Иван Царевич vs Василиса Премудрая (СИ)

 Аккуратно распустив шов, блондин запустил руку в брюшную полость и удовлетворенно осклабился:
 - Увеличена! Всё, как я и говорил. Я крут, дядь Миша?
 - Ты, Лёшка, не в меру самоуверен, - мягко улыбнулся пожилой врач.
 - Как и Вы с папой, как и Вы... - Алексей внезапно наклонился вперед, провёл пальцем по скуле потерпевшего и, взяв за подбородок, повернул голову от себя. - А вот этого, - протянул он, - в его медицинской карте не было...
 - Что там? - прищурился Михаил.
 - Да вроде следы пластики. Он подтяжку, что ли, делал?
 - Да нет, насколько я знаю...
 - Да да, насколько я вижу...
 - Ну, - Михаил осмотрел едва заметные шрамы и согласился, - значит, делал. Не все, знаешь ли, афишируют подобное.
 - Так-то оно так, странно просто... - задумался Алексей, глядя на обрюзгшее лицо лежащего перед ним. - Если бы все после пластики выглядели так, то клиники эстетики уже давно бы разорились... А знаете что, дядь Миш? Пойду-ка я переоденусь!
 Но довести начатое до конца было не судьба. Потому что дядя Миша внезапно вспомнил, что сегодня день рождения его любимой внучки, и если он не заявится на торжество, завтра препарировать придется уже его хладный труп. Он уже собирался закатить тело назад в холодильник, когда был остановлен своим молодым коллегой:
 - Да ладно, мне всё равно делать сегодня нечего. Я закончу, Вы идите. Дочке привет!
 - Ну, хорошо, - немного подумав, согласился врач. - Только, смотри, верни все на место.
 - Ага.
 - И протокол не забудь.
 - Ага.
 - И будешь уходить, не за...
 - Дядь Миш,- прервал его блондин. - Не первый раз замужем! Всё сделаю, не переживайте. Ключи только оставьте.
 Вот так и получилось, что когда часа через три в секционную заглянул рослый коротко стриженный темноволосый парень, то вместо ожидаемого Михаила Борисовича обнаружил там какого-то незнакомого белобрысого типа, упоенно выдирающего зубы у трупа несчастного Гладковского.
 - Ты кто? - с ходу задал он вполне логичный вопрос.
 Тип оторвался от своего занятия, внимательно осмотрел собственный кожаный извазгданный в какой-то дряни передник, скосил глаза на зажатый в правой руке скальпель и задал встречный вопрос:
 - А как кто я выгляжу?
 - Так, - новоприбывший шутить настроен не был и гаркнул: - Капитан Ефимов, Тарас Борисович! Убойный отдел. Кто Вы и что здесь делаете?
 - А... - ничуть не смутившись, протянул оккупант. - Так это твой труп... А я иду, смотрю, тело ничейное валяется. Дай, думаю, поковыряюсь...
 - Так ты с Михал Борисычем работаешь? - сообразил Тарас. - Чего язвишь тогда? Ладно, дорогуша, фиг с тобой. Что там нового с Гладковским?
 - Понятия не имею! - беспечно заявил белобрысый нахал, так, кстати, и не назвавшийся. - Привезёшь мне его труп, тогда и поговорим, - полюбовался пару секунд на вытягивающееся лицо парня и ехидно добавил: - A это, дорогуша, не Гладковский!
 Йорик 
 Тарас громко и витиевато матюгнулся, что совсем никак не вязалось с его аристократическим, в чём-то даже надменным внешним видом и, взъерошив короткие волосы на затылке, зло уточнил:
 - Мне что, в морге не того жмурика всучили?
 - Жму-у-урика, - покатал слово на языке блондин. - Как звучит, а? Тоже люблю это слово… А по Вашему вопросу – да, Вам всучили не того. Только не в морге. Судя по результатам вскрытия и тому, что я вижу перед собой, - он махнул скальпелем в сторону тела, - это и есть тот самый убиенный, обнаруженный три дня назад и проходящий по документам Гладковского Петра Семёновича. Я буду звать его… - он на секунду задумался. - Да! Я буду звать его Йорик!
 - Почему Йорик? - опешил капитан Ефимов.
 - Потому, что бедный. И ни разу не Гладковский.
 - Да как же не Гладковский?! Опознание было? Было! Вдова его признала? Признала! Да и каковы шансы, что в загородной резиденции политика, охраняемой, что твой чёртов Байконур, обнаружится труп, как две капли воды на него похожий, но не он?!
 - Со статистикой я не в ладах, - признался блондин, стягивая свой жуткий фартук. - Так что пардон, насчёт шансов не в курсе. А безутешной вдове можешь дать отбой на слёзы и черное платье.
 - Но она уже его узнала! - продолжал настаивать брюнет. - А она, к слову, знакома с ним побольше нашего будет.
 - С Йориком-то? - уточнил парень, закатывая труп в одну из сот холодильника и опечатывая её. - С фига ли? Хотя, может быть. Я им свечку не держал. Но я с ним познакомился достаточно, чтобы утверждать – это не Петруха!
 - Ну, хорошо, - сдался следователь. - Обоснуй!
 - И обосную. Вот только сполоснусь и переоденусь. А ты б сгонял пока за кофе?
 - Мы когда это успели на ты перейти? - насупился Тарас. Он, в принципе-то, терпеть не мог все эти выканья между людьми одного возраста и сословия, но этот нахальный и самоуверенный тип его жутко раздражал. - На брудершафт не пили.
 - И не надо, - подозрительно спокойно согласился тот, продолжая раздеваться. - Можешь ко мне на "Вы" и отдавая честь, благо, я выше тебя по званию. А теперь, капитан, или слиняй за кофе, или будешь иметь счастье лицезреть мой голый зад!
 Ефимов только теперь обратил внимание, что в своем стремлении добиться ответов от непонятно откуда свалившегося на его голову блондина, проследовал за ним в небольшую выложенную белым кафелем душевую. И тот стоял сейчас перед ним почти полностью обнаженный, демонстративно кося глазами на дверь и намекая на свое желание остаться одному.
 - Прости… те… - смутившись, пробормотал Тарас и ретировался из помещения.
 - Мне без сахара! - донеслось ему в спину сквозь шум воды.
 Когда минут через пятнадцать следователь вернулся в подвальное помещение, занимаемое моргом, белобрысый непонятно кто уже закончил свои водные процедуры и сидел, поджав под себя ноги, скрупулезно заполняя какие-то формуляры. Приняв с благодарностью картонный стаканчик из рук Тараса, он от души отхлебнул и тут же скривился: