Между эльфом и дроу (СИ)
Резкое движение грудью, и коленки мои подкосились, а я сама рухнула в мягкие объятия мебели. Увидела над собой возбужденное лицо старого кобеля, и рука инстинктивно сжалась в кулак, чтобы ударить в челюсть. И тут, по законам жанра, в происходящее вмешалась третья сторона. Мать.
Истошный вопль заставил моего неудавшегося соблазнителя подпрыгнуть на месте и отшатнуться от меня на пару метров, сбивая по пути столик с чаем и пирожными и прочие предметы интерьера. Я с облегчением приняла сидячее выражение и уставилась в перекошенное лицо женщины, несущейся на мужа с громадной хозяйственной сумкой в руках.
Такой и убить можно при желании! Но жалеть я этого идиота точно не стану. Заслужил!
– Ах ты кобель проклятый! Это значит я тут на рынок бегаю, тебе жратву покупаю. Котлеток, блин, захотел, сволочь! А ты в мое отсутствие сюда шлюшек тащишь?!
Дальше из горла маман полилась такая нецензурщина, что я постаралась даже не вслушиваться. Лишь с восхищением открыла рот, пополняя и собственный словарный запас.
– Это не… это не… Олечка, солнышко, ты все не так поняла! – лепетал мужик, бегая по всей комнате в попытках спастись от разъяренной фурии.
Выглядело это все донельзя комично. Гора мышц и мяса, в два раза больше щуплой жены, бегала, словно перепуганный козленок. Козлище, вернее. Ближе к истине.
Матери все-таки удалось обманным маневром заманить его в угол. Геннадий Степанович ойкнул и обреченно прикрыл голову руками. Жена уже занесла над ним свое рыцарское оружие, когда в дело, наконец, вмешалась я. И вовсе не потому, что вдруг озаботилась судьбой этого придурка. Была бы моя воля, еще бы и подбадривала мать. Но до меня дошло, что сразу после расправы над мужем маман переключится на меня. И вряд ли даже шанс даст объяснить все. Просто за дверь выставит и слушать ничего не пожелает.
– Мама, ты и правда все не так поняла!
Женщина остановилась так резко, что я даже запереживала. Уж не стало ли ей плохо? Так долго она стояла восковой фигурой с занесенной над головой сумкой. Потом от сердца отлегло, когда она медленно повернулась ко мне. Мужик тоже ошарашено смотрел на меня, позабыв об опасности. Так вовремя вылетевшее слово «мама» оказало эффект разорвавшейся бомбы.
– Это твоя дочь?! – первым опомнился Геннадий Степанович, осторожно отодвигая жену и перебегая на безопасное расстояние к стене. – Ты мне никогда не говорила, что у тебя есть дочь.
Мать, наконец, отмерла и некоторое время озадаченно смотрела на меня. Потом ее глаза прищурились.
– Думаю, если бы я родила дочь, то помнила бы об этом, – холодно сказала она.
Теперь настал мой черед превращаться в восковую фигуру.
Некоторое время я просто не могла понять, почему она так говорит. Боится признаться мужу, что у нее есть ребенок? Но это глупо! Они ведь уже не дети. Вполне нормально, что у обоих до свадьбы была личная жизнь и прошлое. Почему она отвергает меня? Снова!
Было так больно, что все слова, которые я так долго репетировала и хотела высказать ей, куда-то улетучились.
– Зачем ты так, мама? – чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, проговорила я. – Просто скажи, что не хочешь иметь со мной ничего общего. Но не делай вид, что я для тебя никто.
– Девушка, – с нотками презрения в голосе сказала Ольга Петровна, – то ли вы сумасшедшая, то ли аферистка. У меня никогда не было дочери, ясно? И не могло быть! Когда-то по молодости сделала неудачно аборт. И детей у меня быть не может в принципе! Так что если вы таким экстравагантным образом выгораживаете этого кобеля, – она махнула рукой в сторону мужа, – то попытка не удалась. Немедленно покиньте мой дом!
– Но я… Я… – Я будто приросла к этому дивану, не в силах ничего понять. – Постойте… Бабушка говорила, что…
Тут до меня постепенно дошло, и я осеклась.
А с чего вдруг бабушка решила, что ребенок, подброшенный ей на крыльцо, является внуком? Да, все посчитали это самой приемлемой версией. Но ведь на самом деле могло быть и не так. Моей матерью могла быть какая-то залетевшая школьница или забулдыга, не захотевшая растить ребенка. А в приют тащить в районный центр не захотела. Вот и подкинула бабушке. И на самом деле те люди, которых я считала родными, не имеют ко мне никакого отношения. Кто я такая вообще?!
Сейчас я чувствовала себя абсолютно раздавленной. Будто дождевой червяк, корчащийся на асфальте и размазанный чьей-то грубой ногой. Ни слова не говоря, я поднялась и, как во сне, побрела к двери. В спину донесся почти болезненный возглас той, которую я всего минуту назад считала матерью:
– Не представляешь, что бы я отдала, чтобы и правда иметь дочь… И сколько лечилась от бесплодия. С твоей стороны просто жестоко шутить таким образом.
И снова новый удар обухом по голове. На самом деле эта женщина бы не бросила меня. Будь она моей матерью, уже давно бы забрала и растила.
Я больше не сдерживала слез. Они ручьем катились из глаз, и я почти ничего не видела. Вяло переставляла ноги и понятия не имела, куда бреду и зачем. А за спиной опять слышались ругань и выяснение отношений.
Похоже, я далеко не первая, к кому приревновала Ольга Петровна своего мужа. Но сейчас подумала об этом отстраненно и без малейших эмоций. Эти люди мне чужие. Мне нет дела до них и их отношений. Все, чего я хотела, вернуться домой. Вернее, в то место, которое считала домом. К единственному человеку, которому я нужна в этой жизни. Зачем вообще приехала сюда? Идиотка! Не знала бы ни о чем, не было бы сейчас так паршиво на душе. Впору повеситься где-нибудь на ближайшем деревце.
Только когда я вышла из подъезда и вдохнула духоту жаркого летнего дня, осознала, что у меня нет денег даже на обратный билет. И вот тогда в полной мере прочувствовала на себе, что значит оказаться в чужом городе абсолютно одна. На негнущихся ногах я побрела по улице, волоча за собой чемодан. Ничего не видела и не слышала. Действовала, как автомат, пока не услышала восхищенный возглас:
– Девушка, можно минуточку вашего внимания?
Даже не сразу поняла, что обращаются ко мне, пока кто-то не схватил за локоть, останавливая меня. Медленно обернулась и окинула взглядом долговязого типчика с длинными волосами, собранными в хвост. Лицо наполовину скрывали огромные затемненные очки.
Не старше тридцати пяти явно. Одет в обычные джинсы и футболку. На шее висит фотокамера, по виду дорогущая.
– Чего вам? – недружелюбно бросила я.
– Девушка, не думайте, что я так ко всем на улице пристаю, – широко улыбаясь, затараторил он, будто боясь, что я тут же бежать брошусь. – Я фотограф. Довольно известный в определенных кругах. У вас такая внешность интересная! Я прямо остолбенел, когда увидел. Взгляд вас в толпе мгновенно выцепил. Даже сразу не поверил, что вы мне не привиделись. Послушайте, позвольте мне сделать несколько ваших снимков!
Клеится или серьезно говорит? Хотя сейчас я так устала от обрушившегося на меня морального потрясения, что реагировала бы в любом случае спокойнее, чем обычно. Даже бросила в виде горькой шутки:
– Если денег на билет дадите, то пожалуйста. Щелкайте на здоровье.
– Да без проблем! – откликнулся он с энтузиазмом, а я в удивлении приоткрыла рот.
Неужели все так легко решится? Все-таки есть Бог на небе! Когда кажется, что ситуация абсолютно безвыходная – раз, и выход находится. Хоть раз мне моя внешность поможет! И я улыбнулась так вовремя подвернувшемуся фотографу.
– Отлично!
– Только придется поехать ко мне в студию. Надеюсь, вы не против? – заговорил он деловым тоном.
Мысль о том, что придется куда-то ехать, немного насторожила, но я постаралась отключить всегдашнюю параноидальную осторожность.
– Ладно.
Я пожала плечами и последовала за парнем, который всю дорогу пудрил мне мозги рассказами о своих достижениях. В какой-то момент я даже отгородилась от его болтовни, снова погрузившись в мысли о встрече с «матерью». Думала о том, как к правде отнесется бабушка. А рассказать ей все равно придется. Сама поймет по моему лицу, что что-то не так. Уж лучше я ей расскажу правду, чем она себе так надумает бог весть что.