами его одежды, если бы кто-нибудь сумел их различить под слоем пыли, лежавшей не только снаружи, но и, без всякого сомнения, пробравшейся внутрь.
Туника из белого хлопка с рукавами-буфами была туго стянута на поясе. Поверх тиаса надел светло-голубую накидку из тонкой шерсти с белыми отворотами. Туника заканчивалась короткой расклешенной юбкой без бахромы или кисточек. Из-под нее виднелись рейтузы того же голубого оттенка и сапоги из кожи лиорна, с низкими каблуками и закругленными носками. На поясе из плоских звеньев висел легкий и довольно длинный клинок.
От цепочки к ножнам шел ремешок, не позволявший шпаге волочиться по земле, имелся также кинжал в ножнах рядом с клинком; у другого бедра красовался кошелек. Впрочем, при внимательном изучении можно было понять, что он отнюдь не туго набит деньгами.
Тиаса был среднего роста, хорошо сложен, не носил ни драгоценностей, ни шляпы (ее унесло порывом ветра пару дней назад). Заканчивая описание его внешности – надеемся, читатель еще не потерял терпения, – скажем, что у нашего героя были ясный, доброжелательный взгляд, открытое лицо и искренняя обаятельная улыбка. И, как читатель сможет убедиться впоследствии, всего этого в сочетании с длинной шпагой вполне достаточно, чтобы добиться многого.
Тиаса, а звали его Кааврен, вошел на постоялый двор и остановился, чтобы дать глазам привыкнуть к темноте. Довольно быстро он понял, что попал в большое, освещенное керосиновыми лампами помещение с четырьмя длинными столами. У стены в ожидании постояльцев сидел хозяин. На первый взгляд Кааврену показалось, что все стулья заняты, но, присмотревшись, он заметил в дальнем углу несколько свободных мест. Кааврен направился туда, с улыбкой принося извинения, если ему случалось, проталкиваясь, потревожить джагала или криоту. Но поскольку еще продолжались празднества, а выражение лица тиасы было самым дружелюбным, никто не стал затевать драку. И вскоре Кааврен спокойно устроился на жестком деревянном стуле.
Спустя несколько минут он увидел слугу, разносящего посетителям угощение. Однако находился слуга в другом конце комнаты, так что Кааврен расслабился, решив терпеливо подождать, пока очередь дойдет до него. Чтобы убить время, он осмотрелся. Его взгляд равнодушно скользнул по многочисленным теклам и остановился на лицах, более достойных внимания. Справа в одиночестве пил волшебник из Дома Атиры. Он задумчиво смотрел в кубок и, надо полагать, глубоко погрузился в свои размышления.
Рядом с волшебником громко храпел, положив голову на стол, валлиста. Слева от Кааврена сидела красивая молодая леди из Дома Дзура, поглощенная игрой в “три медяка” с лиорном и двумя ястребами. Кааврен уже собрался перевести взор дальше, как вдруг дзур неожиданно вскочила на ноги и положила ладонь на рукоять длинной шпаги, висевшей у нее за спиной. Несколько пар глаз уставились на леди, она же разгневанно смотрела на одного из ястребов. Тот побледнел.
– Миледи, в чем дело? – скрипучим голосом спросил он.
Дзур, как и всякий дзур, в присутствии которого кто-то проявляет страх, снисходительно улыбнулась.
– Все очень просто, милорд, – проговорила она. У нее оказался низкий голос. – У меня есть амулет, подаренный мне дядей, лордом Тьюрелом. – Здесь дзур сделала паузу, очевидно, чтобы проверить, какой эффект произвело названное имя. Реакции не последовало, и она продолжила: – Всякий раз, когда рядом творятся заклинания, сей амулет издает негромкий звук, который слышу только я.
– Не понимаю, – ответил ястреб, – какое я имею отношение к амулету вашего дядюшки.
– Скоро поймете.
– Каким образом?
– А вот каким: уже четыре раза вам удалось выполнить чрезвычайно удачные броски. Вы дважды умудрились получить три трона в ответ на мой высокий сплит, минуту назад вы выбросили три орба и свой высокий сплит – сразу после моих трех орбов.
– Все правильно, – кивнул ястреб. – Но при чем здесь ваш амулет?
– Так вот, – продолжала дзур, – при каждом броске, которые я имела честь только что описать, раздавался один и тот же звук. В первый раз я не стала обращать внимания. Даже после второго посчитала бы, что не должна предпринимать какие-то шаги. Однако четыре раза подряд – это уж слишком, милорд. Во всяком случае, для меня.
Казалось, ястреб наконец понял, о чем идет речь. Он нахмурил брови.
– Похоже, вы бросаете мне вызов, – сказал он.
– По правде говоря, да, – последовал ответ.
Ястреб посмотрел по сторонам, а потом обратился к другому ястребу:
– Вы будете моим секундантом, милорд?
– С радостью, – кивнул тот.
Тогда первый вновь обратился к дзур:
– А у вас есть кто на примете?
– Я не нуждаюсь в секундантах, – отозвалась дзур. – Но может быть, этот господин, – она указала на сидящего рядом с ней лиорна, – любезно согласится стать нашим судьей.
Второй ястреб повернулся к лиорну:
– Милорд?
Теперь разговор заинтересовал остальных посетителей. Вскоре взгляды всех присутствующих обратились на четверку игроков. Лиорн, казалось, один из этой четверки оставался совершенно равнодушен к происходящему. И только легкая печальная улыбка промелькнула на его лице, словно алая птица, неожиданно возникшая в полуденном небе и так же внезапно куда-то исчезнувшая. Впрочем, когда к нему обратились, он пожал плечами, а потом спросил у дзур:
– Вы настаиваете?
– Да, – ответила она, тряхнув головой, отчего ее темные волосы рассыпались по плечам.
Лиорн повернулся ко второму ястребу, показывая на первого.
– Вы принимаете вызов? – спросил лиорн.
Они посмотрели друг другу в глаза, и игрок кивнул.
– Да, – заявил второй ястреб.
– Ну что ж, – сказал лиорн и одним махом осушил свой стакан. Потом аккуратно поставил его на стол и поднялся. – Пожалуй, стоит выйти на улицу, – предложил он. Оглядевшись, лиорн обратился к Кааврену: – Вы не откажетесь определить место дуэли?
Мы будем недостаточно правдивыми историками, если не отметим, что Кааврен был молод и вдобавок происходил из благородной семьи, переживавшей в момент повествования тяжелые времена. Он получил весьма приличное образование – насколько позволяли доходы, но “падшее дворянство”, как в те дни было принято называть подобные семьи, плохо знало нравы двора и даже обычаи преуспевающей аристократии. Однако они страстно мечтали обрести недостающие опыт и знания. Такой молодой человек, как Кааврен, просто не мог отклонить подобное предложение. Он кивнул.
Стараясь припомнить все, что знает по данному поводу, Кааврен вышел на улицу, которая, к счастью, оказалась довольно широкой. Он отметил длину клинка леди дзур, прикинул расстояние между постоялым двором с одной стороны и платной конюшней – с другой и решил, что места вполне достаточно. Кааврен особо тщательно старался исполнить свои обязанности, поскольку, в довершение к вышесказанному, жил в провинции и в свои девяносто пять лет никогда не видел настоящей дуэли. Хотя, чтобы быть предельно точными, добавим: однажды маленький Кааврен, забравшись на каменную стену, ограждавшую родной дом, наблюдал, как отец за какое-то оскорбление колотит соседа плоской частью клинка. Конечно, это нельзя считать настоящей дуэлью с соблюдением всех полагающихся формальностей, которая, как и война, позволяет людям на законных основаниях наносить друг другу увечья и даже отнимать жизнь.