Сломанная защита (CИ)
Как бы там ни было, одно я знаю точно: я обязана реабилитироваться перед этим человеком. Пусть он меня не любит, и между нами ничего не может быть, я хочу, чтобы он уважал меня, а не считал дешевкой, которая, как тупая малолетка, соблазнила его в целях манипуляции, а затем высмеяла с подружками. Для самой себя я обязана очистить свое имя.
После коротких препирательств выясняется, что Оксана виделась с ним случайно пару дней назад в арбитраже и пошутила, не тяжело ли ему тянуть одновременно несколько дел, соизмеримо ли это с карабканьем на Эверест.
Услышав это, я упала за стол и закрыла пылающее лицо руками. Ну все, теперь точно конец.
Слез нет. Какое-то сухое отчаяние и стыд. Удивительно, что он вообще захотел со мной разговаривать.
— Лидия, прости.
— Ты только и делаешь, что извиняешься. Да что между вами такого случилось?! Почему ты используешь меня, чтобы отомстить ему? — потом выставляю вперед ладонь, останавливая ее. — Впрочем, молчи. Просто уходи.
— Лидия!
— Пошла вон.
Я не собиралась доводить подругу до слез, и когда она разрыдалась передо мной, немного испугалась. Я знаю ее с семи лет. Вернее, мне было семь, а ей — одиннадцать, мы ходили на танцы в один кружок, у нас были номера, в которых танцевали одновременно взрослые с малышами, и нас всегда ставили в пару.
Даже когда Оксана неудачно упала на тренировке и порвала связки, она не плакала. А сейчас ревет.
— Боже, милая, — я торопливо наливаю ей воды, опускаю жалюзи, чтобы нас никто не видел. Она жадно пьет воду, потом, наконец, произносит:
— Мне ужасно не нравится, что ты была с ним. Прости, Лидия, но я воспринимаю это как предательство с твоей стороны по отношению ко мне. Пойми уже наконец, он чудовище! Он отберет у тебя все, что только сможет исключительно для того, чтобы потешить свое эго! Превратит твою жизнь в ад, как когда-то мою! У нас был конфликт в конце четвертого курса, после которого… он всех настроил против меня. Одногруппников, деканат… Все его обожали непонятно за что! Целый год я была изгоем, со мной даже не здоровались. Я желаю ему всего самого худшего. Бесчувственный, равнодушный ублюдок. Ты знаешь, с кем он ведет дела?! Чьи денежки сохраняет?! Одумайся и держись от него как можно дальше!
— Спасибо за предупреждение, но, Оксан, впредь никогда никому не смей передавать подобные вещи. То, что ты сделала, — как раз и есть настоящее предательство.
— Нашей дружбе конец? — спрашивает она.
— Я пока не знаю, — отвечаю честно.
— Ты меня увольняешь?
— Мне нужно подумать. Слишком много личного намешано в этом деле. Ты паникуешь, торопишься и ошибаешься. А еще, что самое плохое, снова и снова подставляешь меня. Это недопустимо!
Глава 15
Мало того что в двадцатых числах декабря юристы не спешат хвататься за новые дела, так еще и те немногие, которые со мной все же созвонились по наводке Тарасова, поджали хвосты при одном упоминании имени Осадчего!
— Повторите, пожалуйста, Лидия Николаевна, Осадчий защищает вашего мужа? Осадчий Андрей, я не ослышался?
— Да! Рок-звезда юриспруденции, великий и ужасный заклинатель Конституции и свода законов! — во время третьего разговора не удерживаюсь от ядовитого сарказма. Закатываю глаза изо всех своих сил, аж больно! Несмотря на все недостатки, одного у моего бывшего мужа не отнять — он зверь в подборе кадров. Все, кого он нанимал на работу, потом выросли в крутейших спецов. Акционеры обожают Голубева именно за ту самую интуицию, благодаря которой он имеет все шансы испортить мне жизнь! Знал, кого нанимать, подонок, подготовился. — Именно Осадчий указал на факт подлога дарственной. Мне нужна новая стратегия защиты. И мне нужно выиграть, понимаете?
В ответ — тишина. Я вздыхаю, потому что данный номер последний в списке, который мне скинул старый приятель. Я провела больше часа в телефонных разговорах, но ни на шаг не сдвинулась с мертвой точки.
— Может быть, вы кого-то порекомендуете? — спрашиваю, понимая, что мне сейчас снова откажут. А потом срываюсь: — У кого яйца покрепче, чем у Осадчего?! Есть такие вообще в Москве?!
Трубку ожидаемо бросают, а я стараюсь дышать медленно и глубоко. Определенно точно мне пора возвращаться к медитациям, которые здорово берегли мою психику последние два года.
Слухи продолжают ползти с бешеной скоростью, этому способствуют Влад с Андреем, которые посещают еще два закрытых мероприятия, на которые меня приглашают конкуренты для имитации дружеских отношений. Так принято. Якобы мы с другими магазинами не желаем друг другу поскорее загнуться, а поддерживаем теплые отношения, обмениваемся позитивным опытом.
Как Влад узнает о том, какие мероприятия я собираюсь посетить, а какие — проигнорировать, — остается загадкой. Подозреваю, кто-то из своих сливает ему информацию, иного объяснения нет. Это нервирует. Получается, среди любимых сотрудников — тех самых, с которыми я лично проводила собеседования, а потом обучала, поддерживала — завелся предатель, который подлизывается к новому руководству.
Что я им сделала? Почему они меня бросают?
Узнать бы кто! Я собиралась дать всем хорошую предновогоднюю премию, а сейчас рука не поднимается.
— Пока не поняла, Лидия, кто крот, — вкрадчивым голосом произносит Света, вжившись в роль суперагента. Пожимает плечами и нетерпеливо потирает ладони. Мы обсуждаем текущие дела за закрытыми дверями. — Но мои ушки на макушке. Все равно кто-то проболтается, и я прижму этого гада или гадину!
— Ощущение, что куда бы я ни пошла, Влад повсюду! Мало того, что я боюсь этого психа, так он еще и портит имидж «Рувипшопа»! Никто не знает, что с нами будет, — соответственно, относятся с осторожностью. А как вели себя вчера наши конкуренты? Жаль, тебя не было! Они его обхаживали теплее, чем меня! Лариса из «Лучшей моды» чуть на руки ему не запрыгнула, фотографируясь и так, и эдак. Выпила, конечно… но ведь не оправдание! Эти новогодние корпоративы меня доведут, — устало тру лоб, затем пропускаю волосы сквозь пальцы, слегка потягивая, стараясь тем самым себя расслабить.
— Влад тебе хамит? — сочувствует помощница.
— Как ни странно, пока нет. Будто пытается пойти на мировую, но я-то помню, на что он способен. Я слишком хорошо его знаю, чтобы поверить в благие намерения, — несколько раз сгибаю указательный и средний пальцы на обеих руках.
— Что-то же есть в нем хорошего. За что-то же ты его полюбила.
— Есть, конечно. И много. Ты бы знала, как красиво он за мной ухаживал! Я проходила летнюю практику на предприятии, где он работал руководителем соседнего отдела. Помогал, подсказывал. Два года мы просто общались, а когда я перешла на пятый курс — он предложил встречаться, — невольно улыбаюсь, но затем встряхиваю головой, прогоняя мираж. — Будто и не с нами это было. Знаешь, Свет, может, он и испытывал ко мне теплые чувства, может и сейчас испытывает, но я — давно нет, — невольно касаюсь татуировки, которую выбила на груди сразу после развода. После того, что он со мной сделал. — А еще эти постоянные нотации его матери! Мне до жути страшно, что я могла не вырваться из всего этого. А теперь он словно… пытается затащить меня обратно.
— Тебе больше не двадцать лет, а Владу поздно прикидываться мачо.
— Как же перехитрить его и его адвоката? Где взять идеи и силы?
***
— Коней на переправе не меняют, — сдаюсь я Оксане, на что та благодарит меня за второй (третий? четвертый?) шанс.
А что еще остается? Браться за заведомо провальное дело никому не хочется, а остаться совсем одной я не могу. Конечно, я продолжаю поиски юриста, но новогодние праздники не очень-то мне в этом помогают.
В итоге пока остается стойкая Оксана. Которая, к моему огромному сожалению, подтвердила, что юридически Осадчий теперь действительно может оставить меня в одних трусах. Тех самых кружевных стрингах, которые с безумной страстью стягивал с моих бедер, шепча на ухо, какая я красивая и во всем идеальная. И пахну вкусно, и на ощупь мягкая. И что он непременно сделает для меня все, что в человеческих силах.