Блаженны миротворцы

— Ребята, — говорю, — такое дело… В общем, нужны пчёлы. Живые.
На минуточку стало тихо. И я в этой тишине говорю:
— Чиеолийцы едят мёд. Понимаете? А Гелиора ждёт малюток, ей нужен самый свежий, только из улья. Они пчёл называют Посредниками и вообще считают священными животными. Ну, или шмелей. В общем, нужны такие, которые делают мёд. Живьём.
Народ слегка потерял дар речи.
Шиянин Эльдар очухался первый, поднял брови домиком и сказал Гелиоре:
— Сударыня, уверяю вас, любой из нас готов на всё ради вашего удовольствия… Но найти на Мейне пчёл — это задача почти не выполнимая.
Кое-кто закивал. Но Крейн, мой соотечественник и толковый парень, возмутился.
— Вы, — говорит, — дорогая, не слушайте этого островитянина, он болван. Надо пчёл — будут пчёлы, пустяки какие. Вот сейчас с Базаром свяжемся и выясним, кто у нас держит пчёл, чем он их тут кормит, и нельзя ли у него купить… как бы… стайку. Или… как оно называется… рой.
Гелиора удивилась.
— Стайку? Рой?
А Крейн с широким жестом сказал, что мелочиться тут не привыкли. И какой смысл в одной пчеле — он не понимает.
И тогда у меня впервые появилась мысль, что мы, похоже, и впрямь что-то недопоняли. Но стая уже видела цель, верила в себя — и ринулась на поиски пчёл, будто это было радиоактивное месторождение на необитаемой планете.
Гелиора растрогалась, защебетала, что не ожидала такой доброты, щедрости и всеобщей готовности прийти на помощь — и этим, конечно, распалила орлов ещё больше. И за полчаса, самое большое, они ей нашли адрес через Базар.
Отозвался немолодой лавиец. У него был целый сад на искусственном грунте, а в саду жили живые пчёлы. И их хозяин очень охотно согласился продать одну колонию и даже рассказать, как за ней ходить, чтобы пчёлам хорошо жилось в суровых мейнских условиях.
Но Гелиора не пришла в восторг. Отвела меня в сторонку и спрашивает:
— Послушай, капитан, а почему, всё же, этот добрый человек сказал «колония»?
— Ну как, — говорю. — Пчёлы — они живут колониями.
— Удивительно, — говорит. — А много их в колонии?
— Да не знаю, — говорю. — Может, тысяча штук, может, десять тысяч — как-то так. Хочешь, давай этого мужика спросим, он точно скажет — его же пчёлы.
Она расширила глаза поражённо.
— Десять тысяч?! Посредников?! Капитан, милый, я очень ценю то, что ты хочешь сделать, но мне уже страшно. Где же мы будем их держать? Чем кормить? У нас в посёлке геологов на пятьсот профессионалов жило восемьдесят Посредников. Десяти тысяч хватит, чтобы прокормить небольшой город — а ты, мой добрый друг, хочешь всех их отдать мне одной?!
Я только вздохнул.
— Знаешь, что? — говорю. — По-моему, ваши Посредники — это другие звери.
Гелиора кивнула по-человечески:
— По-моему, тоже.
Ребята прислушались к нашему разговору, и Крейн попросил лавийца показать даме живую пчелу. Для полной ясности.
Лавиец отошёл минут на пять, а когда вернулся, принёс к монитору пяток пчёл в прозрачной баночке. Гелиора смотрела, расширив глаза, а он одну пчелу достал двумя пальцами, очень ловко, чтобы не цапнула, и поднёс к самой камере.
И мы все увидели в подробностях эту насекомую с её рожками и ножками. А Гелиора сказала:
— Вот удивительное создание! Никогда таких прежде не встречала. Спасибо вам всем, милые люди, это очень интересные животные, они выделяют замечательный продукт, только это не Посредники. К сожалению.
Так что сделка не состоялась, а я в тайне порадовался, что не надо придумывать, куда деть улей в моём звездолёте.
Но вопрос-то остался открытым! Ничего не изменилось, только ещё больше запуталось. Самое печальное, что я чувствовал: это у Гелиоры не каприз беременной женщины, ей действительно нужен этот чёртов Посредник со страшной силой.
Ксеноморфы — такие ксеноморфы… У них бывают совершенно особые потребности. А Гелиора мне нравилась, просто по-человечески нравилась: такая была милая, благодарная и деликатная… а я ей помочь не мог.
И мы все сели в кружок в штабе, а Гелиоре налили тёплого шоколада со сгущённым молоком. Она его попробовала и стала пить — а вся наша компания смотрела на это действо, как на фокус какой-нибудь.
И думали, что теперь делать.
О-Тэлл говорит:
— Люди, вы действуете не методически. Уважаемая Госпожа Гелиора, не могли бы вы описать Посредника с биологической точки зрения?
А Снурри хмыкнул:
— Ах, ты какой умный! Ну-ну…
Гелиора описала. Только мы не поняли. Она пела-щебетала минут пять — и мы вообще не поняли ни единого слова. У нас не было подходящей терминологии. Это адово существо не укладывалось в биологическую классификацию, которая в известных мирах была в ходу. И Снурри об этом, похоже, ещё тогда догадался, когда шёл трындёж о пчёлах.
Тогда Эльдар говорит:
— А как-нибудь попроще объяснить вы можете, сударыня? Какой он из себя, этот Посредник?
Гелиора говорит:
— Пушистый. С большими глазами… вернее, глаз множество, но они фасеточные и выглядят, как два огромных. Вот такого, примерно, размера, — а размер показывает солидный, с половину моего роста, не меньше. — У него восемь ног и хвост, обычно — небольшой.
И каждый из нас представляет себе странную тварь в меру своего воображения — у меня выходит маленькая печальная восьминогая коровка с очами, как у стрекозы. Но я понимаю, что это ещё не худший случай.
Тогда попробовал Нои:
— Слушай, Гелиора, да нарисуй ты его, и дело с концом! — и суёт ей планшет и световое пёрышко. — Нарисуй, может, кто-нибудь опознает. Или будем продавцам показывать.
Но Гелиора говорит печально:
— Прости, пожалуйста, пушистое существо, я рисовать не умею. Только совсем-совсем чуть-чуть, для детей. Самые простые картинки.
Но Нои не сдавался:
— Да какая разница! — говорит. — Рисуй, как будто для детишек. Разберёмся как-нибудь.
Гелиора взяла пёрышко — и все ей в планшет уставились. Я говорю:
— Да не мешайте вы рисовать, и так дама не художник! — но народу хоть бы что.
А Гелиора тем временем изображает длинную сосиску с глазками — две ножки спереди, две ножки сзади. И хвостик треугольничком. И мы дружно понимаем, что это может оказаться чем угодно.
Вот абсолютно.
Все внимательно рассмотрели эту сосиску — но никаких мыслей ни у кого не появилось.
А Гелиора говорит, вроде, смущённо — потирает уголки рта:
— Есть множество детских песенок про Посредника… для самых маленьких… — и напевает. И вся наша компания заслушивается, потому что звучит это очень приятно. Нежные такие трели.
А смысл улавливается с пятого на десятое. Вроде: «Посредник ножками — топ-топ, ротиком — хруп-хруп, хорошим деткам несёт сладенькое, а маме и папам — хороших деток». И ясности это совершенно не вносит, чтобы не сказать сильнее.
Крейн говорит:
— Теперь мне кажется, что это аист.
А Ау:
— Вот уж на аиста совсем не похоже. Скажи ещё, что это капуста. Чиеолийская.
Но смех — смехом, а я понял из этой песенки, что Посредники, похоже, и вправду имеют к рождению детей прямое отношение. То есть, нам надо его достать во что бы то ни стало. К тому же лично мне хотелось найти для Гелиоры то, чего ей не хватает для радости.
Нравилась она мне невероятно.
Чиеолийки — женственные в самом лучшем смысле. Они нежные, тактичные, добрые — изо всех сил стараются не доставить кому-нибудь неудобства, не огорчить и не обидеть. Они — красивы, с голосом, как музыка, с кожей, как тёплый перламутр… глаза у них говорящие… И они — необыкновенно заботливые матери. Вот что.
Я на неё смотрел и вспоминал Дилайну, которая тоже думала о ребёнке уже с появления на свет пары делящихся клеток… Нет, я не извращенец какой-нибудь. Я всё прекрасно понимал: чиеолийцы совсем не люди. Ну и что?!
Я просто вдруг понял, что буду искать ей Посредников где угодно. Потому что это правильное мужское дело — защищать мать, хоть и будущую.
Мы ещё пытались найти через Базар что-то, вроде этой сардельки с глазками. Показывали картинку продавцам экзотических животных, те показывали фотографии — мы насмотрелись на целый зоопарк всяких удивительных созданий, но Гелиора никого из них не опознала, как Посредника.