Безжалостное предложение (ЛП)

Следующие пару недель Клео плыла по течению. Она не могла собраться с мыслями. Она словно жила в странном потустороннем мире, где всё было наоборот — верх был низом, лево было справа, и она носила ребёнка Данте Дамасо. Клео всё ждала, что вот-вот проснётся от ужасного сна и вздохнёт от облегчения, но этого не происходило. Каждый день она сталкивалась с той же самой сумасшедшей реальностью. Хуже того, беременность давала о себе знать самыми отвратительными способами: постоянная утренняя тошнота, нехватка энергии, недостаток сна, вздутие живота, чувствительная, набухшая грудь — почти все симптомы, о которых она читала. Это ужасно раздражало, и было просто невыносимо.
Каждое воскресенье Клео брала потрёпанный экземпляр пособия для беременных, которое купила в книжном магазине, и читала о том, что её ждёт на следующей неделе. Её поражало, как быстро развивается ребёнок, но изменения в теле ей нравились меньше.
Кэл всё ещё давил на неё, чтобы она рассказала Данте о беременности, в то время как Блу и Люк не спрашивали, что она решила. Их непоколебимая молчаливая поддержка давила на неё ещё сильнее.
Клео выбросила всё это из головы и сосредоточилась на книге, желая узнать, какие изменения произошли с ребёнком на этой неделе. Самая захватывающая новость состояла в том, что у него уже были идеальные маленькие пальчики и начинали расти ногти. Рукой она удивлённо потёрла плоский живот, представив себе эти крошечные пальчики с ноготками. Если это девочка, то когда-нибудь, в будущем, она заинтересуется маникюром и у неё будут красивые накрашенные ноготки. Если мальчик, то он мог бы работать руками и под ногтями у него будет грязь. Или, может быть, наоборот. Кто знает?
Клео уснула, думая об этих крошечных идеальных ручках.
_____________________________________
Клео никак не могла перестать думать об этих ноготках. Она влюбилась в них и в крошечные пальчики. И за следующие недели просто «ребёнок» стал для неё «её ребёнком».
Казалось, изменение незначительное, но оно имело серьёзные последствия. Теперь ребёнок принадлежал ей, и она не могла представить, что кто-то другой будет любить и заботиться о её ребёнке.
Выбора больше не было.
Она оставит ребёнка.
И Данте имел право знать о нём.
Но сначала ей нужно подумать, как действовать дальше. Она должна дать Данте понять, что его ответственность начинается и заканчивается только ребёнком. Она хотела лучшего для своего ребёнка, а лучшим будет то, что его отец окажет Клео какую-нибудь финансовую поддержку. Ей не нужны большие деньги, хотя она знала, что он подумает иначе.
_________________________
Две недели спустя, на двенадцатой неделе беременности, Клео сидела в приёмной Данте и нервно улыбалась миссис Кларк, которая с радостью согласилась помочь Клео пробраться к Данте. Женщина щеголяла огромным бриллиантом на безымянном пальце, которое ей подарил мистер Уитмен, сделавший ей предложение всего через месяц ухаживаний.
Клео не хотела, чтобы Данте знал о её приходе, не хотела, чтобы он думал о причинах её визита, и вот она здесь… готовая перевернуть вверх дном его беззаботное холостяцкое существование.
— Он закончит конференцию минут через десять, дорогая, — сообщила миссис Кларк. — Не хочешь чашку чая или кофе, пока ждёшь?
— Нет, спасибо, миссис Кларк, со мной всё в порядке. — Как бы не хотелось Клео выпить чашку травяного чая, чтобы успокоить нервы, её мочевой пузырь за последние несколько недель стал до смешного маленьким. Она боялась, что, если выпьет чай, то ей потребуется сходить в туалет и она упустит шанс поговорить с Данте.
Она нервничала из-за встречи с ним не только потому, что должна рассказать новости, но и потому, что не знала, есть ли ещё между ними та сумасшедшая шипящая химия. Она не понимала влечения, которое они испытывали друг к другу. Как она могла хотеть кого-то так сильно, не любя его? Это странно. Ну, существует ли между ними химия или нет — вопрос спорный, но ребёнок, которого она носит под сердцем, достаточно быстро отобьёт любое желание. Данте будет сожалеть о дне, когда встретил её.
Клео нервно заламывала пальцы, и миссис Кларк посмотрела на неё.
— Ты можешь войти, Клео. И, пожалуйста, передай это мистеру Дамасо. — Она протянула ей папку.
Клео поправила юбку и дрожащими руками взяла папку. Она остановилась перед ужасающими дубовыми дверями, расправила плечи и, постучав, вошла.
Данте склонил темноволосую голову и сосредоточился на телефоне. Он даже не взглянул на неё, пока она неловко топталась в дверях. Клео была так заворожена его видом, что чуть не выпрыгнула из собственного тела, когда он заговорил.
— Просто оставьте папку на моём столе, миссис Кларк, — раздражённо сказал он, не поднимая головы.
Ноги Клео словно примерзли к полу, она не могла сделать ни шагу.
Данте поднял голову и нахмурился. Увидев Клео, он нахмурился ещё сильнее. Этот взгляд не предвещал ничего хорошего. Он так смотрел на неё, что Клео начала задаваться вопросом, не забыл ли он снова её имя, но после долгого мучительного молчания, он, наконец, произнес:
— Что вы здесь делаете, мисс Найт? Я занят.
— Я знаю, но мне нужно с вами поговорить.
— У меня нет времени на пустую болтовню, — пренебрежительно сказал он. — И честно говоря, мне всё равно. Если у вас есть какие-то претензии к Уитмену или вашей новой должности, обсудите их с отделом кадров. То, что у нас с вами что-то было, не даёт вам никаких привилегий.
— Мне не нужны никакие особые привилегии, — машинально сказала Клео, а потом заколебалась, потому что ей действительно нужны были особые привилегии. Это лёгкое колебание заставило защищаться, и она отчаянно боролась за возможность вернуть инициативу.
Клео подошла к столу и села в то же кресло, в которое опустилась тогда, после оргазма. Воспоминания о том дне заставили её покраснеть. И, судя по тому, как Данте расширил глаза и сжал челюсть, он догадался, почему она покраснела. Им потребовалось мгновение, чтобы погрузиться в те грязные воспоминания, но Данте быстро вернулся к реальности.