Боевой вестник

– Ты забываешься, волчья твоя душа! – рявкнул в ответ король.
– Отчего бы мне не назвать дураком короля, который думает, будто никто в этом мире не желает его смерти? – продолжал Вэйлорд. – Даже боги когда-то передрались!
В итоге Хлодвиг согласился оставить при себе пробников пищи, пообещав тем не менее врезать Нэйросу по уху, если тот снова назовет его дураком. На это Нэйрос ответил, что способность короля дать по уху говорит о том, что король еще жив, а это все, что ему нужно. А потом добавил, что ежели король его ударит, то и он королю всыплет, как в старые добрые времена. На том и порешили.
Раздраженный король, раскачиваясь с пяток на носки у окна и глядя на закат, не выдержал и подошел к столу.
– Долго еще, черт вас дери? – проворчал он, взяв серебряную тарелку с оливками.
– Еще два блюда и три напитка, государь, – кивнул пожилой стольник, бывший на этой должности еще при Дэсмонде. – А потом надо выждать четверть часа и убедиться, что пробники живы.
Хлодвиг отправил в рот оливку и уставился на троицу пробников.
– По их виду можно сказать, что они с неделю как померли. В чем дело, любезные?
– Ваше величество, они объелись. Сегодня много блюд.
– Ну, званый обед по случаю намечавшейся помолвки моей дочери с лордом Хайдамаром не состоялся. – Король пожал могучими плечами, поедая очередную оливку. – Не пропадать же всему тому добру, что приготовили.
– Простите, государь, но вы ведь все это не съедите.
– Да что ты? Ну конечно, не съем. Сегодня с нами ужинает сир Вэйлорд. А после нашей трапезы позовешь сюда прислугу.
– Но это королевская трапезная, ваше величество! – запротестовал стольник.
– Ну, они же не гадить здесь будут, черт тебя дери! Или я заставлю тебя все это слопать и тем трем мясным бочонкам тоже велю присоединиться!
Пробники действительно были толсты. Даже чрезмерно, все как один. Наверное, в ближайшее время следует отправить их на заслуженный отдых и поискать других, помоложе, еще не превратившихся в ходячий монумент пороку чревоугодия.
Окинув всех недовольным взглядом, король вернулся к большому арочному окну и снова устремил взор на Слезную бухту. Отправив в рот еще одну оливку, стал тихо напевать:
Мы простые рыбаки,
От престола далеки.
Нам бы двух сирен добыть
И с друзьями разделить…
– Я пришел, государь, – послышался голос за левым плечом.
Нэйрос появился, как это он умел, совершенно неожиданно и беззвучно. А еще пахнуло крепким вином.
– Опаздываешь, волчья душа. – Король обернулся.
– Прости. Князья. – Нэй пожал плечами. Доспехи он снял и был сейчас в черной рубахе, с поясом из кожи пеших драконов, с кинжалом в ножнах.
– Что за вид у тебя, словно у разбойника?
– Жарко и душно, государь.
– Допустим. Но отчего так вином разит? Ты пьян, что ли?
– Хлодвиг, помилуй, когда ты меня пьяным видел?
– Видел, представь. Ты просто не помнишь. И ты не ответил, Нэй. Почему так разит вином?
– Ну, отвел я скифариев на кухню. Они принялись поварам объяснять, что предпочитают к столу. Учить новым рецептам. Их Добромеч даже сам взялся шинковать и варить. А потом этот… Вострогор который, увидал в углу бочку старого доброго вина. И тут началось…
– Пострадавших нет? – Король ухмыльнулся и поднял левую бровь.
– Нет. Они потом песни горланили свои. А затем я отвел их в покои.
– Ясно. Оливок хочешь? – Хлодвиг качнул перед Нэйросом тарелкой.
– Благодарю, государь, но нет. Ты же знаешь, не люблю я оливки.
– Вот и славно. Мне больше достанется. – Король выплюнул косточку в окно. – Леон объявился?
– Да. – Вэйлорд кивнул. – Он в конюшне сейчас. Ругается с конюхом.
– Отчего же?
– Кобыла принца в охоте, как оказалось. А конюх не предупредил. И пока принц предавался беспутству на улице Роз, его кобыла находилась в стойле дома Сиргаритки. Ну и за то время три жеребца на нее запрыгнули. Породу попортили.
Очередная косточка полетела в окно.
– А этот царственный жеребец на скольких запрыгнул за то время, пока его кобыла утоляла свою охоту, он не упомянул? – зло проговорил король.
– Об этом умолчал. – Смешок вырвался из уст Нэйроса. – Но как встречу Сиргаритку, спрошу и об этом.
Хлодвиг взглянул на него сверху вниз:
– Ты думаешь, меня это веселит, волчья душа? – Еще одна косточка полетела в окно, прямиком в яблоневый сад, что разбил под окнами трапезной еще Албоин Шестой.
– Послушай, Хлодвиг. Мы ведь тоже были молодые. И тоже совершали массу поступков, коими гордиться и тогда не могли, а теперь и подавно.
– Но не до такой степени. В его годы я уже вернулся с войны и был женат.
– И стал женат, – вздохнул Вэйлорд как-то мрачно. – Я помню. Но сейчас войны, хвала богам, нет.
Хлодвиг снова взглянул на своего собрата по мечу, но промолчал.
– Тогда другое время было, государь.
– Как думаешь, может, в свете задуманных мною реформ запретить публичные дома? Ну, хотя бы в столице. Или народ мне этого не простит? – Последнюю фразу король сопроводил смешком и чуть не проглотил косточку.
– Я так точно не прощу, – хмыкнул черный лорд, потирая подбородок.
– Вот от тебя-то он и набрался дурного, волчья душа.
– Я учил его только владеть мечом и арбалетом, государь.
Король снова сплюнул и хотел было еще что-то сказать, но снизу послышался жалобный старческий окрик:
– Ваше величество! Что же вы делаете! Это ведь яблоневый сад! Зачем вы здесь сеете оливковые косточки?
Два собрата по мечу глянули под окно. Футах в тридцати внизу стоял королевский садовник Мортимер Фиш в своем неизменном сером балахоне. Древний старик с остатками длинных седых волос вокруг блестящей плеши опирался на сучковатый посох и смотрел на коротко остриженную траву, усыпанную оливковыми косточками.
– Это не я, Мортимер. Это все лорд Вэйлорд! – Король глянул на товарища. – Что ж ты делаешь, пьяница.
– Очень смешно…
– Ваше величество! – заскулил внизу Фиш. – Зачем вы так говорите? А то я не знаю, что сир Вэйлорд терпеть не может оливок!
– Ты не помнишь, сколько ему лет? – тихо спросил Хлодвиг.
– Не помню, государь, но думается мне, он бродил тут, будучи седым, еще в те времена, когда сам Артогно верхом на своем белом мамонте объезжал земли Гринвельда в поисках места для столицы нового королевства.
– Эй, Мортимер! – крикнул король вниз.
– Да, ваше величество! – отозвался старик.
– Расскажи про царствование короля Сигиберта!
Мортимер Фиш задумчиво уставился в небо, потирая костлявой рукой лысину. Затем растерянно проговорил:
– Ваше величество, но последний король Гринвельда, носящий это имя, царствовал три века назад.
– Я знаю, Мортимер! Оттого и спрашиваю про него у тебя!
– И ты еще упрекаешь принца Леона? – фыркнул Нэйрос. – Сам все никак не повзрослеешь.
– Ваше величество, даже ваш отец, Дэсмонд, не позволял себе так смеяться надо мной. – Поняв шутку, старик разобиделся. – Уж его-то я помню.
– Я тоже помню, Мортимер! – крикнул король и добавил уже тише: – Он не шутил. Он рубил головы. И ты бы с ним не бранился из-за косточек. Ладно! Ступай! Я больше не буду!
Садовник поковылял прочь, что-то тихо бормоча себе под нос и стеная от шутки короля.
– О чем ты пошептаться хотел, государь? – Вэйлорд уселся на подоконник, подставив спину лучам заходящего солнца.
Хлодвиг обернулся, жуя оливку. Обслуга трапезной достаточно далеко, и можно вести разговор о делах сокровенных, без опаски, что кто-то подслушает.
– Вообще, старый друг, я рассчитывал, что при нашем разговоре ты будешь трезвым.
– Я трезв, как уже говорил. Итак, что за дело?
– Ты ведь знаешь, Нэй, об этой забавной черте династии Эверретов?
– Темный и светлый? – Вэйлорд усмехнулся. – Кто не ведает об этом? Такого больше нигде не сыскать.