Служанка (СИ)

  
Злата Тур
 
Служанка
 
Глава 1
— Не помешаю? Я привыкла в это время заниматься здесь йогой, — вопрос, который не требует ответа, потому что задается в процессе раскатывания куска ядовито — желтой резины на моей любимой деревянной террасе.
«Сука, быстро это ты привыкнуть успела….» Чтоб сдержать раздражение пришлось сжать челюсти до скрежета. Если б не предельно рациональное устройство моего мозга, реально подумал бы, что эта стерва отца приворожила каким — нибудь зельем с лягушачьми лапками или спермой летучего мыша. Ну не может мужик настолько потерять контроль над своим скворечником, чтоб бросить жену ради молоденькой шлюшки с личиком святой невинности.
Но я уверен, что на ней негде пробу ставить. Нет, леди, конечно, она из себя пытается строить. А бл*дская натура вылезает изо всех щелей и просто кричит «Ну трахни меня!» Я не признаю, но теоретически могу понять, что любовь плавит мозги. И в достойную девушку влюбиться можно. Но меня ж не проведешь. Это отец всю жизнь строил бизнес, а мать строила его. В хорошем смысле этого слова. Окружала заботой и вниманием. И насколько я знаю, налево он не ходил. Стало быть, мог принять за чистую монету ангельский взор и наивно трепещущие реснички.
Я же спинным мозгом чувствую, когда женщина мысленно принимает уже мой член, куда только можно. Однозначно читается провоцирующее облизывание губ, многообещающий взгляд, назовем его пристойно «Тебе я могла бы подарить свою близость!» Или она поправляет волосы и оголяет шею, показывая свою беззащитность, — вот, мол, бери меня, я для тебя открыта. Да и еще куча невербальных сигналов для того, чтоб мужик сначала застыл в стойке суриката, а потом, подобрав слюни, ринулся в брачные игры.
Или это она нарочно делает? Другой вариант, не менее неприятный пришел в голову. Может, она рассчитывает соблазнить меня, а потом в слезах и еще с самосделанным синяком прибежать к отцу и, всхлипывая, рассказать, какое я животное? Будет рыдать, говорить, что «она не такая» и что жизнь ее не будет прежней… В результате чего разгневанный папенька меня выгонит из дома, в котором я вырос, и лишит наследства.
Положим, наследство не очень меня заботит, потому что сам давно стою на ногах. Но отец есть отец. Пусть не самый трепетно любящий, но я не хочу его терять, да и еще из-за какой-то шлюшки.
И хотя она стопроцентное попадание в мой любимый типаж, ее прелести не вызывают никаких чувств, кроме отвращения. Или я так старательно запихиваю их куда подальше, потому что она моя мачеха? Ну, папенька, удружил! Мачеха моложе пасынка на десять лет!
Приходится признать: я старательно — престарательно пытаюсь убедить себя, что подтянутое, гибкое, как лоза, тело не вызывает никакого шевеления в штанах. Но процесс убеждения раз за разом стопорится.
Я не самый большой поклонник и знаток йоги, но, уверен, что бикини на упругой, приятной округлости заднице — это не самая подходящая одежда. Хотя бы потому, что притягивает мужской взгляд автоматически. Монах на моем месте начал бы четки перебирать да молиться за спасение заблудшей души, мне ж ничего не остается, как сделать вид, что еженедельник «The Economist» — это единственное, что меня интересует в этом мире.
Так всегда и было — для меня чашка крепкого кофе с утра и изумительно пахнущее свежей типографской краской детище одного из Ротшильдов — это своего рода медитация на успех. И причем этот ритуал я должен проводить на свежем воздухе. Поэтому холодную часть года я и живу на Кипре. А сейчас в своем доме я вынужден давиться любимым кофе и заставлять себя вглядываться в текст, вновь и вновь перечитывая одно и то же.
Надо же!!! Даже «Бэджетовские заметки» о культурном противостоянии Британии и Штатов совсем не кажутся забавными, потому что глаза помимо воли убеждают, что есть для них более яркое зрелище. Бесит. Чего эта шлюшка добивается? Чтоб я таращился открыто и слюни подбирал? Или чтобы показать, что я здесь никто и могу сваливать со своими буржуйскими привычками куда-подальше?
Это точно нет. Не дождешься! Хотя и моей медитационной расслабленности тоже приходится сказать «нет». Пытаюсь невозмутимо отхлебнуть кофе. Но моя мужская составляющая не менее выраженная, чем бизнесменская. И пока что мужская уверенно укладывает на лопатки всю мою выдержку и здравомыслие. В исполнении Вероники асаны впечатляют сильнее, чем приватный танец.
Идеально держит планку. Черт, буквы расплываются, потому что глаза невольно провожают глубокий прогиб спины. «Собака мордой вверх». Заключать с собой пари на отказ от курения, если еще раз посмотрю? Так как же не посмотрю, если сейчас она пойдет в собаку мордой вниз… И «The Economist» не бросает мне спасательный круг…Просто тупо смотрю на идеально ровные ноги и выставленную мне напоказ аппетитную задницу. Первый раз в жизни пожалел, что имею орлиное зрение. Эти как бы трусы сбились с положенного места и практически врезались в неположенное, позволяя увидеть во всей красе эпилированное междуножье. Твою ж мать! Она еще уменьшила угол, опершись на локти, отчего задница Эйфелевой башней устремилась еще больше ввысь.
Вдох-выдох! Надеюсь, больше поразить меня нечем. Сердце больно толкнулось в грудную клетку и чуть не остановилось. Забыл еще про один вариант! Но это точно без меня — если из этого положения она еще задерет одну ногу вверх… желание трахнуть ее просто взорвет меня. Ни …за…что! Я опустил голову, даже ниже необходимого, чтоб видеть строчки, но этот раунд я выиграю по-любому. Пусть хоть завязки порвутся на ее купальнике или в аналоге березки она попросит подержать ей ноги. Усилием воли переключаюсь на новости экономики и, наконец, погружаюсь в свою личную нирвану. Однако стерва, похоже, не привыкла отступать от намеченного.
— Тимофей! — выдергивает меня из моего рая хорошо поставленный голос мачехи с капризно-обиженными нотками. Молчу, изображая глухонемого евнуха.
— Тимофей! Ты меня слышишь?
«Конечно, слышу, но тебе знать об этом не стоит!»
С последним глотком кофе опускаю журнал и натягиваю на лицо маску равнодушия.
— Ника, ты что-то хотела? — спрашиваю, словно только что увидел ее.
— Я спрашиваю, какой ты кофе пьешь? Меня аромат постоянно отвлекает. Зная про твою снобскую натуру, могу предположить, что ты пьешь исключительно Блэк Айвори.
«Хочешь зацепить и перейти к обсуждению вкусовых пристрастий или ждешь, что я удивлюсь — откуда ты про мою натуру знаешь?» — возникает мысль не обсуждать. Хотя, сама подкинула идею, как поставить ее на место раз и навсегда.
— Ника, я патологически брезглив, поэтому ни кофейные зерна, которые вышли у слона из задницы вместе с экскрементами, ни женщины, только что слезшие в чужого хрена, меня не интересуют, — отвечаю намеренно грубо, ясно давая понять свое отношение к ней. Стерве, расколовшей нашу семью.
Хотя… Из любого правила есть исключения. У нас есть столовые приборы, которые мы не стерилизуем и не выбрасываем после того, как поели. Соответственно, ложку или вилку спокойно берем в рот, не задумываясь, кто ею ел вчера: и в ресторане, и на приеме, и дома. И мысли о конкретном рте принимают нежелательный для меня оборот. Отлюбить ее рот я бы не побрезговал. Представлять, как она выглядит голая, мне было не нужно. Все, что обычно прикрывается одеждой, я уже видел. Как снизу, так и сверху. Вместо закрытых чашечек, ее лиф представлял две эластичных тряпочки, прикрывавших тугие соски и немного пространства около них. Так что и форма, и размер были видны во всем своем довольно приятном виде.
Черт, надо признать, что хотел бы увидеть ее голую, со своим невинно — порочным взглядом у себя между ног. И по отношению к отцу не чувствовал бы вины. Подмять под себя, накрыть своим телом — это как заявить права на женщину. Выбивать из нее стоны и вскрики — это дарить ей наслаждение и получать самому, это личное.
Минет же кардинально отличается — ни о каких криках страсти речь не идет, рот — то занят! Как с проституткой- ничего не обязан ей давать. Значит, этим способом можно воспользоваться, чтоб не заняться рукоприкладством.