Незнакомец (СИ)

- Герр Каулитц! – громко позвала медсестра, вышедшая из кабинета.
Парень дернулся от неожиданности, но встал. Прошел в кабинет за медсестрой. Ему вручили больничную пижаму, ту, что завязывается на спине, и пригласили в мини-операционную. Увидев кресло, инструменты и доктора, Билл сжался. Его ноги будто свинцом налились. Сердце пропустило несколько ударов. В висках начала пульсировать кровь. Страх, неведомый доселе, сковал все его мышцы.
- Проходите, - поторопила его медсестра.
Сделав всего один шаг, Каулитц резко развернулся и подлетел к кушетке, на которой лежала его одежда. Быстро оделся и выскочил в коридор, на ходу натягивая толстовку и кепку.
- Еще один, - довольно улыбнулся доктор.
Билл бежал по коридорам больницы, что есть силы. Он хотел поскорее убежать отсюда. Хотел перестать чувствовать этот запах медикаментов, который, казалось, впитался в его кожу. Он хотел забыть ту операционную, из которой сбежал. Пытался не думать о том, что только что, своими собственными руками, чуть не убил СВОЕГО ребенка. Неважно, что он не помнит, кто отец. Второстепенно то, что он будет растить его один. Плевать, что родители Билла откажутся от него. Важны лишь две вещи – малыш и друзья, которые за все годы их дружбы ни разу не предали.
Добежав до парка, Каулитц рухнул на колени и заплакал. Он не мог сдержать слезы, которые только и ждали подходящего момента, чтобы вырваться наружу. Билл понимал, что это начинается истерика, но не собирался ее останавливать. В конце концов, ему можно сейчас нареветься от души, выплескивая вместе со слезами все то, что накопилось за последнее время… Проходившие мимо жители города не пытались узнать причину истерики незнакомого парня. Не пытались помочь. Город жил таким вот безразличием, и ты тоже становился его частью против своей воли.
* * *
Юноша вернулся домой поздним вечером. Густав и Эмма даже не посмотрели в его сторону, предпочитая делать вид, что он для них перестал существовать. Билл это понял и знал, как загладить вину, но боялся. Сейчас он боялся их реакции. Да, он не сделал аборт, сохранил жизнь своему малышу, но… Ему было стыдно за то, что он поставил свои страхи превыше мнения друзей и их любви к нему. Стыдно так, что хотелось провалиться сквозь пол или исчезнуть с этой планеты. Но он не мог этого ничего. Единственное, что он мог, это честно во всем сознаться и надеяться на то, что эти двое простят.
- Я не смог, - тихо прохрипел Билл, присаживаясь на первую ступень лестницы.
- Чего не смог? – уточнил Густав, посмотрев на парня.
- Сделать аборт… Я не смог.
- Милый, - Эмма вскочила с дивана и подбежала к юноше. – Билли, ты чего? – обхватив его лицо ладонями, она заглянула в карие глаза, наполненные слезами. – Дурашка, ты чего тут сырость разводишь? – прижав его голову к своему животу, она старалась успокоить, а сама начинала плакать.
- Ну, хватит вам, - с укором сказал им Густав, подойдя. – Развели тут сырость.
- Простите меня! – попросил Билл, обнимая ноги подруги. – Я только там понял, что совершаю что-то плохое. Он ведь живой… Еще совсем маленький, крохотный, но… Его сердечко уже бьется. Я чуть не убил своего малыша.
- Но не убил же, - положив ему на плечо ладонь, Шеффер присел рядом. – Ты поступил как настоящий будущий родитель. Как взрослый и ответственный человек. Ты дал своему малышу право самому решить, как ему жить дальше. А мы тебе поможем. Я и Эмма, мы всегда будем рядом. Ты же помнишь нашу клятву? Что бы ни случилось, куда бы нас не забросила жизнь, мы всегда будем держаться друг за друга.
- Спасибо вам, ребята! Я без вас пропаду.
- Мы тебе не позволим, - сказала Крайс, погладив Каулитца по голове. – Теперь это наш ребенок. И плевать, что ты не помнишь, кто его отец. Никто не сможет его у нас отнять. Ты слышишь меня? – она приподняла голову парня двумя пальцами за подбородок, заглядывая в мокрые от слез глаза. – У него трое родителей. Мы стеной за него встанем, если потребуется. И твои предки не отнимут его у тебя.
- Остается сообщить им об этом, - проговорил юноша, вздохнув.
- Мы скажем тогда, когда уже срок будет большой, чтобы твоему отцу не пришло в голову тащить тебя на аборт, - Густав встал и улыбнулся. – А ты кого больше хочешь: мальчика или девочку?
- Не знаю, - пожал плечами брюнет. – Ребенка, - и улыбнулся той теплой и светлой улыбкой, которую так любили Эмма и Густ.
- Значит, у нас будет ребенок, - Шеффер приобнял друга за плечо и взял Крайс за руку.
Они знали, что с этого момента их жизнь кардинально изменится.
* * *
(ВКЛ Rednex – Hold me for a while)
Третий месяц беременности преподнес Биллу и его друзьям столько сюрпризов и проблем, о которых они и не знали. Во-первых, брюнета продолжало тошнить от всех резких, сладких или мускусных запахов. Его рвало от любой еды, кроме чего-то кислого. Но есть постоянно одно и то же Каулитц не мог, а кислые продукты начинали вызывать изжогу и слабые боли в желудке. Пришлось искать другую альтернативу такой еде. Подсказала одна из подруг Эммы, которая сидела на безвкусной диете, то есть можно все, но без соли и сахара. Рискнули, и удача оказалась на их стороне. Правда, Билл очень долго привыкал к пресной пище.
Во-вторых, доктор Берг попросил молодых людей прийти на осмотр, раз уж Каулитц сохранил беременность. С ним пришла Эмма, которая потом пожалела о своем решении идти в клинику одна, без Густава. Едва заметив иглы, капельницы и медицинские инструменты, Билл устроил такую истерику, что любая истеричка позавидует. Даже Адам Берг не стал настаивать на процедурах, решив дать время.
В-третьих, Каулитц стремительно терял вес, а не набирал его, хотя ел за семерых. Но и здесь на помощь пришел доктор Берг. «К четвертому месяцу пройдет», - заверил он взволнованных Густава и Эмму, будто бы это они ожидали пополнения в семье, а не их друг.
В-четвертых, неумолимо приближался тот день, когда Биллу предстояло сообщить своим родителям о своей беременности. Именно этого дня он боялся больше всего на свете. Парень даже на календарь старался лишний раз не смотреть, чтобы не тревожить свою нервную систему, которая и без того была расшатана так, что дальше некуда.