Искушение сирены

Паренек судорожно сглотнул, лицо его стало предельно серьезным.
— Все, что угодно, мисс. Все, что угодно.
  
Глава 7
 
В течение последующих нескольких дней Грей, казалось, исполнял странную кадриль. Мисс Тернер постоянно была у него на виду, но редко — в пределах досягаемости. А когда их пути случайно пересекались, как по воле случая, так и намеренно, она быстро разворачивалась и бежала от него, вновь теряясь в этом странном танце.
И все повторялось вновь.
Он выучил ее распорядок дня. Она поднималась на палубу вскоре после завтрака, вероятно, для того, чтобы подышать воздухом. Потом она исчезала, как правило, до полувахты, то есть появлялась далеко за полдень, Любимое время дня моряка — полувахта, когда работы затихают, и солнце висит низко над горизонтом, и остается совсем немного времени до обеда. Это та пора, когда те, у кого были свирели, играли на них, а те, у кого были карты, собирались в кружок, а те, у кого не было склонности ни к музыке, ни к азартным играм, могли спокойно, не боясь окрика боцмана, раскурить свою трубку. И вполне естественно, что мисс Тернер тянуло на палубу именно в эту пору, ее привлекала устанавливающаяся атмосфера братства, звуки свирели, смех и песни.
Но вот как она проводит время до сумерек, он никак не мог представить. Что делают дамы, предоставленные сами себе, во время заокеанского плавания?
Шьют? Читают? Сам Грей места себе не находил от безделья. Ему нечем было заняться, поэтому он то в очередной раз уточнял курс, скрупулезно отмечая координаты корабля на картах, то бесцельно бродил по палубе, изредка перебрасываясь парой слов с матросами.
— Только попробуй!
Крик привлек внимание Грея. Раскрасневшийся Дейви, набычившись и сжав кулаки, стоял, почти уткнувшись носом в грудь ирландца О'Ши.
— Отдай, ты, жирный…
— Поосторожней, парень! Не забывай, с кем ты говоришь.
О'Ши легонько толкнул парнишку, отчего Дейви отлетел и буквально врезался в Куина, одного из недавно нанятых матросов. Куин возмущенно рыкнул и быстрым ударом локтя сбил Дейви с ног.
Широко шагая, Грей поспешил к бузотерам. Новичка всегда подвергают какому-нибудь добродушному испытанию, такова морская традиция. Салажонок должен знать свое место в команде, это не подлежит сомнению, но Грей не одобрял жестокости на своем корабле. Ведь корабль все еще принадлежит ему, напомнил он себе. Грей без слов протянул руку и поднял Дейви на ноги. Матросы продолжали ухмыляться, но смех стих.
— В чем дело, О'Ши? — Грей прекрасно знал, чью версию конфликта нужно выслушать сначала. Иерархия на корабле была священна.
Ирландец пожал плечами:
— Парень поднял шум из-за какого-то клочка бумаги.
— Бумаги? — Грей взял Дейви за рукав. Дейви гневно взглянул на обидчика:
— Это моя бумага, деревенщина.
— Чертов щенок, я же сказал, что отдам тебе твой листок. — О'Ши сжал кулаки и повернулся к Грею: — Позволь мне хорошенько всыпать ему, Грей. Он оскорбил мою матушку, этот маленький кусок дер…
С мостика раздался звук судового колокола. Матросы повернулись, на мостике стоял мрачный мистер Брэкетт в своем традиционном черном сюртуке.
— Все по местам! — Нарочито медленно шагая, он подошел к вентиляционному отверстию камбуза и крикнул: — Кок! Сегодня вахтенным по левому борту грог не давать!
— Слушаюсь, мистер Брэкетт. — Голос Габриэля поднялся вместе с облаком пара.
Все дружно заворчали, а Дейви получил несколько несильных ударов по спине.
— Ох!
— Дай-ка мне этот листок, О'Ши, — сказал Грей. — Я сам поговорю с парнем, чтобы он знал свое место.
О'Ши протянул ему смятый лист бумаги и направился на нос корабля.
Грей повернулся к мальчишке. Откашлявшись, он постарался принять самый серьезный вид.
— Послушай, Дейви. Это не дело — ссориться с командой и тем более с О'Ши. Вам предстоит провести бок о бок не меньше месяца, понимаешь? Жизнь на море — это не только грог и теплое солнце. Твоя жизнь, как и жизнь любого члена команды, в руках его товарищей, и ты ведь не захочешь, чтобы эти руки вдруг ослабели.
— Да, сэр, — угрюмо ответил парень. — Просто… — Он жестом указал на листок бумаги в руке Грея: — Посмотрите сами, сэр.
Грей улыбнулся:
— Что там такое? Любовное послание от твоей пастушки?
Он отпустил Дейви, разгладил на колене листок и взглянул на него.
Листок едва не выпал у него из рук.
Это был набросок углем, изображавший Дейви Линнета. И это было настоящее откровение.
— Это сделала мисс Тернер, — произнес Дейви.
Каждый дюйм наброска неподражаемо передавал именно Дейви. Нервическая энергия позы и непослушные завитки его темных волос. Нескладные уши и намек на слишком крупные руки. Искорка юношеского задора в глазах, сдерживаемого осознанием своего «я», слегка искривленная линия губ, тень будущей ироничной улыбки. В одном-единственном наброске художник смог передать не только черты того мальчишки, каким Дейви был сейчас, но и уловил черты мужчины, каким он однажды станет.
— Думал приберечь его для моей матушки, — сказал Дейви. — Я ведь тут похоже вышел?
— Очень похоже, — сказал Грей тихо. Затем он откашлялся и выдавил улыбку. — А ты у нас красавчик, мистер Линнет. Пройдет несколько лет, и ты будешь разбивать сердца девушек на обоих континентах.
— О нет! — крикнул Куин из «вороньего гнезда»  [2]. — Парень по уши втрескался в мисс Тернер. Верно, малыш? Он только о ней и может говорить, Грей. Так что не соблазняй его разговорами о других девушках. Для него не будет другой — по крайней мере, во время этого плавания.
Дейви покраснел и начал запинаться:
— Я… Это не…
Грей засмеялся и хлопнул его по плечу:
— Не могу не одобрить твой выбор, Дейви. Она красивая женщина, к тому же еще и талантливая.
Дейви неловко переминался с ноги на ногу.
— Она на меня и не взглянет. Я это хорошо понимаю, сэр. Я просто…
— Ты нормальный пятнадцатилетний парень. И я таким когда-то был, представь себе. Но меня никогда не удостаивала вниманием леди, хотя бы наполовину такая же прекрасная, как мисс Тернер. — Грей еще раз взглянул на рисунок и вернул его Дейви. — А вот о тебе, Дейви, она, должно быть, высокого мнения, раз не пожалела для тебя целого листа.
Когда София поднималась из люка, она тотчас узнала озорной смех мистера Грейсона, который доносился откуда-то справа.
Она повернула налево.
Прошедший ночью дождь начисто отмыл перевернутый тазик неба, убрав грязные разводы туч и вернув ему яркую голубизну. Солнечные лучи с неистовой радостью плясали по гребням волн, превращая тяжелые темно-зеленые валы в россыпи бриллиантов.
Этот день должен был стать днем ее свадьбы.
София задумалась: так ли ярко сияет солнце у маленькой живописной часовни в Кенте? А что стало с сотнями цветов, специально выращенных для этого случая в оранжерее? Она вспомнила и о свадебном завтраке, так тщательно спланированном и продуманном до последней мелочи, до самой маленькой позолоченной кофейной ложечки. Дожидается ли ее возвращения пастельная пирамида из мороженого, украшенная лепестками роз и миндалем?
Даже если им удалось сохранить ее исчезновение в тайне до сегодняшнего дня… когда она не появится на собственной свадьбе, ее секрет выйдет наружу. Слухи о ее тайном бегстве с загадочным Жерве будут скакать от одной дамы к другой, словно блохи на церковной скамье.
Какую же изощренную шутку она сыграла с ними со всеми! Какой повод для смеха!
Так отчего же ей так хочется плакать?
Стоя на цыпочках, вцепившись в деревянный планширь, она наклонилась за борт, напряженно вглядываясь в бесконечные волны и бурлящую пену, отмечающую след брига. Одинокая слезинка, равная по значимости песчинке, брошенной в пустыне, скользнула из уголка глаза и упала в морскую воду.
Ее внимание привлек неясный блик под водой. Гладкий дротик поднялся из зеленовато-синей глубины, разрезал острым плавником волну и вновь исчез под водой. София ждала затаив дыхание. Существо снова показалось на поверхности — быстрая стрела, легко пронзавшая волны, не отставала от быстрого хода «Афродиты».