Комнаты сексуальных тайн
— Ну и заварил кашу старый Горди, верно? — проговорил он.
— Как вы там?
— В порядке. Я знал, что этот день рано или поздно наступит. Пытаешься внести в мир хоть малую толику совершенства, но всегда найдется кто-то, кто все разрушит и вытащит на свет божий все твое грязное белье.
— Не знаю, можно ли спросить вас…
— Спрашивай.
— Что произошло?
— Ты знаешь, что моя степень доктора философии вполне заслуженная, — сказал он.
— Знаю.
— В большей степени я получил ее за сборник критических статей о творчестве Хемингуэя. В связи с этим получить хорошую преподавательскую должность обычно не составляет труда. Проблема в том, что я не имел этого гребаного высшего образования. Я был всего лишь «многообещающим» писателем и критиком. Так что я где-то полтора года ходил в этот колледж и жутко скучал — мне нечему было там учиться. Так что я стал тем, кого называют «независимым студентом». Когда пришло время устраиваться на работу, я тиснул штамп об окончании колледжа на старом резюме, зная, что в девяноста девяти случаях из ста меня не поймают на лжи. Но в спешке мы обычно забываем о мелочах, которые потом могут оказаться очень важными. Я знаю, что должен был все рассказать через несколько лет, у меня была хорошая должность, люди бы меня поняли и простили. Сейчас все думают, что я лгал им, вводил их в заблуждение, мне нельзя верить. Я знаю, что обо мне говорят, и знаю, что администрация совещается по этому поводу…
— И что они сделают с вами?
— Да хер их знает. Вмажут линейкой по пальцам: «Ах ты нехороший Горди!» Понизят в должности. Вынудят уйти в неоплачиваемый отпуск на годик. Или, — добавил он, — дадут мне пинка под зад.
— Они этого не сделают.
— Могут.
— Мне очень жаль, что все так получилось, — проговорил я.
— Мне тоже, — сказал он и рассмеялся.
— Что вы будете делать сейчас? — спросил я.
— Залягу на дно на какое-то время, — ответил он.
— Я к вашим услугам, если что.
— Я знаю. Ты хороший друг, и я это ценю.
— Данни спрашивала о вас.
— Я знаю, — проговорил он. — Она приедет ко мне вечером. Мы напьемся и похихикаем над всем этим дерьмом.
— Могу я присоединиться к вам?
— Не сегодня, — сказал Гордон. — Мне надо побыть с этой девочкой наедине.
Я никогда бы не догадался, что этой ночью Данни не станет.
24
На следующий день, поздно вечером, я получил весточку о гибели Данни.
Произошел несчастный случай.
По кампусу снова поползли разговоры, а позже известие об этом появилось в газетах: «Опозоренный профессор попал в аварию вместе с двадцатилетней студенткой».
Я догадывался, что они напьются, но не дома: Они отправились на Бурбон-стрит. Гордон был за рулем и гнал, как помешанный. Они выехали на встречную полосу и столкнулись с грузовиком. Гордона выбросило из машины, он отделался только мелкими ссадинами. А Данни вылетела через лобовое стекло — осколком ей перерезало горло.
Я не знал, как реагировать на эту новость.
Я словно отупел.
Всю ночь я просидел в своем офисе, пялясь в стену. Я торчал там, пока не взошло солнце и не начались занятия.
Ее больше не было, а я так и не сказал ей, что хотел бы любить ее…
Я хотел…
Но ее душа принадлежала Гордону Де Марко.
25
Я честно выждал неделю, пока меня не стати дико раздражать бесплодные звонки к нему домой. Я поехал к нему. Он не встретил меня в дверях, но я знал, что он был где-то здесь — и не один. Я обошел дом и увидел миссис Андреа Стиллвелл, плещущуюся в бассейне и, разумеется, восхитительно обнаженную.
Женщина заметила меня. Она выбралась из бассейна, взяла полотенце и начала сушить волосы, подходя ко мне.
— Рада видеть вас снова, — сказала она. — Сэмюел, верно?
— Алекс.
— Да, конечно, Алекс.
— Где Гордон?
Она усмехнулась:
— Он занят.
— Мне надо поговорить с ним.
— Он выйдет рано или поздно, — сказала она. — Он с ней уже час.
Я взглянул на нее и подумал: «О нет…»
— С ней? С кем?
— С Эшли.
— Он с вашей дочерью?!
Она обернула голову полотенцем.
— Я подарила ее ему. Самый подходящий подарок, который рабыня может сделать своему хозяину, — это позволить ему трахнуть свою дочь. Молодую сучку на пороге растления.
— Ты с ума сошла… — прошептал я. — Ты чокнулась на хер, ты это знаешь?
Она злобно сверкнула на меня глазами:
— Прибереги свои проклятия для других. Ты и понятия не имеешь, что здесь происходит.
— Я понимаю, — проговорил я. — Я прекрасно понимаю.
— Если бы…
— Алекс! — прозвучал знакомый голос. Это был Гордон Де Марко. Я обернулся и обалдел — не потому, что профессор был голым, а потому, что он был лысым, как куриное яйцо.
— Гордон, — проговорил я.
— Прости, что не общался с тобой.
— Что случилось с вашими волосами?
Он провел рукой по макушке:
— Нравится?
— Как-то… по-другому смотрится, — ответил я.
— Довольно сексуально, — встряла Андреа Стиллвелл.
— Раньше это смотрелось, как дикая растительность на старой сморщенной заднице, — сказал Гордон. — А сейчас…
— Хватит шуточек. Вам понравилась эта маленькая киска? — спросила Андреа Гордона.
— Понравилась… — усмехнулся Гордон. — Да я без ума от нее. Да и как я мог сдержаться? Она такая сладенькая. Спасибо тебе за нее.
— Все для вас, мой хозяин. Можете делать с ней все, что хотите.
— Вот так, Алекс, — обратился ко мне Гордон. — Представился случай попробовать развратную нимфетку. Как там было… туры и ангелы…
— Вы серьезно? — спросил я.
— Более чем. Она наверху, в моей постели, ждет меня. Когда я узнал, что ты приехал, я сказал ей, что, возможно, пришлю тебя к ней, чтобы ты ее поимел. И знаешь, что она мне ответила? Она сказала: «Я трахну его, Горди».
Андреа рассмеялась.
Я не знаю, что заставило меня подняться в его спальню. Может быть, я решил удостовериться, не разыгрывают ли меня Гордон и Андреа, может быть, я хотел своими глазами увидеть, как низко пал мой учитель, а возможно, я действительно хотел «откупорить» девочку…
Эшли ждала, лежа на кровати и натянув простыню на грудь. Ее волосы были в беспорядке, она смотрела в стену. Повернулась и безучастно моргнула.
— Привет, — сказал я.
— Я знаю, зачем вы здесь, — проговорила она.
— И зачем же?
— Чтобы трахнуть меня.
— Ты в порядке?
— Я-то да, — сказала она. — А вы?
— Почему бы тебе не одеться, — предложил я и вышел из комнаты.
Я нашел Гордона и Андреа внизу — они пили коктейли. Она трогала его голову и хихикала.
Он сказал:
— Быстро ты управился, Алекс.
— Ничего не было, — проговорил я.
— Жаль, — обронила Андреа.
— Заткнись, — сказал я. — Гордон, нам надо поговорить.
— Не затыкай мне рот! — воскликнула Андреа. — Ты не мой хозяин.
— Твой хозяин — я, — сказал Гордон. — И тебе и впрямь лучше помолчать.
Андреа опустила глаза.
Эшли спустилась по лестнице в коротком белом платьице и сабо. В ней было что-то, что напоминало мне Данни.
— Мама, — проговорила девочка, — поехали домой?
— Дай мне одеться, — сказала Андреа. Она подняла с дивана белое платье.
Гордон поцеловал обеих на прощание.
— Было чудесно, моя маленькая рабыня, — сказал он девочке.
Эшли вспыхнула.
Затем мать и дочь ушли.
— Хочешь выпить? — спросил Гордон.
— Не откажусь.
Он плеснул мне двойной виски.
— Ну вот мы и одни, — сказал он. — Можем поговорить. Я догадываюсь, о чем ты хочешь поговорить.
— Вы трахали эту девочку? — спросил я напрямик.
— Только сегодня. Я лишил ее девственности. Можешь назвать меня ублюдком, но это было нечто особенное. Она для меня — это что-то.
— Вы можете нажить уйму неприятностей, занимаясь этим дерьмом.
— А почему ты не трахнул ее, Алекс?