Брак по принуждению, или расплата за грехи отца (СИ)

Булат задрожал. Его тело напряглось, жилы на шее и руках натянулись словно тетива.
— Бля-я-а-ать… — выдохнул он. — Я сейчас кончу…

Он тут же вышел из моего рта, и я сделала нормальный и глубокий вдох.
Намотав мои волосы на кулак, он притянул меня к себе и поцеловал.
Я ахнула, а он, казалось, пылал. Булат целовал меня так, будто уже много лет не пробовал женских губ, словно я была его живительной водой, а он умирал от жажды. Он тяжело дышал. Его руки дрожали и тискали моё тело.
Из его груди вырвалось рычание. Настоящее — какое-то животное. Мысль о том, что это я смогла вызвать в нём такую страсть, завела меня ещё сильнее.
Булат устроил нас обоих на кровати, широко раздвинул мои ноги и как завороженный уставился на мою мокрую дырочку. Он облизнул губы и прохрипел:
— Кристина… Ты такая красивая…
Его пальцы скользнули вдоль губок, размазывая влагу, потом провёл ими прямо по середине.
Я наблюдала за ним и тяжело дышала. Мне казалось, будто Булат был мной очарован.
Он продолжал дразнить меня, пока я не заёрзала и не захныкала.
— Була-а-ат…
— Мне нравится, что ты течёшь. Мне нравится твоё возбуждение и желание. Ты — вся моя.
Одним уверенным движением он вошёл в меня на всю длину, вырывая из моей груди крик наслаждения, а затем, медленно вышел.
Это был нереальный кайф.
Он раздвинул мои ноги ещё шире, чтобы видеть всё происходящее.
Булат погружался в меня медленными и сильными толчками, от которых сотрясалось всё моё тело. Мои груди подпрыгивали, уже не стоны, а крики слетали с приоткрытых губ.
— О-о-ох! Була-а-ат… А-а-ах!
— Кристина… — прохрипел он моё имя. — Моя… Кристина…
Стиснув мои ноги в своих руках, он закинул их себе на плечи, и, резко качнув бёдрами, загнал в меня свой член так глубоко, как никогда прежде.
Мой вскрик был заглушён его триумфальным рёвом, когда он начал меня по-настоящему дико трахать.
— Да-а-а-а! Бля-а-ать! А-а-а-а! Моя! Моя! Моя! — это был зверь, дикий, необузданный, желающий оставить свою метку на своей женщине.
Его животная энергия пробуждала мою собственную, приближая сильнейший оргазм. Во мне закипало, зарождалось что-то новое, непонятное мне чувство… Моя женская суть хотела и требовала, чтобы этот мужчина навсегда остался моим!
Его член пронзал моё тело, входя и выходя на невероятной скорости.
Комнату заполнили шлёпающие звуки наших влажных тел, стоны, рычание, вскрики!
Булат прорычал:
— Блять! Как же охуенно тебя трахать, Кристина!
Я непрерывно повторяла его имя, слегка страшась надвигающейся разрядки.
Моя дырочка вдруг с силой сжалась вокруг его толщины. Когда оргазм резко нахлынул, словно разрывая моё тело на части, я издала дикий крик.
Я взорвалась, выгибаясь на кровати и сотрясаясь в конвульсиях.
Я кричала и кричала. Вскоре к моим крикам присоединилось рычание Булата. Его жар затопил меня, его бёдра шлёпали и шлёпали, лишь увеличивая темп!
Оргазм продолжал сотрясать моё тело, лишая всяких мыслей.
Булат громко закричал, его спина выгнулась, мышцы на руках жгутами натянулись. Вены вздулись, а он продолжал так же сильно и резко вколачиваться в меня. Мощь его тела поражала.
Кончая, он закричал, даже прорычал моё имя:
— Кристина-а-а-а-а-а!!!
Его толстый член сильно запульсировал, извергая в меня океан спермы, наполняя до самых краёв.
Упав на меня сверху, его мощное тело продолжало сотрясаться.
А я сама едва ли могла шевелиться и думать.
Головокружение.
Снова размеренно дышу.
И счастливая до безобразия.
— Кажется, это был самый лучший трах в моей жизни, — пробормотал Булат.
— И в моей…
  
Глава 17
 
* * *
Кристина
— Булат, ты в своём уме? — негодовала я. — Зачем нам лететь чёрт знает куда, когда можно таким же образом привезти на дом регистратора и прямо на месте зарегистрировать наши отношения?
— Ты не понимаешь. Дело ведь в том, как и где это произойдёт. Наше бракосочетание будет снято на видео и продано телеканалам как эксклюзив. А Завьялов просто лопнет от своей ненависти и того факта, что у него ничего не вышло.
— Ты ненормальный, — вздохнула я. — Говори адрес, куда нужно будет подъехать моим сёстрам и отцу.
— Не нужно им никуда ехать. Их привезёт Василь. Главное, предупреди их, чтобы они были готовы с утра, — улыбнулся Булат, довольный своей ненормальной идеей.
Я покачала головой, но взяла телефон и написала сообщение сёстрам.
— Представляю, как они сейчас будут разгневаны, — пробормотала я. — Ведь ни причёску не сделать, ни макияж…
— Всё пустое. Пусть не переживают. У моего друга имеется целый штат обслуживающего персонала, в том числе есть и садовники с малярами.
— Очень смешно, — скорчила я гримасу.
Булат засмеялся и приобняв меня, шепнул на ушко:
— Расслабься. Всё пройдёт идеально, Кристина. Я ведь и правда, пошутил. У Фила есть и визажисты и стилисты, так что ты и твои сёстры будете красавицами.
— Сейчас им допишу, — сказала я.
Но не успела, так как от Наты прилетел гневный ответ.
Пришлось писать длинную смс-ку и объяснять, что так надо.
Господи, как же я ненавижу такую вот суету. Хочу вернуться к своей размеренной, понятной и уютной жизни.
Но, наверное, никто не любит, когда его выдёргивают из зоны комфорта и заставляют делать всё не так, как ты привыкла.
Поглядела на Булата.
Ну, что ж, готова признаться, я совсем уж и не против стать его супругой. А чем чёрт не шутит? Всё может быть — вдруг, я и есть его вторая половинка?
С чего я это решила?
Ну-у-у… Такая умопомрачительная и крышесносная совместимость в сексе не бывает у случайных людей. Правда?
* * *
Кристина
Запаковать свадебное платье так, чтобы оно не помялось — это верх искусства. Теперь я это точно знаю.
Женщины, что работают у Булата по дому настоящие кудесницы. Они не только уложили мои вещи, необходимые для свадьбы, но и уложили всё аккуратно и так, чтобы сохранили свой первоначальный вид.
Сёстры, как и я в этот день, Булата ненавидели.
Раннее-раннее утро, суета со шмотками, переживания… Одним словом, женщины не любят быстрых перемен, особенно, когда это касается свадьбы.
Правда, у нас с Булатом, была ооочень неординарная ситуация.
Мы уже летели порядка двадцати минут над густыми лесами тайги, но очень скоро леса и степи сменятся морем.
Мой отец всё это время с начала взлёта буравил напряжённым взглядом Булата, потом, не выдержав, сказал в микрофон, что был прикреплён к наушникам.
— Я всё ещё нахожу эту вашу договорённость отвратительной, Булат Авазович.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍
— Папа! — воскликнула я.
Сёстры виновато на меня взглянули. Их убеждения и уговоры тоже не работали.
Булат наклонил голову набок и поднял свою тёмную бровь:
— Договорённость…. Хм. А есть некоторые люди, которые находят лично меня отвратительным.
Отец сощурил глаза и поинтересовался с притворным удивлением:
— Неужели есть такие смельчаки?
— Не стоит гадать, ведь ясно как день, что вы, Николай Матвеевич сами входите в число этих «добрых» людей.
— Папа! — шикнули на него мои сёстры.
— Мой отец никогда не считал тебя отвратительным, Булат, — внесла своё слово.
— До тех пор, пока он не решил использовать тебя в достижении своих целей, — произнёс отец.
Мои щёки вспыхнули. Ведь это я настояла на сделке, а то, что Булат её переиначил в нечто другое и большее… Ну, это уже мелочи.
— Папа, ты же обещал, — напомнила я ему.
— Обещал вести себя подобающе на самой свадьбе, — согласно кивнул отец. — И я обещания свои всегда исполняю.
Я раздражённо застонала, сёстры виновато вздохнули и покосились на невозмутимого Булата.