Искушение сирены

Каждый раз, когда Дейви достигал следующей реи, с палубы раздавался гул одобрительных возгласов.
Теперь, когда юноша был уже очень высоко и приступил к самой опасной части своего подъема, у Софии больше не было сил следить за продвижением парня. Она опустила голову, сосредоточенно рассматривая доски палубы, а затем, когда напряжение стало совершенно невыносимым, перевела взгляд на спокойно заложенную за спину руку мистера Грейсона.
Она не отрывала взгляда от его руки — сильные пальцы, словно вылепленная скульптором ладонь с заметными бугорками жестких, как наждак, мозолей. Этой рукой он подхватил ее платок, этими же руками он уже не раз подхватывал и саму Софию. Если Дейви оступится, эти руки рефлекторно дернутся, чтобы подхватить парня, но пока рука Грея расслаблена, с мальчишкой все в порядке.
С ней все в порядке.
Откуда возникла эта мысль? Совершенно нелепая. Он опасен, напомнила себе София. Он может разоблачить ее и вынудить вернуться к прошлому жалкому существованию. Господи, ну почему она, которая с одинаковой легкостью дурачила и графов, и привратников, полностью теряла самообладание, когда рядом с ней оказывался этот человек? И, однако, несмотря на все это — а может, благодаря этому? — стоя в его широкой тени, София чувствовала себя странным образом защищенной. И в безопасности.
Разум требовал, чтобы она, не медля ни секунды, бежала в свою каюту, чтобы хоть ненадолго избавиться от влияния его мощного обаяния.
Но София этого не сделала.
Вместо этого она медленно и осторожно приблизилась к нему. Грейсон, конечно же, ощутил это неожиданное приближение. Теплое, женственное, которое будоражило каждый его нерв. У него даже не было необходимости смотреть в ее сторону.
Необходимости не было, но он посмотрел.
Боже, она действительно изысканна!
Даже его ослепленный горем брат назвал ее красивой, но этого слова было недостаточно. В ее лице была какая-то особая утонченность, которая находила отклик в его душе. Подобно тому, как хрустальный колокольчик звенит на празднике, как эхо разносит по собору шепотом произнесенное слово.
Изысканна.
Хриплые ободрительные возгласы объявили об успехе юного Дейви, и Грей, подняв глаза к верхушке мачты, увидел, что прямой парус уже развернут на рее, словно огромный носовой платок.
Громкий звон судового колокола перекрыл крики и свист матросов. Мистер Брэкетт стоял на мостике и сурово оглядывал забывшую о делах команду.
— Это вам не цирк, деревенщины! Все за работу! Ворча, матросы вернулись к своим обязанностям. Если Грей не мог упрекнуть офицера в том, что тот разогнал матросов, он по крайней мере смог компенсировать их отсутствие, тепло поздравив спустившегося вниз Дейви.
— Молодец, парень! — Грей хлопнул его по дрожащему плечу. — Похоже, что скоро ты переберешься в кубрик к остальной команде. Возможно, уже после того, как мы пересечем тропик.
— Спасибо, сэр. Мальчишка отер лоб рукавом.
— Как ты себя чувствуешь?
— Как будто сейчас меня стошнит, сэр. Грей рассмеялся и сделал шаг назад.
— Сделай одолжение, парень. Избавь мои сапоги от второго крещения.
Подавив нервный смешок, мисс Тернер тепло улыбнулась мальчишке:
— Вы очень храбры, мистер Линнет.
Грей заметил, как побелели ее пальцы, пока она нервно сжимала плотную ткань накидки, и понял, как сильно она переживала за мальчишку. Он плотнее прижал пальцы к ее спине. Она поежилась, ощутив неожиданно требовательное прикосновение, но не отстранилась. Более того, она, казалось, прижалась к нему еще ближе.
— Все в порядке, моя дорогая, — прошептал он ей на ухо. — Парень справился великолепно. И вы тоже.
Она обернулась, чтобы посмотреть ему в лицо, и он тут же запутался в ее тяжелых шерстяных юбках. Странное желание защитить ее волной поднялось в его груди. Он поднес ее руку к своим губам и запечатлел нежный поцелуй на ее пальцах.
— Итак, — негромко произнес он, — на чем же мы остановились?
Сейчас, даже под страхом смерти, он не мог сосредоточиться ни на одной мысли.
— Бумага. Вы… вы должны мне два листка бумаги.
— А вы все еще должны мне шесть фунтов и восемь шиллингов, — мягко возразил он. — Я уж не говорю о новых сапогах. Так что думаю, что должница вы, — почти шепотом закончил он.
Действительно, Грей быстро сдавал свои позиции. Эти прекрасные глаза, ее нежнейшая кожа, приятный запах, который, по мере того как таял холодок недопонимания между ними, становился более ощутимым… Если они еще немного постоят так, Грей не поставит и двух пенсов на то, что сможет удержаться и не заключит ее в свои объятия, не коснется своими губами ее губ, чтобы вкусить их нектар.
Нет, нет. О чем он только думает? С этой девушкой, с этой английской розой нужно обращаться мягко, нежно, даже целомудренно и ни в коем случае нельзя торопиться.
Черт возьми! Слова «целомудрие» даже не было в его словаре. И Грей ничего не делал нежно.
— Дорогая, мне неприятно сообщать вам об этом. Но как бы много листков вы ни исписали письмами домой — здесь не останавливаются почтовые экипажи.
— Нет, это не для писем. Вы не понимаете.
— Так объясните мне.
— Я…
Она подняла на него свои огромные глаза, в ее отчаянном взгляде, казалось, таилась целая история. Такая, какую невозможно вместить не только в два, но и в две сотни листов, подумал он.
Он сжал руку девушки.
— Прошу прощения, мисс Тернер. — Рядом с Греем появился Джосс, вид у него был такой, словно кто-то подмешал ему в чай воды из трюма. — Мне нужно поговорить с братом, если позволите.
— Ну конечно же, капитан. Мистер Грейсон просто… объяснял мне устройство корабля.
Она попыталась освободить руку из пальцев Грея, но тот явно не собирался отдавать свой приз, и София недоуменно посмотрела на него.
Ничуть не смутившись, Грей невозмутимо произнес:
— На самом деле мы обсуждали долги. Мисс Тернер все еще не оплатила свое путешествие, а я…
— А я сказала вам, что вы получите деньги сегодня же.
— Зайди ко мне в каюту, Грей.
Стиснув зубы, Грей последовал за Джоссом к ведущему вниз трапу. Пусть Джоссу не очень нравится иметь такого сводного брата, но сейчас он должен благодарить Бога за это. Грей не потерпел бы подобного тона, если бы не связывающие их кровные узы.
— Ты дал мне слово, Грей.
— В самом деле? И что же это было за слово? Джосс швырнул свою шляпу на кровать с деревянной спинкой и, нервно теребя рукава, снял бушлат.
— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Ты сказал, что не будешь преследовать мисс Тернер. А теперь ты целуешь ей руку на глазах у всей команды и устраиваешь настоящее представление. Бейли уже принимает ставки у матросов, сколько дней тебе понадобится, чтобы уложить ее в постель.
— В самом деле? — Грей задумчиво поскреб затылок. Джосс бросил на него сердитый взгляд.
— Может, стоит напомнить тебе, что ты хотел иметь респектабельное торговое судно. Я пытаюсь командовать именно таким кораблем, но это будет чертовски трудно, если каждое утро на палубе матросы будут наблюдать сценки из бордельной жизни.
Со злостью развернув свое капитанское кресло, Джосс плюхнулся в него так, что раздался жалобный треск.
— Будь осторожен, Джосс. Мне кажется, ты едва не пошутил. Люди могут подумать, что у тебя есть чувство юмора.
— Я не вижу в этом ничего смешного. Это не увеселительная прогулка по Средиземному морю.
— Думаешь, я этого не понимаю? — Грей шагнул к иллюминатору, жестко сцепив руки за спиной. — Поверь мне, я прекрасно понимаю, что стоит на кону. Но это мои ставки, черт побери!
Джосс недовольно фыркнул:
— Не надо напоминать мне, чьи это деньги.
— Да, это мои деньги и мой корабль, но и то и другое я доверил тебе.
— Нет, не доверил. Ты направо и налево отдаешь приказы экипажу, обсуждаешь мои решения…
— Так вот в чем дело. Во вчерашнем шторме?
— Шторм, козы, Бейнс, эта девушка. На каждом шагу твои приказы противоречат моим, а мы ведь вышли в море только вчера. Вот что я тебе скажу: если тебе нужен капитан, который думает только о выгоде, не задумываясь об удобствах и безопасности людей на борту…