Сломанная защита (CИ)

Раздается стук в стекло, и я вздрагиваю. Осадчий заглядывает в окно, которое я поспешно опускаю.
— А где Оксана? — он присвистывает. — Ты же теперь общаешься со мной только через юриста? Кстати, она так и не ответила на мои сообщения. Я не собираюсь раздавать бесплатные советы, но тебе следует дать ей пинка под зад для скорости.
— Доброе утро. Надо поговорить, Андрей. О том, что произошло. Кажется, мы друг друга неправильно поняли.
Он пожимает плечами, обходит машину и садится на пассажирское сиденье.
— Пятничный показ стоил дороже, чем этот хлам, — говорит он, кивая на приборную панель. — Почему?
Пожимаю плечами:
— Меня пока устраивает. Всю прибыль я вкладываю, плюс выплачиваю несколько кредитов… — осекаюсь, понимая, что, наверное, мне не следует с ним обсуждать текущее положение «Рувипшопа», — пока не заработала на что-то пошустрее.
Он кивает и молчит. Одет в темно-синий костюм, который сидит на нем идеально. Сколько раз я видела Осадчего, в том числе на фотографиях, он ни разу не повторился в выборе одежды. Интересно, сколько у него костюмов, рубашек, галстуков? Легкая улыбка касается губ.
— Ты хотела что-то сказать. Я слушаю, Лидия. И у меня встреча в девять, — он бросает взгляд на часы.
— Да, я просто хотела… Андрей, я не планировала манипулировать тобой. Все действительно произошло случайно.
— То есть ты не знала, что я работаю на Голубева, когда спала со мной? — он поворачивается и смотрит на меня. Либо у меня галлюцинации от недосыпа и стресса, либо его светлые глаза темнеют, столько негативного в этом прямом взгляде. Следом я понимаю, что его борода вновь аккуратно подстрижена. А в роковой день суда он был выбрит начисто. Для меня, наверное… потому что мне было больно. Он собирался ласкать меня там, больше не раня. Боже, насколько же было хорошо тогда, настолько ужасно сейчас! Горько от этого, на языке привкус абсолютной, леденящей душу безнадежности.
Пауза затягивается, мои глаза расширяются от прямого вопроса в лоб. Он ждет ответа.
— Знала, но…
— Потому и спала? Чтобы я кинул доверителя, так как мне понравилось трахать его жену? Часто ты решаешь вопросы таким образом?
— Бывшую жену. Нет, не для этого. И нет, не решаю.
— Чего же ты добилась тогда? Вы с Оксаной меня в какое положение ставите? Это проверка или что-то в этом роде? Ты какого поведения от меня ожидала, Яблочки? — больно режет прозвище. Словно две реальности пересекаются, ломая друг друга.
— Ты узнал меня и все равно указал на фальсификацию.
— А не должен был? — его интонации барабанят по нервам, он не нападает на меня, не повышает голоса. Не пугает физически, в отличие от Влада, но тем не менее разбивает отчаянно колотящееся сердце. Оно кровоточит прямо сейчас, отчаянно стучит в груди. Я мечтаю о том, чтобы он обнял и заверил, что все будет хорошо. Это единственное, о чем я могу думать. Ради чего я на все готова. Хочу быть с ним. Только с ним.
И он читает это в моих глазах, от которых не отрывается. Я открываюсь ему, давно сорвала маску безразличия. Но он отказывается видеть что-либо, кроме обмана. Достает сигарету и, не спрашивая разрешения, прикуривает. Опускает стекло, затягивается и выставляет руку на улицу. Несмотря на все усилия, дым заполняет машину и мне становится душно и холодно одновременно. Андрей произносит:
— Сообщения вы вместе придумывали? — и снова затягивается.
— Нет, конечно! — я даже вздрагиваю.
— Хотя бы когда мы разговаривали, была не громкая связь? — на его лице мелькает уязвимость, и меня осеняет, почему он так сильно злится. Считает, что мы с Оксаной смеялись над ним все это время.
— Нет, клянусь тебе. Мы всегда общались наедине, она ничего не знает. Практически ничего, — замечаю, что его глаза чуть расширяются.
— Снова лжешь, — говорит бесстрастно. Потом усмехается: — Вы хотя бы обговорите, как именно будете врать, палитесь, девочки, со всех сторон, — он берется за ручку двери.
— С тех пор, как я поняла, кто ты, я ничего ей не рассказывала. Я бы никогда… Боже, Андрей, возможно, я упоминала о чем-то, когда ты был просто интересным парнем из чата, без каких-либо планов на будущее, — оправдываюсь, краснея и понимая, что придушу Оксану при следующей встрече. Что она успела ему ляпнуть?! — Но потом все изменилось!
— Зачем ты приехала сейчас, Лидия? Я не могу понять, чего ты хочешь. Мне понравилось трахаться с тобой, но не настолько, чтобы похе*ить свою карьеру. Могла бы, кстати, действовать в постели активнее, раз уж решилась.
— Ты сейчас говоришь жестокие вещи.
— Извини, — он докуривает, берет пластиковый стаканчик из-под моего кофе, убеждается, что тот пуст, тушит в нем окурок, после чего открывает дверь. — Я не собирался оскорблять тебя. Надеюсь, ты приехала сейчас не для того, чтобы предложить мне что-то… еще?
— Нет, — сил хватает не опустить глаза и выдержать взгляд. Он выходит из машины, и я тараторю вслед: — Хотела объяснить, как все было на самом деле, жаль, ты уже все решил и слушать не собираешься. А еще подумай над тем, кого ты защищаешь. И почему я так боюсь почувствовать на себе вес мужчины.
Понятия не имею, услышал ли он мои последние слова, которые я буквально бросила ему в спину. Уперлась лбом в рулевое колесо, в отчаянии покачала головой, вздохнула. Затем выпрямилась и, стиснув руль, вдавила педаль газа. У меня две важные встречи с утра, не стоит раскисать.
Лишь сердце колотится всю дорогу. Я чувствую потерю. Дело в «Рувипшопе», именно магазин мне так больно и страшно потерять! Разумеется, я переживаю за бизнес, Боже мой!
Жестокий ублюдок. Судит по себе. Если для него так просто сыграть роль и переспать с кем-либо для дела — считает, для всех так же?! Видеть его больше не хочу! Ненавижу! Как же я его ненавижу!
  
Глава 14
 
Ночью я ненавижу Осадчего еще сильнее, чем утром и днем. Даже жалею, что выбросила симку Зайчоны, можно было позвонить высказаться. Хотя это к лучшему, ночные истерики могли только сильнее разозлить его.
Сижу в офисе, изучаю отчеты отдела разработки, как слышу робкий стук. Поднимаю голову и вижу, как прозрачная дверь в мой кабинет приоткрывается, в проем тянется рука с оттопыренным мизинчиком. Оксана стоит за дверью, как будто мне ее не видно, и смотрит на меня, сведя брови домиком.
Секунду я борюсь с собой, стараюсь хмуриться, но затем разражаюсь смехом. Поднимаюсь и подхожу к подруге, обхватываю ее мизинец своим, после чего Оксана все же открывает дверь и заходит в кабинет.
— Прости меня, Лидия, я ошиблась. Ужасно себя чувствую по этому поводу. Не сплю все это время, мне ужасно плохо.
Мы крепко обнимаемся. Несмотря на случившееся, она мой друг. Возможно, идея нанять адвокатом подругу была не самой лучшей, будет мне уроком на будущее. Но из-за провала в суде я не стану вычеркивать из жизни близкого человека.
— Ты меня сильно подставила, Оксан, — я указываю ей на стул напротив, сама присаживаюсь за стол и переплетаю пальцы, оперевшись на локти.
— Я не знаю, почему не проверила эти даты… Так хотелось выиграть… Мне и в голову не могло прийти, что мы так сильно облажаемся! На элементарном!
— Скажи мне сейчас точно: что именно ты сказала Андрею.
— В каком плане? — мне не понравилось, как она встрепенулась. Начинаю хмуриться и говорю строго, как никогда с ней прежде:
— Я тебе пересказывала некоторые наши диалоги с Президентом. Что именно из них ты передала Андрею? Дословно, — я впиваюсь в нее глазами.
— На войне все средства хороши. Лид, ты не забыла, что мы воюем?
— Твою мать, Оксан, что ты ему наговорила?! — я подскакиваю с места, чувствуя, что на грани разрыдаться. Не собираюсь даже отрицать, как сильно меня волнует эта тема! За два месяца общения и две ночи страсти я умудрилась влюбиться в этого мужчину. Пока не знаю, что означает моя привязанность — пылкую мимолетную влюбленность, подогреваемую экстримом или крепкое настоящее чувство, которое при бережном отношении продлится годы. А я готова беречь! Еще как готова, я бы лелеяла нашу любовь и оберегала ее, ради тех эмоций, что испытывала рядом с ним.