Слеза Принцессы фей (СИ)

– Когда я сказала Природе, что ее опыт оказался неудачным, она…
Я жадно подалась вперед, терзаемая страшными предчувствиями.
Что если меня просто уничтожат? Избавятся от неудачной Принцессы.
– Она сказала, что с тобой нужно действовать по-другому. Ты сможешь открыться другим и делиться с ними энергией только после того, как твоя душа обретет способность любить.
– Не понимаю… – честно призналась я.
– Ты должна полюбить сама… И убедиться, что твой избранник тоже любит тебя по-настоящему.
– Разве это так трудно: полюбить? – задумчиво спросила я.
– Тебе будет трудно, – Королева со вздохом провела рукой по моим волосам. – Ты слишком много внимания уделяешь внутренним качествам. И лишь красивая внешность не устроит тебя. Я успела в этом убедиться… Твое отношение к Аралану лучше всего это показывает. Но даже если ты полюбишь, всегда будешь мучиться сомнениями, что привлекло в тебе избранника… Красота или душа… И первое тебя вряд ли устроит. Не понимаю, зачем Природа-мать подвергла тебя и нас всех такому испытанию.
– Может, считает, что в вашем мире не хватает настоящих чувств? – высказала я то, что уже неоднократно мучило меня саму. – Вы способны думать лишь об удовольствиях и развлечениях. Ваш мир внешне красив, но он пустой и безрадостный… По крайней мере, так я себя в нем ощущаю… А я не могу быть такой, как вы. Не могу…
Королева ничего не сказала на это и взлетела в небо.
Надо мной раздался тихий усталый голос:
– Летим, пора возвращаться, Лианнель.
На площади, где по велению Ориэль вновь собрались феи, царило гнетущее молчание. Королева не стала скрывать от них то, что узнала от Природы-матери. О том, что я не такая, как она, и не смогу дать им то, что необходимо. Но что есть выход. Я должна полюбить сама и мой избранник должен оказаться достойным меня.
После минутного замешательства вперед выступил Аралан и с горящими глазами произнес:
– Я готов стать возлюбленным Лианнель… Пусть она и считает, что наш народ не способен любить по-настоящему, я люблю ее… С самого первого момента, как увидел. И это чувство сжигает меня, но я ни за что на свете не отказался бы от него.
Вздрогнув, я скрестила руки на груди, избегая смотреть на мужчину. Королева с едва заметной усмешкой произнесла:
– Любишь Лианнель или ее красоту?
– Для меня она единое целое! – пылко воскликнул Аралан. – Необыкновенная, трепетная, удивительная!
– Боюсь, она никогда не сможет в это поверить, – возразила Ориэль. – Да и в ее сердце я не вижу любви к тебе. – Потом она ласково обратилась ко мне: – Дитя, может, кто-то другой из нашего рода привлекает тебя?
Ни секунды не колеблясь, я замотала головой.
Все они не вызывали у меня совершенно никаких чувств. Мне вообще казалось диким, что я должна кого-то полюбить. Зачем? Ради чего? Что это вообще за чувство такое «любовь»? Да и не верю, что оно может заставить меня раскрыться перед всеми этими чужаками… Да, именно чужаками. Я так и не смогла почувствовать себя одной из них.
Не желая больше находиться в их обществе и видеть разочарованные и растерянные взгляды, я вспорхнула к своему жилищу. Вернее, жилищу Королевы, где обитала и я сама. Для меня до сих пор казалось чудом, что небольшой по размеру домик на дереве оказывался роскошным дворцом, когда я залетала внутрь. Я могла часами бродить по его извилистым зеленым коридорам, разглядывая внутреннее убранство и расписанные причудливыми изображениями стены. Одиночество здесь прельщало меня куда больше общения с сородичами.
Больше всего я любила сидеть в комнате портала, откуда открывалась дверь в мир смертных. Стены представляли собой зеркальное отражение того мира. При желании я могла как угодно приблизить любой объект в нем, пронестись по всей территории.
Почему-то зрелище той жизни завораживало меня. Казалось куда интереснее той, что мы вели здесь. Да, мои сородичи почти бессмертны, они не знают болезней, старости, каких-либо сильных потрясений. Этот мир дает им все, что необходимо, ничего не требуя взамен. Но как же это тоскливо… День за днем проживать скучную бессмысленную жизнь, беззаботно порхая, подобно бабочке на лугу.
Наблюдая за жизнью смертных, я поняла, насколько же интереснее и насыщеннее жизнь этих на первый взгляд обделенных многим существ. Там кипели страсти, тот мир постоянно менялся. Часто я ловила себя на мысли, что хотела бы оказаться там. Но Королева пока запрещала мне даже ненадолго выходить за дверь, отделяющую наши миры.
Тот мир чужероден для нас. Мы слишком хрупки и эфемерны для него и, если долго будем там находиться, можем просто погибнуть. Слиться с энергией того мира. А я пока не смогу почувствовать, когда наступит момент опасности. Слишком плохо еще знаю возможности собственного тела.
Тот мир был диким и почти варварским.
Почти всю его территорию занимали мертвые земли, бескрайние пустыни и водоемы. Лишь на одной части света жили люди. Они делились на кланы, жестоко враждующие между собой. Войны велись за территорию или даже малейшую обиду, нанесенную члену клана. Неприступные города-крепости, обнесенные рвами и высокими стенами. Люди на подвластных территориях занимались возделыванием земель и выращиванием скота. В минуту опасности все они укрывались за городскими стенами.
Я узнала, что главные вожди клана назывались у смертных лертами. От воли лерта зависела жизнь всех его подданных, и никто не смел оспаривать его власть.
Да, в том мире было много жестокости. Но я видела и другое. Любовь матерей к своим детям, настоящую дружбу, когда в бою только рука друга могла иной раз отвести руку смерти, а еще... Отношения между их мужчинами и женщинами не походили на наши. Если здесь в порядке вещей считалось отдавать свое тело любому из сородичей, и никому даже в голову не пришло бы проявлять недовольство, то там это подчас вызывало такие страсти, что кровь кипела в жилах. Я ловила себя на том, что хотела бы принадлежать только одному мужчине душой и телом. Тому, кто заставил бы мою холодную кровь так же кипеть.
В этот раз я тоже побрела в комнату портала, стремясь забыться после неприятной сцены на площади. Оживила стену и стала наблюдать за кипящей жизнью одного из поселений.
Так далеко я еще не забиралась. Обычно меня всегда захватывало что-нибудь, и я останавливала зеркало. Но сегодня просто бездумно листала картину за картиной. В какой-то момент, задумавшись, механически остановилась. С затаенной тоской наблюдала за тем, как играют во дворе крестьянского дома детишки. А мать выходит на порог и зовет их обедать.
– Снова наблюдаешь за смертными? – услышала я за спиной напряженный голос Аралана.
Поморщившись, повернулась к нему.
Не хотела видеть его сейчас. Да и не только сейчас.
Почему он просто не оставит меня в покое, как остальные? Не смирится с тем, что я ущербная Принцесса, не такая, какая им нужна.
Взгляд голубых глаз мужчины смущал и опалял потаенной страстью.
Когда он уже пресытится моей красотой, так притягивающей его?
– Чем эти животные так тебя привлекают? – прищурился Аралан, бросив взгляд в зеркало. – Грязные, вонючие скоты, живущие лишь инстинктами.
Мне почему-то стало неприятно из-за того, что он оскорбляет смертных. У меня самой они вызывали совершенно другие чувства.
– Они… – некоторое время я придумывала, как лучше сформулировать то, что смутно чувствовала. А потом тихо выдохнула: – они живые!
Аралан нахмурил лоб, словно не понимая того, что я хотела сказать. Потом приблизился ко мне, опустился на пушистый ковер, на котором я сидела. Его пальцы осторожно провели по моему лицу, будто исследуя каждую черточку.
– Ты тоже живая… – наконец, хрипло произнес он. – Нежная, трепетная, непохожая на других… Но иногда мне бы хотелось, чтобы ты не была такой… С тобой сложно…
– Тогда просто оставь меня в покое, – решилась я высказать то, что давно уже вертелось в голове. – Зачем тебе эти сложности?