Роковые таблички (СИ)

Бригадир повертел в руках исчерченный маркером кусок фанерки, и покачал головой:
― Если верить карте, то идти туда довольно далеко – пешим ходом неделю, не меньше. А сейчас, по снегу и короткому свету, и того больше. Да и не забудь – кругом рыщут голодные людоеды. Одичавшие псы, опять же, не откажутся от человечинки. Сейчас одному путешествовать очень опасно.
Ярослав протянул табличку обратно Максиму, тот принял её и вновь заговорил:
― А почему одному? Мужики, пошли все вместе. Может, там, действительно лучше. Может, и в самом деле – Новый Мир. Вам не надоело на этих собраниях дрыгаться и исполнять любую волю Ведущего?
Общинники в ответ реагировали довольно вяло, но достаточно явно показывали, что их и так всё устраивает. Ярослав поддержал общее настроение:
― Ведущий – мужик с головой. Потому община с голоду не пухнет. А сейчас, когда ты занозу вырезал, чего не жить? А тебе скажу – не верь всему, что написано. В жизни всё, обычно, иначе выглядит. Ты, конечно, иди, раз такое дело, но мы вернёмся в лагерь.
Максим повернулся к человеку, сыгравшему только что роль его ангела-хранителя.
― Антоныч, ну а ты как, пойдёшь? Тебе то чего опять в общину возвращаться?
Антоныч искренне расхохотался в ответ.
― Как это чего? Во-первых, я тут присмотрел себе красотку одну из вновь прибывших. Попрошу Ведущего нас соединить – думаю, не откажет. А во-вторых, ― и Антоныч пнул бездыханное костлявое тело:
― Во-вторых, открылась вакансия ближайшего советника и охранника Ведущего. Наверняка тому теперь потребуется хороший стрелок. А лучше меня в общине никто не стреляет. Так что, думаю, всё получится. А если получится, то я не стану, как Топор за забором отсиживаться и резать своих же, чтоб еды хватило. Начну новые лагеря основывать в окрестностях. Люди то идут, а мы их – в жертву приносим из-за всякой ерунды. Расширяться надо, как вот эти, ― и Антоныч кивнул на табличку с серпом, молотом и ножом.
По одобрительным возгласам, Максим догадался, что общинники охотно поддержат Антоныча в этих начинаниях. Ясно, значит, придётся расстаться с мужиками сегодня, и продолжить свой путь в одиночестве. 
Спать уже решили не ложиться, ведь за окнами вот-вот должен был забрезжить тусклый рассвет. Все стали собираться. Каждый поделился с Максимом частью продуктов. Оставили ему и патронов с запасом, спичек, тёплых вещей и батареек для фонаря. Максим поблагодарил каждого, и тепло распрощавшись со всеми, остался в пустом классе.
Он смотрел в окно, наблюдая за исчезающими среди пустых домов людьми. Вид нагруженных тяжеленными рюкзаками спин стал последним звеном, связующим его с общиной лесопоклонников. Но вскоре и они растворились в предрассветной мгле.
  
Глава 9 Зимовье. Один в мёртвом городе
 
Максим остался один в пустом городе. Ну, не совсем один, конечно – на холодных улицах изредка зарождалось движение, растворявшееся в брошенных зданиях. Но то была жизнь враждебная, несущая опасность и тревогу. Стаи одичавших псов дрались с бандами безумных двуногих бродяг за мороженное мясо висельников. Достать их мёртвые тела было нелегко, но иногда они падали, как перезрелые яблоки, и тогда остекленевшая плоть становилась причиной кровавых склок.
Места этих схваток Максим легко угадывал по душераздирающим воплям. Охота на мёртвое мясо заметно оживилась, стоило большой группе вооружённых людей покинуть город. Максим после ухода поисковой бригады, сразу же поволок труп Топора из здания бывшей школы. Он решил, что будет спокойней, если запах падали не сможет привлечь сюда толпу плотоядных тварей.
Он оттащил мертвеца за два квартала, и оставил посреди улицы. Пусть потешат свои утробы, или псы, или люди или птицы. Максим вспомнил, что где-то читал о традиционном похоронном обряде монголов. Вроде, они так же оставляли покойника в степи, на съедение птицам и зверью. Всё правильно – звери, птицы и растения кормили тебя своей плотью, так накорми и ты их после смерти. Зачем тебе гниющая плоть, когда твоя душа скользнула за черту небытия.
Бросив тело недруга, Максим бросился к своему убежищу. Требовалось обдумать свои дальнейшие действия. И до темноты нужно было успеть укрепить одну из комнат. Ведь, он не мог всю ночь стоять в карауле – без сна недолго лишиться и сил, и разума. Но ещё больше Максим не желал быть схваченным во сне.
Закрыв изнутри двери на засов, он бросился в подвал, где не так давно видел железную бочку. Из неё он намеревался соорудить подобие печи. Ведь, спальные мешки в небольшом классе спасали от холода, когда много людей лежат на полу рядом. Хватало тепла нескольких масляных фитилей, коптящих в жестяных банках. На одного человека этого не хватит.
Максим вспотел, пока докатил тяжёлую бочку на второй этаж, где он присмотрел небольшую комнату с целыми стёклами в окнах. Возможно, в прежние времена, здесь располагался кабинет директора. Максим вкатил бочку в угол, и вернулся в подвал за ломом.
Максим имел опыт жизни в домах с печным отоплением. И, как натура любознательная, имел некоторое представление о принципе работы печи. Когда он вспомнил о хламе, виденном в подвале, у него довольно быстро появилась идея по устройству отопления.
Притащив в кабинет последнюю деталь – ржавый кусок железного листа, Максим схватил поудобней лом, и подступил к бочке. Поначалу заострённый железный прут отскакивал от округлых боков ёмкости, как от огромного баскетбольного мяча. Каждый удар болезненно отзывался в мёрзнущих ладонях. Бочка, как живая, подпрыгивала на полу, но выскочить из угла не могла.
Наконец, упорство сделало своё дело, и лом стал пробивать металл насквозь. Так, настойчиво вгоняя тяжёлую железяку в упругий бок бочки, и морщась каждый раз от оглушительного грохота и тяжёлой отдачи, Максим смог сделать несколько отверстий. Взмок, как в парной, но сделал. Бочка сильно помялась, да и отверстия оказались неровными, даже корявыми, но для задуманного этого будет достаточно.
Рядом с окном Максим бросил на пол лист железа, на который поставил вверх дном бочку. Сверху, у самого днища, оказалась дырка размером в два мужских кулака. Посерёдке, в центре глубокой вмятины, ощерясь внутрь острыми зазубринами, зияла дыра вдвое больших размеров. И у самого пола, был ряд мелких отверстий, которые должны были обеспечить доступ воздуха для горения.
Отдохнув с полчасика, Максим взял лом и вышел в коридор, где стал крошить кирпичи из перегородок. Угловатые обломки он относил в кабинет, и бросал в жерло будущей печи. Это, чтобы сберечь пол от излишнего жара, и чтобы этот самый жар дольше держался в комнате. Натаскав обломков на треть бочки, Максим спустился к выходу.
Он вспомнил, что здание снаружи увешано старомодными водосточными трубами, порядком поржавевшими. Одну из них Максим решил использовать в качестве дымовой трубы. Он выглянул в зарешёченное окно первого этажа – до того, как начнёт темнеть, у него есть около получаса. Надо успеть. Максим отодвинул засов, и, оглядываясь по сторонам, пошёл вдоль стены.
Добравшись до водостока, он сломал ломом крепления, до которых смог дотянуться. Потом, ухватившись за нижний конец трубы, и раскачивая из стороны в сторону, он, спустя минут десять, сумел-таки отломить порядочный кусок. Ухватившись за полую железку, мужчина потащил её в сторону распахнутой двери. Но там его уже ждали – напротив входа стоял истощённый оборванец с топором в руках. Он смотрел то на открытую дверь, то на Максима.
Макс выругался про себя: как же - вышел на улицу, и без оружия, идиот. Немного поодаль слышались голоса. «Ясно, сейчас дружки этого доходяги нарисуются. А я тут без ружья, без ножа. Лопух!» ― думал Макс, не спуская глаз с непрошенного визитёра. Тот, в свою очередь, ухватил обеими руками топорище, показывая, что готов пустить оружие в ход.
Для Максима ситуация сложилась почти безвыходная. Неважно, кто это – людоеды или простые мародёры. Даже если его не убьют, а просто оставят снаружи без оружия, спичек и провизии, долго он не продержится. Ведь, именно поэтому, он не отправился тотчас же к лагерю «Нового мира» на поиски Ольги. Даже хорошо снаряжённым, преодолеть такой путь в одиночку ему казалось делом почти безнадёжным. Вот он и решил обустроиться здесь, и дождаться, когда ослабнут холода и начнёт таять снег.