Лимский синдром: Поединок (СИ)

- Я уезжаю, - Райн поднял голову, и он застыл. - На неделю.
Тионг сглотнул:
- Куда?
- На фестиваль. Группу пригласили выступить в Бирмингеме. И ты согласился. Правда, у тебя внезапно заболело горло, а потому ты выступишь под фонограмму.
- Я никогда не выступал под фонограмму! - Тионг вскинулся.
- Вот таким ты мне больше нравишься. Просто красавчик, - Райн усмехнулся, а потом и вовсе расхохотался тому, как передернулся Тионг. - Не переживай, я тебя не опозорю.
Тионг молчал, пытаясь осмыслить услышанное.
- Короче, - Райн резко встал. - Меня не будет неделю. Ты останешься здесь. К твоим услугам библиотека, вечером принесут все, что тебе нужно для написания песен, пора приступать к выполнению нашего соглашения. Иначе это выступление будет последним, которое отыграет твоя группа. Охрана… - он мельком взглянул на часы. - Кстати, насчет охраны. Хочу тебе кое-что показать.
Райн протянул Тионгу руку:
- Поднимайся.
Тот, проигнорировав протянутую ладонь, молча встал. Райн только хмыкнул, взял его за локоть и потащил его к окну.
- Смотри.
Тионг послушно устремил взгляд за окно. Там, по дорожке, шли двое: Марек и Ивонн. Они неторопливо прогуливались, о чем-то беседуя. Но вот Ивонн остановился, а Марек прошел дальше.
Тионг недоуменно взглянул на Райна:
- И что?
Райн недовольно поморщился и тут какой-то громкий звук привлек внимание Тионга. Он снова посмотрел в окно. Марек как-то потерянно застыл, а потом начал поворачиваться к Ивонну, но упал, так и не закончив движения. Из уголка его губ текла маленькая струйка крови. Тионг непонимающе перевел взгляд на Ивонна - в его поднятой руке еще дымился пистолет. Тионг рванулся к окну:
- Нет! Нет… - он стоял и беспомощно смотрел, как поперек дорожки лежало тело человека, который был единственным его другом в этом доме. Потом он как-то покачнулся и стал оседать на пол. Уже закрывая глаза, он услышал отчаянный крик и почувствовал, как его подхватывают чьи-то сильные руки. А потом пришла спасительная темнота. И он уже не видел, как перекосилось лицо Райна, не чувствовал, как он переносит его на постель, как из его зеленых глаз льются слезы страха и как зло он их смахивает. Ярость, боль, страх - все это настолько быстро мелькало на лице Райна, что оно было похоже на маску какого-то злобного демона, воплощения всех самых негативных чувств.
Когда тьма отступила, Тионг еще долго не мог понять, что произошло с ним и почему он валяется в постели в это время суток. Только когда перед глазами появилось лицо Райна, он все вспомнил. Из глаз покатились слезы, тихие и почти незаметные. Просто тонкие мокрые дорожки, оставленные растворенной в воде солью. Райн, нахмурившись, смотрел на него, протянул руку, стирая слезы со щек, а потом взял его за плечи и принудил сесть. Тионг молча подчинился, и Райн встал перед ним на колени. Обняв его за ноги, он зарылся в них лицом. Тионг недоуменно смотрел на его макушку, а в голове крутились совершенно идиотские мысли. Наконец ему удалось ухватить более или менее связную, и он открыл рот:
- За что?
Райн вздрогнул, еще сильнее сжав его колени. Тионг запустил руку в его волосы и Райн задрожал. А потом зазвучал его глухой голос.
- Ты мой пленник. И только мой. А он хотел устроить тебе побег, отнять тебя у меня. Но попался, - Райн поднял голову, в его глазах светилась ярость. - Это твоя вина. Это ведь ты подтолкнул его к этому. Ты заставил его влюбиться.
Он разжал руки и вскочил. Его лицо перекосилось, и Тионг поймал себя на том, что такой резкий переход еще два дня назад потряс бы его, сейчас же он не видел в этом ничего необычного.
- Он дотрагивался до тебя, разговаривал с тобой. Только за это его можно было убить. Ты…
- Это ревность или оскорбленное чувство собственника? - Тионг спокойно смотрел на него, чуть наклонив голову набок.
Райн резко замолчал, остановленный тихим вопросом. Он хотел что-то сказать, но, встретив взгляд Тионг, так и не открыл рта. Только молча развернулся, подхватил плащ и Тионг остался один. Как только Райн ушел, его словно покинули все силы, он рухнул на кровать, как подкошенный и зарылся лицом в покрывало. Перед глазами все еще стояло недоуменное лицо Марека, а в ушах звенел выстрел.
Когда дверь скрипнула, открываясь, он даже не пошевелился. Не пошевелился он и тогда, когда в комнате раздался искаженный голос Райна:
- Я хочу, чтобы ты знал. Любой, кто проявит к тебе интерес или к кому проявишь интерес ты, кончит свою жизнь так же, как и Марек. И его смерть будет на твоей совести, потому что это ты убьешь его. Помни об этом. Увидимся через неделю.
Щелкнул замок, и Тионг опять остался один. Он чувствовал себя как будто в тумане, во сне. Голова была пуста, ни одной мысли. Как будто была набита ватой. Сердце билось ровно и спокойно. Ни одна эмоция не смущала его. Ничего, что свидетельствовало бы о том, что он все еще жив. Что все еще способен чувствовать. Идеальное состояние для того, кто только что испытал шок, защитная реакция тела. Тионг знал, что потом чувства вернутся, вернутся эмоции. И сердце захлебнется болью и виной, а мозг будет пытаться вернуть утерянное спокойствие душе, но, как всегда, у него ничего не выйдет. Знал, а потому принял передышку с благодарностью. Пусть сейчас он больше похож на робота или куклу, но так, по крайней мере, у него будет шанс остаться самим собой.
Лучи заходящего солнца осветили комнату. Он встал, подошел к окну и резким движением задвинул портьеры. Комнату затопил полумрак. Отныне для него не существует ни этого парка, ни этой дорожки. Только траурный сумрак комнаты в память о погибшем друге. Погибшим по его вине. Убитым пусть не его рукой, но его делом. Услышав возню замка, он поспешно ушел в ванную: видеть кого-либо из тюремщиков… лишиться того спокойствия, которое он внезапно обрел. А он еще не готов встретиться один на один со своей совестью.
В комнате раздавался какой-то шум, но к нему никто не зашел. И он терпеливо ждал, когда все звуки затихнут. Как только послышался стук закрываемой двери, он вышел. Включил нижний свет. Райн не забыл о нем, надо же… Возле стены стоял изящный столик с письменными принадлежностями. Тионг подошел, рассеянно провел пальцем по полированной крышке стола и усмехнулся про себя. Если бы рождение стихов зависело от того, на чем ты их пишешь.
Забравшись с ногами в кресло, он задумался. Когда его похитили, их альбом был готов едва ли на четверть - в студии все время были споры о том, какую песню включать, а какую нет. Но согласия не было видно даже на горизонте. В конце концов, он выпросил маленький тайм-аут с тем, чтобы попробовать написать что-нибудь еще. Что-нибудь, что приняли бы все. А потом его похитили. И вот он здесь, вынужден писать, чтобы Райн не исполнил своей угрозы. И все-таки… как он собирается провернуть запись? Выстроит студию здесь, придумает очередную сказочку, объясняющую почему это вдруг Тионг решил записываться отдельно от группы? С него станется все это провернуть. Сил и наглости, как уже успел убедиться Тионг, Райну не занимать. Куда там до него ему самому Тионг. В этом, надо признать, двойник превзошел его. И как, кстати, он общается с ребятами? Неужели никто из них ничего не заметил? Вряд ли, они не настолько слепы, просто такое объяснение внезапным капризам сбрендившего солиста просто не придет им в голову. Тут его репутация сыграла с ним злую шутку - если бы он был более предсказуем и менее заносчив, может, Райну и не удалось бы провернуть все с такой легкостью. И Марек остался бы жив. Тионг вздрогнул и поспешно выкинул эту мысль из головы. Она ушла, но оставила после себя какой-то след. Нечто невидимое и неосязаемое, но от этого не менее острое и ноющее. Он потянулся к листку бумаги, ручка послушно легла в руку. Тионг прикрыл веки, перед глазами встало лицо Марека. Такое, каким он его запомнил: смесь нежности, какой-то легкой грусти и боли, смешанной со скрытой яростью. Таким оно было, когда он помогал Тионгу после избиения. А потом на его лице осталось только изумление. Изумление… Вот все, что Тионг увидел на нем в день его смерти. Глаза распахнулись и девственную чистоту листка нарушили неровные строчки.