Сезон охоты на единорогов (СИ)

- Думаю, что не струсишь, – придирчиво оглядев меня, выдал вердикт Чуда. – Тархи вообще-то смелые… Жанька, вот, тоже не трусил, когда я его в первый раз позвал. Но с тех пор за меня боится очень. Поэтому и не ходит туда, – и после некоторого молчания, глядя себе под ноги, буркнул: - И меня не пускает… 
Затея всё больше мне не нравилась. Что там может быть такое, куда не хочет пускать меченного страж?
- Так. А если я тоже сейчас возьму и не пущу? – поинтересовался я. 
Чуда лучезарно улыбнулся и тут же хитро сощурился:
- Так ты же со мной идёшь! Как ты можешь себя не пустить?
- Хитрюга, - проворчал я. – Но я так не согласен. Пошли домой. 
Чуда скривился и, подойдя ближе, заглянул мне снизу в глаза. И взгляд сделал такой несчастный, словно брошенный котёнок на улице. Но я не поддавался. 
Юрка вздохнул и пожал плечами:
- Ну, Борислав! Я же не один иду, а с тобой! Если что-то пойдёт не так – ты же справишься!
- Твоя вера в моё стражество лестна, но необоснованный риск не входит в мои планы,- я безапелляционно указал в сторону дома. 
Юрка нахмурился и притопнул от избытка чувств:
- Нет! Мы идём туда! – и показал рукой направление. – Потому что полнолуние! Потому что другого дня для проверки уже не будет! Потому что так – надо! И это не обсуждается, тарх!
Вот это было серьёзно. 
Я на мгновение замер. 
Будь он мужиком моих лет, да даже парнем чуток помоложе – это был бы один разговор. Был бы просто пацанёнок, да даже один из тех, кого считают будущим светочем – другой. А так… Вед-мальчишка. Нет, это никак не укладывалась в мои шаблоны. То видеть перед собой ребёнка, нуждающегося в опеке и обучении, то, внезапно, умудрённого веда, требующего что-то и не собирающегося мириться с мнением какого-то там тарха!
Пока я молча переваривал происходящее, Юрка уже бросил обиженно сопеть и уверенно пошёл дальше без меня. Топая, словно вымещая в каждый шаг всю свою обиду, и размахивая руками, как ветряная мельница. 
Конечно же, я пошёл следом. Ведь, со мной рядом вряд ли ему угрожало что-то суровое. И оставалось надеяться, что это - лишь очередная детская шалость, в которой излишне суровый Просо боялся дать слабину ребёнку.
- Куда мы идём? – спросил я, догнав и пристроившись рядом. 
Вокруг оставалась тишина и прозрачность, в которой любой чужак и любое Присутствие будет видно на просвет, словно муха в стакане родниковой воды. 
- К озеру Страха, – коротко отозвался Юрка, в этот раз не мучая меня театральной паузой. Мне показалось, что голос выдал напряжение. Боязнь? – Там каждый может увидеть свой самый-самый сильный страх. Настоящий. Тот, который убивает душу…
Последнее было сказано почти шёпотом, почти для себя. Но я услышал. Так. Примем за аксиому, что бывают и такие страхи. Для тарха любой страх – это всего лишь то, что заставляет тело готовиться к бою. Душа может бояться, но убить её страхом – это не про нас. У ведов, получается, не так?
- Зачем мы идём туда? – Снова влез я с вопросом. 
Юрка остановился и резко повернул ко мне напряжённое лицо:
- Ты хочешь знать свой самый сокровенный ужас? Ты – тарх, Борислав! Тебе нужно видеть и знать! Нужно, чтобы один раз понять и потом никогда не отступать!..
- Свои страхи я знаю, Юр. И неоднократно их отрабатывал уже. Но тебе-то это зачем?
Чуда стал тоскливым, отвернулся и всмотрелся в тёмную даль.
- А я должен знать… Когда всё это кончится…
- Что кончится, Юра? – Я присел возле мальчика, зло и твёрдо сжимающего меч. Я постарался сделать свой голос ласковым. Таким, каким он был когда-то для самых близких людей – Дарьи, Нади, Сашки. Тех, которых не стало. В один день. В самый тёмный день моей жизни…
- Боль. Боль, Борислав, - ответил он и скривился: – Пошли, что ли! А то опоздаем!
Мы снова двинулись. Меня охватило странное состояние тоски. Необъятной и беспросветной. Показалось на миг, что мир, в котором дети девяти лет от роду страдают от душевной боли, как взрослые на грани дряхлости… этот мир не имеет права быть миром будущих властителей мироздания… Показалось на миг, что не в бою и выживании судьба тарха, не в сражении за чью-то жизнь – уж слишком это малая цель. В том, чтобы дети были счастливы. Или, как минимум, чтобы они имели возможность оставаться детьми.
Мы прошли степную полосу, прошли овражек, широкую полосу редкого кустарника и вошли в лес. И тут же пришлось поднапрячься. Мир вокруг заполнялся звуками от ночных животных и птиц, чувство Присутствия стало сбоить, размытое сотнями ощущений от деревьев. Прозрачность степи сгинула, лунный свет с трудом проникал сквозь густые кроны, и всё чудилось сотканным из резких теней. Одно радовало – безветренность позволяла ловить на слух и на чувство движения вокруг. 
Юрка в какой-то миг обернулся и взял меня за руку:
- Тут особые места, Борислав. На Присутствие не рассчитывай – его тут нет. Но ты не волнуйся – я почувствую, если что. 
Обрадовал, конечно. 
Юрка то ли знал, то ли чувствовал тропы. Ни разу не забрели в бурелом, не влезли в кусты и не продирались сквозь заросли крапивы. И, при том, шли прямо, словно по натянутому канату. Продрались сквозь лес и стали подниматься на холмистую возвышенность, поверху густо укутанную лесом.Мне-то всегда казалось, что озёра располагаются только в низинах. А тут получалось, что мы поднимаемся всё выше, уходим всё дальше от реки. Какие там могут быть озёра? Или Юркино озеро Страха не обязательно из воды?
На лоб холма шёл в напряжении. Хотел я или нет, а выучка делала своё дело – крепко мне когда-то в позвоночник вбили основы защиты. Неосознанно, с того момента, как Юрка оказался рядом со мной без своего постоянного стража, я принял на себя обязанности защитника. Может быть даже, я слишком рьяно начал их исполнять… Потому что Юрка был ребёнком? Или потому, что он был Меченным? Или настолько не хотелось оплошать перед Женькой? 
Прошли полосу густых зарослей дикой вишни и скользнули в мир белёсых стволов высоких деревьев совершенно бесшумно. Только ветер сопроводил порывом в спину, словно подтолкнул к краю. Юрка шёл, свободно ориентируясь в темноте, будто на знакомых натоптанных тропинках. Я же оглядывал каждый куст, каждую тень. Ждал атаки. А ещё неприятно холодило спину под тяжёлой тёплой курткой – ждал, что Евгений проснётся и догонит. Пожалуй, просто отбрехаться не получится… Юрка остановился внезапно, обернулся и опять испытующе посмотрел на меня снизу вверх:
- Не передумал? 
Как будто он меня спрашивал, когда срывал из дома в ночь! Но я молча проглотил и это…
Юрка улыбнулся и требовательно протянул мне ладонь:
– Тогда давай руку!
Хотел сначала возразить, заявить, что не нуждаюсь в помощи маленьких мальчишек и уж как-нибудь не разревусь и не наделаю в штаны, но Юрка смотрел так серьёзно и строго, что руку я ему подал без пререканий. Чуда сразу тихо пояснил:
- Тут портал с защитной мембраной. Я его пройду свободно, но ты ещё здесь не был – может задержать.
О том, что есть места в нашем мире, куда без проводников лучше не соваться, я прекрасно знал. Правда, от пацанёнка не ожидал этих знаний. Не в его возрасте в такие места ходить! Да и корябнуло неловкостью, что Юрка «читает» мои громкие мысли. 
Мир не изменился. Показалось, что совсем. Просто за густыми зарослями дикой вишни вдруг появился пруд. Круглое озерцо метров пятнадцать в диаметре. По бокам заросшее камышом и затянутое тиной. Старое озеро. Я замер, всматриваясь в картину. Потянуло чем-то Васильевским – озеро, русалки, камыши, берёзы. Хотя, нет, по берегам стояли, в основном, осины. Они казались выше и сильнее остальных деревьев и густого подлеска. Меня это насторожило. Мало ли что сулят осины.
- Раньше, давным-давно, здесь был дом какого-то графа, – срывающимся шёпотом начал объяснять мне Юрка, одновременно за руку утягивая вдоль берега куда-то вбок. – Там, дальше, в лесу, на самом верху холма, его дом. Он уже почти развалился, и нам нечего делать на этих графских развалинах, – серьёзно добавил он, и я почувствовал, что Чуда опять становится необычным мальчишкой. Как он ухитрился вплести в рассказ образ моего детства? Вед, он и есть вед… - А здесь был большой сад с прудом. Ты не удивляйся, что он так высоко и далеко от речки. Этот пруд искусственный. Его делали графу какие-то голландцы.