23

– Постойте. Я должен вернуться и отдать этой женщине ее зонтик. И куда вы меня тащите?! – я потянул девушку за руку и заставил ее остановиться. Она посмотрела на меня, как будто я сказал какую-то несусветную глупость.
– Забудьте про зонтик. Если вы сейчас туда вернетесь, вы больше никогда не попадете домой, – девушка говорила весьма пафосно, но в ее словах, надо отдать ей должное, не было фальши, хотя довериться я ей все равно не мог. Она могла быть просто сумасшедшей, да ко всему же именно она еще совсем недавно ударила меня без явной причины зонтиком по лицу. Это доверия к ней не прибавляло. В любом случае, вместо того чтобы без проблем найти улицу Гагарина, я встретил двух ненормальных, да к тому же еще из одного подъезда.
– Идемте туда, – девушка указала рукой на беседку в скверике. Мы направились к беседке. Постепенно начало смеркаться.
 
Глава 12
 
БЕГСТВО
 
13 апреля. Четверг
Скамейки в беседке все были мокрые, ветер приносил через оконные отверстия капли дождя, потому на них мы садиться не стали – не столько из-за боязни еще больше промокнуть (в первую очередь это касалось меня), сколько из-за холода. Я только сейчас почувствовал, как продрог. С необычайной силой захотелось чая, который еще совсем недавно предлагала мне Анилегна.
– Слушайте меня внимательно. Вам грозит опасность, с вами должно произойти что-то страшное. Вы меня понимаете? Вам необходимо сегодня же вернуться домой и быть там как можно дольше, быть может, несколько недель.
Что подразумевала девушка под домом: мамину квартиру в Г. или мою общагу в столице, – я уточнять не стал. Меня интересовал сейчас ряд других вопросов.
– Девушка, вы меня извините, но вы в своем уме? Сначала вы меня бьете на улице зонтиком, затем тащите в эту беседку и рассказываете про некую опасность. Как вы прикажете на все это мне реагировать? Вы даже не сказали, как вас зовут.
– Меня зовут Алиса. – Еще одно колоритное имя, ну хоть не Анилегна, и то уже хорошо. – А верить мне или нет, это уже вам решать. Я только хочу помочь, так как знаю эту женщину. Она разрушает судьбы людей и сейчас на очереди вы.
– «На очереди»? К ней нужно предварительно записываться? – попытка шутки не удалась, Алиса даже не выдавила подобие улыбки.
– Ангелина Заварова – ужасная женщина. В Василькове ее знают исключительно как ведьму и гадалку. За последние пять лет в подъезде, в котором она живет, умерли три человека – две женщины и мужчина. Все они были убиты. Также развелись две семьи. У молодоженов родился неполноценный слепой ребенок. Еще двое детей тяжело заболели, у одного из них совсем недавно обнаружили малокровие. Четыре семьи за последние несколько лет продали свои квартиры и уехали отсюда. Еще одна квартира пустует, так как хозяева не могут продать ее, но и не желают жить в одном подъезде с этой женщиной. И это только в подъезде, где она живет, в остальном доме ситуация почти схожая. Наш дом как будто проклятый, родители запрещают ходить сюда в гости своим детям из других домов, все боятся встретить эту женщину на улице, она приносит людям горе и несчастье. Все, что она говорит, сбывается, а говорит она только чудовищные вещи… – Алиса говорила очень быстро, но, тем не менее, слова не глотала, произносила их четко, похоже, она боялась, что я сейчас плюну на все это и уйду. Я ее перебил:
– Послушайте, о ком вы говорите? Женщина, от которой вы меня только что оттащили, назвалась мне Анилегной, да и никаких особо страшных вещей она мне не рассказывала.
– Анилегна – это перевернутое имя Ангелина. На древнегреческом имя Ангелина обозначает «вестница». Анилегна – это проклятое имя, оно означает «вестница беды». Древние греки, а затем и славяне всегда скрывали настоящие имена своих детей от чужих людей, они боялись сглаза, поэтому у детей всегда было два имени, истинное и публичное. Истинное имя могли знать только посвященные, оно дается при крещении, в повседневной жизни люди пользуются только публичным именем.
– Интересно, а если человек некрещеный?
– Тогда его истинное имя одновременно является и публичным. У такого человека попросту одно имя. – Алиса строго посмотрела на меня. – Вы ведь, надеюсь, крещеный?
– Алиса, у меня дед коммунист. – я начал говорить какую-то ерунду о левых традициях в своей семье, о своей атеистической работе, но все это было не к месту. Лицо у Алисы осунулось и побледнело, она смотрела на меня немигающими глазами и, казалось, совершено не слушала, о чем я говорю.
– Анилегна спрашивала ваше имя?
– Что?
– Эта женщина спросила, как вас зовут?
– Ну, в отличие от вас, да.
– И вы ей сказали правду?
– А что я должен был сказать вежливой женщине, которая, к слову, не била меня зонтиком, а укрыла под ним и согласилась показать дорогу? – я не сдержался от маленького укола Алисе.
– Вы. вы не понимаете. Вы сказали проклятой женщине свое имя. Вы погубили себя. – последние слова Алиса выговорила с трудом, лицо ее начало содрогаться, на нем появились крупные слезы. Она попыталась вытереть слезы рукавом, но они текли не переставая, и она закрыла лицо ладонями.
Тут я не выдержал и вскипел:
– Девушка, а вам-то какого черта обо мне беспокоиться?! «Проклятая женщина», «погубили себя», – я стал откровенно ее передразнивать, – ну даже если вы не сумасшедшая, и эта Ангелина или как там ее, Анилегна, действительно ведьма, вам-то что? Я вообще в ваш городок по другому случаю заехал, у меня своих проблем полно, мне только еще ваших васильковских ведьм не хватает!
Алиса убрала руки от лица и посмотрела на меня заплаканными глазами.
– Я теперь тоже умру. Очень скоро, – сказала она это тихо, еле шевеля губами, но я все расслышал.
– Умрешь, деточка, умрешь, милая, – этот грудной красивый голос нельзя было спутать.
Я резко развернулся. У входа в беседку стояла Анилегна с черным венком и приветливо улыбалась. Ее приятный голос и милая улыбка контрастировали со смыслом сказанного и с теми искусственными цветами, которые она держала в руке.
Дождь немного стих, но все равно был достаточно плотным. И, что удивительно, Анилегна стояла перед нами совершенно с сухой головой, в то время как ее зонтик я держал сейчас в руке.
Алиса схватила меня за руку, и мы вдвоем попятились вглубь беседки. Девушку изрядно трясло, она жалась к моему плечу и никак не могла побороть дрожь. Честно говоря, мне тоже было страшно, но я все еще надеялся, что просто попал на васильковских сумасшедших. В конце концов, я сюда приехал встретиться с матерью Обухова, а не бегать от ведьм.
– Анилегна, извините, что я вас не дождался и забыл вернуть ваш зонтик. Возникли форс-мажорные обстоятельства, но зонтик, вот он, – я облокотил его о мокрую скамейку.
– Витенька, ну что ты. Я совершенно на тебя не сержусь, хотя этот зонтик для меня особенный. Дай мне его сюда, – и Анилегна протянула ко мне руку.
– Не иди к ней, – зашептала мне на ухо Алиса, – умоляю!
– Витенька, ты же видишь, что эта милая девушка больна. У нее глубокое психическое расстройство, я ведь ее знаю уже много лет. Подойди ко мне и дай мне зонтик, – Анилегна сделала шаг вперед и практически полностью закрыла выход из беседки.
– Нет! Не надо, не подходите! – Алиса уже почти кричала, эта женщина явно ее пугала.
– У этой девочки в прошлом году умерла мама, хорошая была женщина. Вот миленькая и не смогла нормально пережить это горе, совсем бедняжка умом тронулась, с этими словами Анилегна сделала еще один шаг вперед, практически уже войдя в беседку.
Глаза! Это те самые глаза! Я вспомнил, где я их видел. В это воскресенье на выходе из метро «Золотые ворота», в тот самый вечер, когда все это началось. Бабка с пустым ведром переходила мне дорогу. Анилегна выглядела намного моложе той древней бабки, но я готов был поклясться, что это был один и тот же человек! Я не знал, как это могло быть, но таких глаз я раньше не встречал. Ярко-серого цвета зрачки с по-старчески пожелтевшими белками.