Холодная

Эмма услышала, как по улице прогрохотали колеса экипажа. Она подошла к окну и увидела, как из кареты выпрыгнул молодой человек. О, этого господина она знала: именно он помог барону Эшли заполучить ее! Это он выходил с ней на балкон, упорно и так мило навязывая ей выпивку, что было невозможно отказаться… Как его зовут? Эмма не смогла вспомнить.
Не в силах побороть любопытство, она накинула на плечи пеньюар и выбежала в коридор. До нее донеслись голоса из прихожей, но она не разобрала слов. Зачем ему понадобилось навещать их в столь ранний час? Он к ней или к ее мужу? Она бесшумно бежала по коридорам.
— Лорд Эшли примет вас в своем кабинете, мистер Хоупли, — бесстрастно проговорил Бичем. Эмма вспыхнула: этот негодяй носил ту же фамилию, что и ее муж! Брат? Тогда неудивительно, что он помог старшему брату получить богатую невесту!
Она едва дождалась, когда Бичем уйдет, и спустилась к кабинету.
— Доброе утро, Теодор! — жизнерадостно сказал Джонас, войдя в кабинет. Теодор смерил его мрачным взглядом.
— Да, выглядишь ты не очень… — оценил Джонас внешний вид брата. — Что, с женой поссорился?
— Джонас, что тебе здесь надо? — тихо спросил Теодор. Ему страшно хотелось спать, он отвратительно себя чувствовал после ночной попойки, но желание вытянуть из Джонаса ответы на некоторые вопросы заставляло терпеть присутствие брата.
— Просто заехал поздравить, — пожал плечами Джонас.
…Эмма, затаив дыхание, устроилась за дверью. Бичем видел ее, но он никогда никому ничего не скажет.
— Светский визит в восемь утра?
— Да будет тебе, Тео. Ты же все равно не спишь.
— Что тебе надо Джонас? — настойчиво повторил Теодор. — Тебе мало того, что ты уже устроил?
Джонас даже не стал отпираться.
— Ну Тео, все закончилось для тебя вполне хорошо.
Теодор зловеще прищурился, но Джонас этого не заметил.
— У тебя красивая жена, денег куры не клюют, такой дом…
— Джонас, какого черта ты все это устроил? — очень тихо спросил лорд Эшли.
— Тебе давно пора было жениться, — фальшиво рассмеялся младший брат. — Если Холодная Леди холодна с тобой, спи с другими, никто же не запрещает.
— Джонас, идиот… Ты не имел права вмешиваться в мою жизнь.
— Но она же так красива, — попытался оправдаться он.
— Тогда почему ты сам на ней не женился?! — повысил голос Теодор. — Какого черта ты испортил жизнь мне?!
— Почему испортил? Ты теперь богат…
— Помолчи.
Теодор нервно рассмеялся.
— Я идеалист, дорогой мой брат. Я всегда мечтал жениться по любви. И не смотри на меня взглядом несправедливо обиженного щенка! В данном случае обиженной стороной являюсь я. Ты понимаешь, что обрек меня на безбрачие?
— Я не обрекал тебя ни на что. Все знают, что в современном обществе…
— Дурак! — перебил Теодор, презирая и Джонаса, и самого себя. — Я всегда считал, — наивный романтик, к дьяволу! — что в браке нужно хранить верность!
— Всем когда-то надо повзрослеть, — пожал плечами Джонас, рассматривая какую-то безделушку на столе. — Все знают, что твоя жена изменяет направо и налево, изменяй и ты, никто не удивится.
— Это для тебя все так просто. Когда я тебя первый раз на сеновале застал с соседской служанкой? Восемь лет назад? Сколько тебе было? Четырнадцать? Тринадцать?
— Какое это имеет значение?
— О Джонас, это имеет большое значение! Я не привык, как ты, валиться в постель с первой встречной, и для меня мысль, что можно изменять жене — какой бы она ни была! — неприемлема.
— Ты не можешь уломать ее? — многозначительно ухмыльнулся Джонас. — Хочешь, научу?
Теодор долго-долго смотрел на младшего брата. Потом сказал:
— Мы говорим с тобой на разных языках. Убирайся, Джонас. Не приходи больше сюда.
— Надо же! Хоть бы поблагодарил!
— Джонас, я очень благодарен тебе, что ты сломал мою жизнь. Извини, что не могу отплатить тебе стократно.
— Тео, перестань.
— Уходи. И не приходи сюда больше.
Этот равнодушный монотонный тон Джонас знал: теперь брат будет повторять одно и то же, пока не добьется своего.
…Эмма тоже узнала этот тон: точно так же он вчера гнал ее. А значит, Джонас Хоупли скоро выйдет. Она быстро пошла обратно в спальню и не слышала окончания разговора.
— Послушай, Тео…
— Уходи.
— Но Тео, мне нужны деньги, — Джонас был в отчаянии.
— Разумеется, иначе зачем тебе женить старшего брата. Уходи.
— Тео! Ну пожалуйста!
— Уходи.
— Только не говори, что ты отказался от приданого!
— Даже если это не так, ты все равно не получишь от меня ни пенса.
— Тео, я же твой брат! Ты же не позволишь мне прозябать в долговой тюрьме!
— Я тоже твой брат, ну и что? Это не помешало тебе испортить мне жизнь. Уходи, Джонас.
— Тео, пожалуйста, ну что тебе стоит!
Теодор подошел к двери и молча открыл ее, всем своим видом давая понять, что пора бы уж и честь знать.
— Теодор!
— Уходи.
Смирившись, Джонас вышел из кабинета.
Итак, он невиновен. Он действительно не заманивал ее в ловушку, и сам оказался жертвой обстоятельств, как и говорил.
Барон считает, что женитьба на ней испортила ему жизнь, а ведь Эмма всегда считалась завидной партией! Несмотря на все ее деньги, несмотря на ее популярность, несмотря на ее красоту, он не хотел жениться на ней. Тем не менее оказался настолько порядочен, что сделал ей предложение, как того требовали обстоятельства, и пытался как-то наладить жизнь с ней. Она же оказалась настолько глупа и слепа, что…
Ну что еще она могла подумать? Как она могла поверить в его невиновность, если все говорило против него? Но даже если бы он действительно заманил ее в ловушку, ее месть была чрезмерной. Да, она не изменяла ему по-настоящему, но в глазах всего света сделала его покорным рогоносцем. А он при этом продолжал считать, что любой жене нужно хранить верность! Неужели у него не было любовницы? Эмме трудно было в это поверить, но подумав, она пришла к выводу, что муж был ей действительно верен все это время. Иначе ей бы обязательно сообщили и даже показали бы при случае на его любовницу.
При том, что он оказался невиновен, ее поведение и вовсе выглядело безобразным. Эмма почувствовала, что дрожит.
Она вспомнила, как впервые заявила ему, что не намерена хранить верность. Он ответил «Воля ваша» и повел танцевать. Весь танец он сверлил ее каким-то странным взглядом, лишь сейчас Эмма поняла, что за чувство было в его взгляде: разочарование. Он расставался с иллюзиями, с романтической мечтой жениться по любви. Ей стало больно, что она тому причиной. Несмотря на прошедшие годы, она все еще помнила, как это больно — расставаться с мечтами.
«Ты обрек меня на безбрачие!..» — вспомнила Эмма и устыдилась. Она прекрасно знала, оставаясь холодной в брачную ночь, что мужчинам такое поведение не нравится. Она специально наказывала его таким образом. Давным давно она научилась притворяться страстной любовницей и тем самым угождать мужчинам. Ни один не уходил недовольным. Кроме мужа.
Пусть она была холодна в первую брачную ночь, муж мог подумать, что она такая от рождения (а разве не так?); но ведь она вела себя отвратительно, говорила всякие гадости. Тем не менее, он понял и это. На следующий день он пришел к ней в спальню и попытался объяснить все. Она же прогнала его. Что ж, она добилась своего, больше он к ней не приходил. Но вел себя безукоризненно вежливо вплоть до вчерашнего вечера, когда оставаться вежливым было уже просто неприлично.
Он презирал ее. Она, всегда вызывавшая желание и восхищение, добилась того, что муж начал ее презирать! И презирать настолько, что даже очевидная попытка с ее стороны увлечь его в постель полностью провалилась.
Эмма до сих пор не знала, зачем она попыталась его соблазнить. Она слыла недоступной в последнее время (по мнению общества, для всех, кроме Клермонта) и знала, что именно это привлекало к ней большинство мужчин. Приходилось признать, что сама она действовала вчера по той же причине: потому что муж оказался недоступным.