Мастер белого шума (СИ)

Маг задумался, опустив ресницы. Отрицательно качнул головой.
— Увы, я не могу лишать такого азартного игрока удовольствия. Это будет по меньшей мере невежливо с моей стороны. Совесть замучает. Позвольте откланяться, полковник.
— До следующей партии, профессор.
Глава 5. Зверушка
Выйдя из здания, обнаружил, что предыдущая партия в полсотни абитуриентов, уже прошедших собеседование, никуда не разошлась. Ант и Лан ждали меня. Я решил подождать Рамзика — надо же выяснить, пока не забыл, как это в наше мирное время сёла могут целиком пропадать.
На улице творилось что-то непонятное.
Армейцы никого не выпускали дальше площадки между зданием и сквериком и пытались собрать нашу вольную толпу в четкую колонну, чтобы под конвоем отвести в общагу. Рук не распускали и пинали дистанционно — полуцензурным ором.
Тщетно. Народ демонстративно забыл слово 'шеренга'.
Абитуриенты, отлично зная, что еще никому ничего не военнообязаны, приклеились к скамьям, расселись на газонном бордюрчике, даже на травку заползли, любуясь парившими над Академией военными дирижаблями, и ждали товарищей из последней партии. Девчонки галдели, обменивались впечатлениями об экзаменах и препах, парни тоже обменивались и ехидно комментировали особо виртуозные армейские выражения.
Вояки психовали.
Я тащился от зрелища, а уж мой дар вообще втихаря похрюкивал, словно ему брюшко чесали. И то сказать, соскучился он по мирной и бестолковой толчее. Ему армейская дисциплина поперек горла. Ему бы, сволочи ненасытной, статуей Командора-Основателя стоять на оживленном проспекте и балдеть под городской гул и всплески клаксонов.
Рамзик вышел одним из последних. Долго же его пытали. Я махнул ему рукой.
— Эй, Фараон, двигай сюда!
— Почему фараон? — удивился Лан.
— Не знаю, его магистр так назвал, мне понравилось.
— В колонну стро-о-ойсь! — гаркнул какой-то сержант.
— Тебе надо, ты и стройся, — огрызнулся кто-то.
— И почему я чувствую себя арестантом? — пробурчал рыжий Ант. — Что-то мне родители не рассказывали о таких тюремных порядках в Академии.
— Не было такого никогда, — отозвался Лан, привалившийся спиной к стволу березы и всем своим холеным видом показывавший, что какая-то вшивая солдатня ему, прынцу, не указ. — Маги веками не допускали сюда армейцев. Представляю, как пятнистые сейчас рады. Ходят тут, как хозяева. Глаза бы не смотрели.
Тусующиеся поблизости и вроде бы совсем глухие парни, в упор не слышавшие команд надрывающегося сержантика, дружно обернулись к нам.
— Пацаны, а вам не кажется, что нам врут, будто сартапский диверсант убит при задержании? — негромко спросил кудрявый крепыш, подойдя ближе. Его товарищи тоже подтянулись.
— Труп многие видели, когда его из подвала главного корпуса выносили, — просветил его Ант.
— Да что видели-то? Сапоги? Это еще не человек.
Уже не человек, — промолчал я. На горизонте моего настроения мгновенно сгустились жирные тучи.
— Если его сразу уничтожили, тогда что тут делает армия который день? — спросил кудрявый.
— Так аномалия же осталась. Охраняют.
— Ничего подобного. Они не аномалию, а нас охраняют. И не аномалию допрашивают. Всех таскали, даже девчонок. И какой логический вывод можно из этого сделать?
— Не хочешь ли ты сказать, что сартапец среди нас спрятался?
— Именно, — понизив голос, кудрявый оглянулся. — Всех эвакуировали, кроме нас, заметил? Даже подопытных животных, я слышал, ночью вывезли.
Лан зло прищурился, обведя взглядом толпу.
— Какого демона! Мы им тут кто, заложники? Зачем? Ничего не понимаю. Как они могут нами рисковать? Да мой отец всех порвет за такое!
— Лучше бы оборотня выследить и порвать, — обронил один из дружков кудрявого. — Этот сучара нас магии лишил!
Смуглый Раммизес посерел и резко заинтересовался стрекотавшим в небе аэропланом. Я тоже поднял голову — очень уж низко он пролетел, едва не задел брюхом шпиль над главным зданием.
А когда я опустил взгляд, краем глаза заметил в кроне дерева, о которое опирался белобрысый, что-то отдаленно знакомое, чего там никак не должно быть. Потому что не фрукт, чтобы расти на деревьях, тем более, березах.
— Замри, Лан.
— Что?
— Тихо, — прошипел я. — Теперь медленно, очень медленно отходи. И вы все тоже, парни. Пятьтесь осторожно. Без резких движений.
— Ты умом двинулся, Рик? — изумился Ант.
— Делай, что я сказал.
— Его армейцы заразили? — озаботился кудрявый, но попятился.
— Он по жизни такой, похоже.
Рамзик проследил за моим взглядом и еще сильнее посерел. Прошептал, заикаясь:
— К-к-кошарх...
Вот-вот. Маленький кошарх, распухший от страха в большой и плотный игольчатый шар. И неизвестно, какой очередной выкрик или резкий звук заставит его выстрелить тонкими, смертельно ядовитыми иглами. Зона поражения взрослой особи, — лихорадочно вспоминал я, — до пятидесяти метров. Про детенышей точно не помню. Но нам хватит. Он тут всех уложит. Не дай Хаос, какая-нибудь девчонка взвизгнет — все, хана.
Почему мы еще живы?
Это же Ошш! — осенила меня догадка. Сбежавший зверек Стивера. Ручной, значит, к человеческой речи привык, потому и не сразу впал в панику. А вот аэроплан — непривычная для него штука.
— Ошш, хорошший, пушшистый малышш, — зашепелявил я ласково-ласково.
Пока обомлевшие от ужаса парни тихонько пятились, я, наоборот, подбирался ближе. Если мой дар сумел волков паникой накрыть, то пусть теперь или сдохнет, или постарается вызвать обратную панике реакцию. Умиротворение вполне потянет. Еще бы армейцев кто заткнул. И меня самого успокоил!
— Ошш, все хорошо, спокойно, лапушка.
А я-то надеялся, что тебя, гада, хрякса сожрала!
Поблизости лязгнул затвор. Тупьё! Эту тварь и пулей не опередить, только магией.
От резкого металлического звука кончики вздыбленных игл кошарха предупредительно побагровели. Последняя стадия — алый. Ну все. Мама-папа, я вас любил.
— Тише, тише, Ошш, не шали, малыш, ты же хороший, ты же не будешь нас обижать, а то дедушка Стив расстроится...
Не знаю, что подействовало: упоминание 'дедушки' или все-таки дар. И как долго я уговаривал. Думаю, вечность. Иглы тварюшки дрогнули, потемнели, начали опускаться. Я подобрался уже к самому дереву. И тут... Мля-а! Нельзя же так пугать!
Зверек, жалобно пискнув, прыгнул мне на плечо. Иглы у него стали мягкими, как шелковые нити, и горячими. Это у кошархов так яд преобразуется, мама рассказывала. Когда инструктировала, как мне себя вести в экспедиции со степными животными.
Скребя по куртке коготками, Ошш забрался мне за пазуху, забился едва ли не подмышку и притих, мелко дрожа.
Колени у меня подогнулись, я сполз на землю, покрепче прижав полу куртки к потному, хоть выжимай, телу. Чтобы больше не удрал. Хорошо, береза услужливо подперла мне спину, а то растянулся бы тут как труп. Девчонки же смотрят...
Не, ни фига они и не смотрят — щебечут где-то там друг с другом, пока я их тут от смерти спасаю. Аж обидно. Я тут весь из себя герой, а никто и не восхитился.
А вот вояки очень даже пялятся. Ишь, выстроились в почетный караул плотной стеной. Когда успели? И ребята наши у них за спинами шеи вытягивают.
И никто не орет, что удивительно.
— Что тут происходит? — протиснулся сквозь строй черноглазый магистр с серьгой.
— Уже ничего. Стивер Нуато своего зверька потерял... — прохрипел я. Ну, голос у меня дрожит, а выдавать страх не хочется. — Это ведь его вы тут всем составом разыскивали, да? Так я нашел. Можете снять оцепление и вывести армейские подразделения с территории Академии.
Ну вот, опять ты высунулся, Сархи.
— Разрешаешь, значит? Вот спасибо! В ножки поклониться?
— Если сильно хочется, не возражаю.
Какой бес меня за язык тянет?
— Куртку сильно не прижимай, — негромко посоветовал Рамзик. — Ожоги будут.
— Магистр Грегор! — зазвенел в напряженной тишине дрожащий то ли от пережитого страха, то ли от негодования голос Лана, бледного, как двуглазая ромашка. — Моя... наша жизнь только что подверглась опасности! У вас сбежал кошарх! Он мог тут всех убить! Вы... вы... ответите за это! Я буду жаловаться в Ковен! Мой отец...