Холодная

До брачной церемонии и этой ночи в душе Теодора все еще теплилась надежда, что после свадьбы Эмма оттает немного — хотя бы из чувства долга. Теперь от этой надежды почти ничего не осталось.
На следующее утро он спустился в столовую первым. Леди Эмма присоединилась к нему через несколько минут.
— Доброе утро, — безукоризненно вежливо поздоровался он.
— Доброе утро, милорд, — в ее голосе он услышал ледяное презрение и больше не пытался за завтраком поддерживать разговор.
— Я бы хотел посмотреть дом, — успел сказать он, когда Эмма поднималась из-за стола. Она бросила на него надменный взгляд, ясно давая понять, что не намерена заниматься такими пустяками, как знакомить мужа с его новым домом. То есть, с ее домом, в котором он будет иногда жить.
— Мне бы хотелось знать, какими комнатами я могу пользоваться, — продолжил он. Против искушения показать свою власть Эмма не устояла, как он и предполагал.
Она провела его по всему дому. В его личном распоряжении оказался неплохой кабинет. Кабинетом леди Эмме служила библиотека, которой, впрочем, Теодор имел право пользоваться. Перед мысленным взором Теодора предстала сценка, в которой он стучится в дверь библиотеки, нерешительно заглядывает в щель и подобострастно спрашивает у ледяной жены, не разрешит ли она ему воспользоваться книгами из ее библиотеки. Теодор подумал, что вряд ли ему захочется читать в этом доме.
Она не стала подводить его к спальням и объявлять, что он не имеет права входить в ее личные покои, потому что он был ее мужем и имел это право, но Теодор знал, что ему там не будут рады. Поэтому покои жены тоже были причислены им к разряду неприкосновенных территорий. Находиться во всех остальных помещениях он имел такое же право, как и жена. Проблема была в том, что ему вообще не хотелось находиться в этом доме.
— Осмотр окончен, милорд, — сухо уведомила она, когда показала ему последнюю комнату. — Меня ждут дела.
— Леди Эмма, — остановил он ее.
— Да?
— Не я заманил вас в ту спальню.
Она бросила на него ледяной, презрительный взгляд.
— Я оказался такой же жертвой обстоятельств, как и вы.
Лицо ее вновь приняло надменное выражение.
— Разумеется, — ответила она и удалилась.
Теодор тяжело вздохнул.
Весь день он мотался по городу, покупая одно, договариваясь о другом, ища третье… А вечером должен был сопровождать на очередной громкий бал сезона свою жену. К ней тут же подлетела стайка ее обычных поклонников, и один из них увлек ее в круг танцующих. Некоторое время Теодор наблюдал, как она небрежно, прохладно флиртует с молодым человеком. Очевидно, милостями его жены будет наслаждаться кто угодно, только не он — муж, который имеет на это законное право. Он слегка усмехнулся и пошел в комнату для игры в карты, где намеревался встретиться с лордом Понсонби, его другом и соседом, и посоветоваться, что лучше сеять на истощенных землях на севере поместья.
Вечером он снова пришел в комнату жены. Он сказал себе, что сделает последнюю попытку. Если она не удастся, то ему придется привыкать носить свои рога, не замечая их.
— Эмма, — начал он с порога, пользуясь тем, что она лежала в постели и находилась в явно невыгодном положении. — Уверяю, мы вместе оказались жертвами обстоятельств. Я не знаю, как очутился в той спальне и не знаю, как там оказались вы. Очевидно, это чья-то дурная шутка.
Она села в постели.
— Не лгите, барон.
— Это не ложь. Я так же не хотел жениться на вас, как вы — выходить за меня замуж, но у меня, так же, как и у вас, не было другого выхода.
— Не желаю слушать ваши нелепые оправдания. Неправдоподобно. Убирайтесь отсюда.
Он помедлил.
— Незачем делать нашу соместную жизнь невыносимой, мадам, — сделал он еще одну попытку.
— Уходите. Хватит, — очень тихо сказала она.
— Как угодно, — ответил Теодор после некоторых колебаний и покинул ее спальню. Остается надеяться, что возвращение Джонаса хоть чему-нибудь поможет.
И потянулась бесконечная череда дней светского сезона.
Получив обещанные деньги, Теодор сразу закупил в столице строительных материалов для ремонта домов в поместье. Договорился о покупке семян, продуктов, удобрений, корма, животных… И через три дня после свадьбы уехал в свое поместье. Хоть что-то путное из его свадьбы выйдет, если он сумеет возродить Эшли-парк.
Джонаса все не было.
Больше Теодор не пытался наладить семейную жизнь. Он не искал встреч с женой, хоть и не избегал ее специально, но разговаривать им было не о чем. Он не приходил к ней в спальню. Он вообще не касался ее жизни, только иногда, когда бывал в Лондоне, был вынужден выслушивать от какого-нибудь хорошего знакомого, кто нынче удостоился чести проводить леди Эшли домой. Теодор делал вид, что эти слухи его вовсе не трогают.
Теодор сильно сдружился с лордом Понсонби, хоть и был на десять лет младше него. Понсонби владел соседним поместьем, разводил лошадей. Сейчас он и его молодая жена проводили сезон в Лондоне, а Теодор был вынужден раз в две-три недели возвращаться в город из Эшли-парка, чтобы приобрести то, что не мог достать в ближайшем к поместью городе.
Однажды они вместе вернулись в бальный зал из комнаты для игр в карты, чтобы исполнить супружеский долг и потанцевать с женами. Леди Понсонби танцевала с виконтом Дервудом, а леди Эшли нигде не было видно. Теодор узнал, что она еще не покинула бал, тогда где же она? Начался очередной танец, леди Понсонби с каменной улыбкой принимала внимание мужа. Леди Эшли все еще не было. Теодор решил, что если к концу танца она не появится, он пойдет в сад искать ее. Если не найдет, пойдет обыскивать спальни, изображая из себя ревнивого мужа. Как Понсонби смирился с распущенностью своей жены, Теодор не понимал. Он мало знал мужчин, более достойных любви, чем барон Понсонби. Женщин притягивали распутники и негодяи, менявшие любовниц как перчатки. А верные, добрые, достойные мужья вынуждены были терпеть, потому как по природной своей доброте не могли отлупить женщину — пусть она сто раз заслужит это…
Рыскать по дому ему не пришлось. Леди Эшли под руку с герцогом Клермонтом вернулась из сада. Прическа ее была почтив полном порядке, выдавая, что она так долго делала на террасе с герцогом. На губах Теодора застыла легкая презрительная улыбка: его жена вполне предсказуема. Но Клермонт — еще не самый плохой выбор. Говорили, что он весьма разборчив в выборе любовниц…
Эмма скользнула по мужу ледяным взглядом, отвернулась и улыбнулась герцогу многообещающей улыбкой. Герцог непроницаемо улыбнулся в ответ.
Со своего места Теодор видел герцогиню Клермонт: она сжала губы, глаза ее полыхали. Очевидно, герцога ждет очередной скандал.
В середине зала герцог поцеловал ручку леди Эшли, проговорив слова о благодарности за доставленное удовольствие. Теодор мрачно улыбнулся. Скрытый смысл этих слов был понятен любому в этом зале. Поскольку Теодор играл роль равнодушного мужа на протяжении всего сезона, было глупо устраивать скандал и вызывать герцога на дуэль. Или не глупо? В конце концов, связи на стороне не осуждались высшим обществом только тогда, когда оставались в тайне, а здесь…
Леди Эмма даже не сочла нужным подойти к мужу после того, как унизила его прилюдно. Вокруг нее, точно стена, собрался надежный круг ее поклонников. Определенно, места для мужа среди них не было. Тем не менее, Теодор решительно пробился к своей жене.
— Лорд Эшли, — поприветствовала она его легким наклоном головы, как всегда, даже не потрудившись скрыть свое презрение. Еще одно публичное унижение. Теодор почувствовал, как в нем закипает злость. Видит Бог, он был терпеливым, но всему есть предел. Он даже не подозревал, что измены его «полужены» будут так задевать его.
— Миледи, не уделите ли вы мне пару минут? — голос его был спокойным.
Она пожала плечами, словно извиняясь перед поклонниками, что вынуждена покинуть их, и подала Теодору руку. Он вывел ее в сад.