Летящие к Солнцу 1. Вопрос веры (СИ)

Последние слова я произносил тихо и робко, поняв, что зря вообще затеял этот сеанс психоанализа. Мне, конечно, было интересно, как отреагирует Вероника, но я также понимал, что еще один удар в голову меня прикончит. Не говоря уже об очереди из автомата. Поэтому я сделал то немногое, что еще мог: выпил залпом пиво и запустил банкой в Веронику.
Она долго сидела молча. Кажется, я даже пару раз вырубался, потому что точно помню, как увидел через стекло Рикардо. Лысый тюремщик сидел на носу самолета и скорбно качал головой.
– Руку дай.
Я вздрогнул. Вероника стояла рядом.
– Вот уж фигу! – Я съежился в кресле. – Давал я тебе руку, спасибо большое.
– Ладно, я не гордая.
Вероника сама взяла мою вспыхнувшую болью руку, вытянула, а потом в мою шею уперлась пахнущая резиной подошва ее ботинка.
– Сейчас вправлю сустав.
– Нет!
– Что значит, «нет»? У тебя вывих, дурень.
– А может, мне так нравится? Только теперь появились такие немыслимые амплитуды движений…
– Будет больно. Не ори, Джеронимо разбудишь.
Боль оказалась такой резкой и сильной, что я подавился криком и чуть не задохнулся. Потемнело в глазах, а когда разъяснилось, рука, используя нервную систему, как телефонную сеть, шепнула в мозг: «Зашибись!»
Вероника уже сидела в кресле.
– Когда Джеронимо проснется, – пролепетал я, – все ему расскажу. Как ты ночью мне на плечи ноги закидывала…
Прежде чем провалиться в небытие, я почувствовал, как в голову врезалась пустая алюминиевая банка.
  
Глава 6
 
Разбудил нас душераздирающий треск, пересыпанный мелодичным перезвоном.
– Раз, два, три, четыре пять, выходи играть, выходи играть! Здравствуй, утро! – голосил Джеронимо, накручивая шарманку. – Все в порядке, дорогой, – сказал, обращаясь к ростку. – Просто теперь нам не нужно прятаться, и я приучу тебя просыпаться утром.
Я потянулся и посмотрел на Веронику, которая хмуро ерзала в кресле. Поймав мой взгляд, она крикнула (в том грохоте, что устроил Джеронимо, можно было только кричать):
– До сих пор задница болит, ублюдок!
– Сама виновата, – не остался в долгу я. – Предлагал смазать – отказалась.
Шарманка умолкла. Вытаращив глаза и раскрыв рот, Джеронимо посмотрел на меня, на Веронику и, сказав «вау!», достал из кармана смартфон.
– Погоди, – спохватилась Вероника. – Мы не о том…
– Тс-с-с! – Джеронимо поднял руку, и она притихла. Я глазам не верил. Джеронимо управлял сестрой, как кукловод.
Смартфон издавал непонятные шуршащие звуки. Джеронимо захихикал чему-то, а потом раздался мой голос: «Трибунал проспишь!»
Я подскочил на месте.
«Что, очухался, выродок?» – И Вероника спрыгнула с кресла.
– А ну, дай сюда!
Она протянула руку за смартфоном. Джеронимо попятился и вдруг бросился бежать. Вероника ринулась следом, я – за ней, но Джеронимо несся быстрее лани, быстрей, чем заяц от орла. Погоня закончилась тем, что Вероника на всем ходу врезалась в дверь туалета.
– Открой! – завопила она, подкрепляя слова ударами кулаков и ботинок. – Джеронимо Фернандес, немедленно прекрати, ты вторгаешься в мою личную жизнь! Ты знаешь, что я этого не терплю!
В ответ из-за двери донеслось ржание, и тут же сдавленный голос: «Еще! Еще раз этот фрагмент!» – видимо, Джеронимо упивался зрелищем сброса водяной бомбы.
Вероника посмотрела на меня, словно ища поддержки. Я постучал по двери и сказал как можно строже:
– Слушай, там нет ничего интересного. Ведешь себя, как ребенок.
– А кто это говорит? – донеслось с той стороны. – Человек, который сбросил на мою сестру презерватив с водой?
Я перестал стучать, поняв, что исчерпал аргументы.
– А чего мы переполошились? Там ведь правда ничего такого. Мы просто разговаривали.
– О чем разговаривали?! – прошипела Вероника. – Твой гребаный психоанализ, я тоже… Черт, да я там все равно что голая!
Она грохнула кулаком по двери, а я тактично умолчал, что ее нагота для Джеронимо тайной за семью печатями не является.
– Как можно было забыть про самописец? – простонала Вероника.
– Не знал, что они пишут видео…
– У Джеронимо все пишет видео. И аудио. И еще он делает пометки. Не видел его тетрадь? Увидишь – вырежи себе глаза, я предупредила.
– А что за тетрадь?
– Неважно! Знаешь, что теперь будет, Николас? Из нашей задушевной беседы он почерпнет материал на целый год непрерывных подколок и манипуляций. Все, что мы скажем и сделаем, будет использовано против нас. Мой брат… Это дьявол, понимаешь? El diablo!
Все это казалось шуткой, но передо мной стояла бледная, напуганная Вероника, и слова ее звучали без тени юмора.
– А-ха-ха! – донеслось из туалета. – Ноги на плечи! Зачет, принимаю.
– Вот и все… – Вероника с похоронным видом подошла к ближайшему сиденью и упала на него. – Будь проклят тот день и час, когда ты родился, Николас Риверос.
– Там и без твоих проклятий что-то крепко пошло не так, – заметил я, усевшись напротив.
Послышался звук опустошаемого бачка, и тут же открылась дверь, явив сияющего Джеронимо.
– Я… – начал было он, но сестра его перебила:
– Руки!
– А, точно-точно…
Джеронимо вернулся в туалет и вымыл руки, потом опять вышел в коридор.
– Я очень рад, – сказал он, глядя то на Веронику, то на меня, – что вы, наконец, подружились. Два самых дорогих мне человека не должны враждовать. Это непродуктивно. Вы сделали первые шаги, а остальное можете предоставить мне. Клянусь, я заставлю вас держаться вместе против общего врага.
– Ты сейчас о себе говоришь, да? – вздохнула Вероника.
– Конечно! Я объединю вас при помощи ненависти. Это простейшая манипуляция, детский сад. А вот заманить тебя на борт было чуток посложнее.
– Меня? – уточнил я, поскольку Джеронимо смотрел на сестру.
– Ее! – фыркнул он. – С тобой как раз все прошло без сучка без задоринки.
Вероника рассмеялась, правда, без особого веселья. Покачала головой, глядя на лампу Джеронимо. Лампа продолжала гореть, видимо, накопив достаточный заряд. В темном коридоре с пятном желтого света мы трое, должно быть, походили на детей, втайне от взрослых устроивших вечер страшных историй.
– Джеронимо, – сказала Вероника, – ты, конечно, мальчик умный, но в этом меня не убедить. Я могла бы вовсе не заходить сюда. Это чистая случайность, что…
Джеронимо прервал ее взмахом руки. Скинул рюкзак, открыл его и принялся рыться. На пол вылетел сверток, который отказался принять старик в подземелье, телефонный справочник, три пары перчаток, три фонарика. Я почувствовал грозу уже на этом этапе, но разразилась она, когда Джеронимо, вытащив три белых свертка, один бросил мне, а другой, потоньше, – Веронике.
– Термокомбезы, – сообщил он. – Плюс, твой комплект греющего белья и подштанники. Нечего на меня так смотреть, сестра! Кого-то ведь должна беспокоить твоя репродуктивная функция. Мне нужны будут племянники. Много племянников, чтобы создать из них могучую армию полулюдей-полуроботов.
Вероника развернула комбинезон, подняла тряпочку цвета хаки, и я возблагодарил тьму, потому что, должно быть, покраснел в этот миг. Тряпочка оказалась знакомой по той фотосессии, что показал мне Джеронимо.
Вероника скомкала трусы.
– Ты, – тихо сказала она. – Ты, мелкий крысеныш, рылся в моем белье?
– Пришлось, – развел руками Джеронимо. – У тебя ведь нет полезной привычки разбрасывать белье где попало. Да, еще! – Он порылся в рюкзаке. – Вот твои прокладки и крем от солнца.
– Кто? Чего? – Вероника тихо сползла на пол.
– Про-клад-ки! – повторил Джеронимо. – Знаю, сегодня только восьмое, но не факт, что до пятнадцатого нам попадется аптека или супермаркет.
– Извини, – вмешался я. – А мне точно нужно все это слышать? Не пойми меня неправильно, я просто не хочу получить прикладом по голове в рамках акции по стиранию кратковременной памяти.
– Тебя это в первую очередь касается, – повернулся ко мне Джеронимо. – Знаешь, когда у нее овуляция?