Шестая сторона света (СИ)

Именно так ощущал себя путевой обходчик, после рабочего дня — монолитной деталью «Глобальной Перевозки™», остывающей в холодной кровати.
Осознал, насколько я жил полнее и богаче некоторых своих сверстников. Два раза трахался с порнозвездой, о которой остальные мечтали. Я любил Алтынай. У меня была надежда на ответное чувство.
Да, я, чёрт побери, счастливчик!
Одно неприятное чувство омрачило счастливую усталость: размолвка с Лебедевым. Конечно, я не мог принять участие в его детских играх. Но надо было отказать деликатнее, не переводя на личности.
Тут же злился и бил кулаком по одеялу: подумаешь, нежный Лебедев обиделся. Всё время зудел, что «правда превыше всего, люди должны знать правду, что правда то, правда сё… правда, правда, правда». Я ему и высказал правду о нём самом, так он и обиделся. Взрослый мужчина, а всё в игрушки играет.
Я поднялся с кровати и отыскал одну из Premium Pack бандеролей Джессики, которая почему-то оказалась в кабинете отца. Он же, вроде, в мусорную корзину относил? Спустился в домовую почту и хотел переправить Лебедеву, подписав «Не обижайся. Завтра начнём искать поезд, друг». Но на полдороге одумался: я этой посылкой ещё больше обижу. Завтра на работе встретимся, принесу извинения лично.
У меня столько счастья в жизни, что участие в конспирологической фантазии — меньшее, что я должен сделать ради несчастного друга.
Вернулся домой, в сотый раз укоряя себя, что так и не раздобыл адрес Алтынай. Вот уж кому следовало написать. Блин, какого фига, я такой сложный в делах, касающихся моего благополучия?
У меня были почтовые адреса всех одноклассников и друзей по Колледжу. Имелся адрес той самой Влюблённой из Колледжа. У неё, к сожалению, тоже был мой адрес. Недавно прислала два письма, где описывала свою жизнь после Колледжа. Уверяла меня, что секс с Волькой был пьяной случайностью. «Я и не думала, что это так разозлит тебя», — писала Влюблённая из Колледжа. Во втором письме приложила свои оттиски в купальнике. Спрашивала, когда мы можем встретиться?
В мой блокнот записаны адреса каких-то случайных попутчиков, с которыми познакомился в прошлом году, когда ездил в Санкт-Петербург. С кем-то из них даже переписывался пару раз.
Я обладал тайным адресом Джессики Линс. Фанаты готовы отдать половину жизни за первые три цифры её почтового индекса.
Но у меня не было адреса единственного человека, которому я хотел бы написать письмо или послать телеграмму.
Совершенно ясно, пока я не поговорю с Алтынай начистоту, жить дальше невозможно.
  
Глава 13. Моторчик счастья
 
1 
Утром другого дня отправился на Вокзал настолько раньше обычного, что, кажется, сел на самый первый трамвай. В нём было непривычно пусто и холодно. Даже тёплый свет ламп не рассеивал синюю мглу, проползшую в салон вслед за мной.
Я предъявил удостоверение милиционеру у входа на Вокзал. Тот еле разлепил сонные глаза. Зевая вернул документ:
— И зачем ты, Лех Небов, в такую рань заявился? Соскучился по работе?
В коридорах служебного помещения Вокзала непривычно тихо, одиноко. ЧеПэ прервало отлаженный рабочий ритм. До него работа шла в несколько смен. В любое время суток, по служебным коридорам спешили сотрудники, хлопали двери, трещала телеграфная лента, гремели динамики, когда диктор справочной службы, Лилия Павловна или её напарница-сменщица Салима Борисовна, зачитывали сообщения о прибытии поездов да объявления о пропавшем или найденном багаже.
Переодевалка закрыта, двери кабинетов тоже. Откуда-то веяло бодрящим запахом кофе, но сколько я не стучал в двери, так и не обнаружил источник. Впервые, за всё время моей работы в служебном коридоре такая тишина, что я услышал: далеко отсюда, на путях, разогревался плазменный двигатель поезда. В гул двигателя вмешивалось клацанье тягово-сцепных устройств.
Вышел на улицу и стал искать Алтынай в нарастающем потоке железнодорожников и пассажиров. Алтынай среди них не увидел. Её не было ни на скамейке, где встретились в прошлый раз, ни в кабинете Маргариты, где уже сварили кофе.
В переодевалке поменял одежду на комбез и сгонял до шкафчика Лебедева. Но друга тоже не оказалось. Коллеги не могли точно ответить, он уже ушёл или ещё не приходил.
Потом я долго тянул перед выходом на трассу, ждал на перроне Алтынай. Даже Алибек пригрозил мне:
— Бросила тебя стажёрка твоя. Работай один. Не забудь, завтра принимаем поезда по удвоенному графику.
Прижал к груди чехол дыролова, как замену отсутствующей Алтынай. Погрузился в служебный поезд и поехал на свой участок.
Эйфория счастья вчерашнего дня сопровождала меня во время обхода. Иногда казалось, что счётное колёсико дыролова превращалось в заднее колесо велосипеда Джессики: стоит мне поднять взор, как увижу её фигуру. Но мысли о Джессике не были столь волнительными, как тоска по Алтынай.
Джессика равнозначна своим аниматинам.
Алтынай — не имела ничего себе равного во всём мире.
Чувствовал, что если не поделюсь с Лебедевым своими ощущениями, то моё сердце разорвётся, превратившись в очередную размазню на поверхности монорельсы. Его рассудочность могла бы объяснить запутанность моего состояния. Ведь Лебедев читал много книг по психологии.
На пересечении линий, вместо Лебедева, встретил незнакомого парня. У него в плеере так громко играла русская попса, что не было смысла задавать вопрос-приветствие обходчика «Что слушаешь?»
Нарушая этикет, я грубо спросил:
— А где Лебедев?
— Хто? Какой Лебедев?
— Чувак, которого ты заменяешь.
— Он, не вышел на работу. Что слушаешь?
— Ничего, просто наушники по привычке одел.
И это было правдой.
Сегодня мне настолько было достаточно своих мыслей, что не нужны были музыкальные мыслишки незнакомцев.
2 
Ни Алтынай, ни Лебедева.
Всё это странно, будто судьба спохватилась, что я перерасходовал лимит счастья.
Вечером отец встретил меня в коридоре пачкой писем. Большей частью от взломщиков, те продолжали слать отклики на объявление о поиске девочки в платьице белом. И очередная Premium-бандероль от Джессики Линс в нагрузку.
— Опять эта премиум-рассылка, — посетовал отец.
Я расстался с Джессикой вчера, а она уже перестала быть личностью: приняла облик торговой марки, чем и была до знакомства.
Одни взломщики писали, что нашли труп девочки в платьице белом. Нужно перечислить деньги на кремацию. Другие предлагали тот же труп, чтоб я мог устроить похороны, согласно традициям. В противном случае, её кремируют и похоронят в общей могиле.
Среди мошеннических конвертов с однотипными штемпелями я вдруг выцепил настоящее письмо. В графе «От Кого» значилось — «Алтынай Ш-ева».
Пальцы дрожали, когда распечатывал. Даже в комнату свою не убежал. Отец понимающе хмыкнул и деликатно удалился. Как бы по забывчивости, унёс и бандероль. Теперь ясно, как она оказывались в его кабинете, а не в мусорной корзине.
Алтынай начинала письмо так:
«Хотела много написать и рассказать, но потом поняла, что всё это не важно. Поэтому буду краткой…»
Естественно, её «кратко» расположилось на четырёх листах, отпечатанного на машинке текста.
Фактически краткая суть такова:
Алтынай тоже в меня влюбилась. Подобное чувство в её жизни впервые было столь сильным. Она не знала, что делать. Когда ей показалось, что у нас всё наладилось, я изменил ей с Джессикой. Изменой в прямом смысле назвать это нельзя, потому что «на тот момент мы не были вместе». Тем не менее, Алтынай считала, что «ей нужно привести свои мысли и чувства в порядок».
Для этого она уезжает к маме в Киев. Алтынай не знала, вернётся ли она в Абрикосовый Сад… («Абрикосовый Сад» зачёркнут и заменён на «Двор Юго-Запад 254», маленькая месть, указывающая на мою провинциальность)