Блаженны миротворцы
Между тем, я по этой станции прикинул, как устроен их мир. Он многоярусный, горы — ступеньками, и чиеолийцы раньше, видимо, любили селиться на верхних этажах, для хорошего обзора. А может, там им воздух больше нравится — не любят слишком высокого давления. На горных ступенях у них, видимо, озёра или, там, водопады… И растения сплошь красно-фиолетового цвета, а трава не растёт. Вместо травы — мхи или лишайник. Как-то так.
Я прожил с ними дня три. Успел перезнакомиться с персоналом; у народа прошло ощущение «по улицам слона водили» — они шарахаться и пялиться перестали. Узнал, какие чиеолийцы-пацифисты уютные, вежливые и тактичные — если не дерутся из-за женщины и гедонцев на горизонте нет.
А на третий день привезли Посредника.
Понимаете, ребята, я уже совсем не ждал ничего дурного. Я же вместе с чиеолийцами ел выделения Посредников и совершенно нормально себя чувствовал. Если там и было что-то, не очень для меня пригодное, биоблокада это что-то легко отстреливала. В остальном — вполне нормальная пища, чтоб не сказать — вкусная. И я давно свыкся с мыслью, что Гелиоре нужен Посредник, чтобы произвести на свет детей… Так свыкся, что перестал задумываться о частностях.
И совершенно напрасно.
Гелиора всё нарисовала довольно точно. Точнее, чем всем нам, мейнцам, тогда показалось.
Во-первых, представьте себе, Посредник — это червяк. Или гусеница. Длиной в половину моего роста — и толщиной почти в обхват. Жёлтого цвета в коричневую крапинку. Мохнатая, но не целиком: те сегменты, где ножки — гладкие, как пластмасса, а ножки — две пары у головы, две пары у хвоста. Маленькие. Хвостик пикой вверх торчит. А голова — с серьёзной челюстью, которой можно, по-моему, и жевать, и откусывать, и с парой громадных фасеточных глаз. А над глазами — чубчик. Как помпон.
Во-вторых, те самые выделения Посредников, о которых всё это время шла речь, выделяются в два таких… пузыря, что ли, около головы. И на пузырях есть какие-то клапаны, из которых это дело, собственно, и можно забрать, если знать, как подойти к процессу. Но надо быть профи — всё равно, что корову доить, только экстремальнее, на мой взгляд.
Что оно такое, эти выделения — я не понял. Но уж не мёд.
А в-третьих, создание это, оно — ручное. Домашнее. Чиеолийцы могут его трогать, чесать эти мохнатые бока — и ему явно нравится. И им нравится: Гелиора присела на корточки, тёрлась лицом об червякову голову и гладила его за глазами. Как щенка.
Всё-таки, мне было здорово не по себе.
Я понимал: это Посредник, главное сельскохозяйственное животное Чиеолы. В этих его выделениях ничего ужасного нет; в конце концов, мёд — это тоже не амброзия, а пчелиная отрыжка. Ничего — едим. Любовь или нелюбовь к громадным мохнатым червякам — дело привычки и менталитета. Чем его кормить — мы на Мейне придумаем, тем более, что Фиолетовый сказал: червяк универсальный, особая порода для пионеров Простора. Ест практически всё.
Безвредный полезный зверь.
Только меня от него мутило. И от его шевелящейся челюсти было неприятно точно так же, как чиеолийцам — от моих зубов. Небось, и палец откусит, если недосмотришь.
А Гелиора гладила мою руку и щебетала:
— Ты посмотри, какой хорошенький! Пусечка, лапусечка, дусечка! — видимо, по смыслу какие-то девчоночьи междометия, голое восхищение пополам с умилением. И на Фиолетового обрушила целый водопад благодарностей. — Ах, командир, какая прекрасная порода! Что-то исключительное, я таких только на открытках видела! Я так рада, я так благодарна!
И Фиолетовый, благодушно потирая кончики пальцев, клекотал в ответ:
— Совет Матерей Мира высоко оценил твою идею, Женщина. Они дарят тебе и человеку этого Посредника и надеются, что это будет значимое событие. Блестящий эксперимент, вот как это охарактеризовала Старшая Мать. Даже сам факт пребывания нашей Женщины и Посредника в человеческом мире представляется немаловажным. Четыре материка Чиеолы желают тебе и человеку удачи.
— Это в том смысле, что мы будем воспитывать её девочек на стыке культур? — спрашиваю.
Надо чем-то отвлечься от червяка.
А Фиолетовый отвечает:
— Все понимают, что квалифицированный ксенолог, вероятно, был бы эффективнее, чем воспитательница. Беда в том, что человеческое сообщество может и не принять нашего ксенолога. А профессионалы из человеческого мира пока не спешат к нам налаживать отношения. В общем, будем считать вашу светлую дружбу подарком судьбы.
— Ясно, — говорю. — Спасибо за доверие. Теперь надо придумать, где Посредника держать и чем для начала кормить.
А Фиолетовый:
— Совершенно не проблема. С ним пришёл очень удобный террариум с хорошей дверцей, а ещё специалисты по кормлению предоставили на первое время центнер прессованной целлюлозы и ещё столько же подвяленных растений. С учётом выкармливания будущих детей Женщины — весь корм витаминизирован и содержит дополнительные культуры полезных бактерий. Этого хватит весьма надолго.
Ух, думаю. Веселуха.
Но, с другой стороны… ну, червяк! Ну и что? Мог бы быть удав, крокодил, слизень какой-нибудь неимоверный — а тут всего-то навсего червячок. Мохнатенький. Гелиоре нравится. Что такое двести кило груза? Да мои крылья добычи вдесятеро больше принимали, бывало. Освободим в трюме местечко под террариум…
В общем, я впустил в свою машину чиеолийцев. Они мне помогли собрать в трюме террариум: прозрачный куб, два на два и на два метра, с дверцей. В этот куб Посредник за Гелиорой сам пришёл. Не поверите, ребята, он шёл за ней, как собачонка, очень смешно — и я с ним смирился.
Он, в сущности, оказался забавной тварью, этот Посредник. Пока мы грузили корм, Гелиора чесала Посреднику за глазами и давала плитки прессованной целлюлозы, и он их трескал с хрустом и явно был очень доволен жизнью.
Я не верил в то, что у червяков бывают какие-нибудь мозги. Но Посреднику явно нравилась Гелиора. Почему-то чувствовалось, что он со своей кусалкой, которой, похоже, может и доску в опилки перемолоть, чтобы съесть, для Гелиоры совершенно безопасен.
Не факт, что для меня тоже. Но для неё — очевидно.
И она вокруг своего Посредника суетилась, как девочка — вокруг корзинки с котятами. Чтобы у него была пища, чтобы у него была вода — в специальной поилке-непроливашке — и чтобы мы с ней время от времени выпускали его погулять из террариума. Под её профессиональным присмотром.
Я убедился, что Гелиора — специалист по Посредникам, обожающий свою работу.
И ни один чиеолиец не выказывал никакой неприязни к этому существу. Наоборот. Для чиеолийцев эти мохнатые червяки, похоже, были воплощением всего прекрасного в живой природе.
Ну да. Роза, белая лошадь, колибри. Бабочка, коралловая рыбка. Живое чудо, последний мазок в картине, называемой гармонией.
И они пили его выделения, как в патриархальных мирах — парное молоко у домашней скотины. Лаская его по ходу дела. И Посредник вёл себя, как добрая корова. С нежной снисходительностью к хозяевам, насколько это можно заметить на червячиной физиономии.
Когда чиеолийцы возились с Посредником, Гелиора подошла ко мне, заглянула в лицо и тихонько пропела:
— Знаешь, дорогой капитан, я чувствую себя почти счастливой. Во мне уже не так болят смерти моих любимых — ведь мы с тобой спасём девочек. И как было бы славно всё изменить! Убить ненависть, убить войну… Тебе не противно смотреть на Посредника, хоть ты и человек; чем больше я узнаю тебя, тем больше ты для меня значишь.
Это было так трогательно, что я подошёл к червяку и дотронулся до него. Думал, что будет отвратительно — как жёсткие щетинки на насекомых — но оказалось почти приятно. Упругая такая, но не колючая шёрстка, как ворс на хорошем ковре. Захотелось погладить — и я погладил.
Чиеолийцы заметили, что я трогал червяка. Они оценили: Фиолетовый отколол одну странную штуку. Здешние парни до меня, естественно, не дотрагивались — но между собой у них водился любопытный жест: взять руку своего товарища и ткнуть его пальцем себя, можно сказать, в глаз. Я эту примочку несколько раз наблюдал. Первый раз увидел — сильно удивился, потом сообразил, что это у них вроде ритуала. Как рукопожатие, только сильнее.