Сюрприз для отца-одиночки (ЛП)

Я двигаюсь к его запястью, снова прижимая большой палец к мягкой внутренней стороне запястья, в то время как мои пальцы прижимаются к более твердой, мускулистой внешней части его предплечья.
Я работаю все выше и выше, пока не начинаю массировать его бицепс.
Я говорю:
— Тут есть где разгуляться.
— Хочешь сказать, что у меня большие руки? — спрашивает он, смеясь.
— Я о том, ну ты же знаешь, — говорю я. — Я думаю, это все из-за рубки леса и жизни в горах.
Я добираюсь до его плеча, но не нахожу никаких узлов.
— Хочешь, я проверю другую руку?
— Эм, — говорит он, — может быть, мою поясницу. Может быть, я там что-то почувствую.
Я киваю, отодвигая столик, и Тео снова кладет руку вдоль тела.
Я возвращаюсь к его пояснице, и теперь, когда чертово полотенце соскользнуло с его задницы, все совсем по-другому.
Я мысленно провожу черту на спине Тео. Линия, которая разделяет его поясницу и задницу. Я кладу ладони, изо всех сил стараясь держаться выше этой линии.
— Уже близко, — говорит он.
Да, близко к его долбаной заднице.
Я вдавливаю костяшки пальцев, надеясь, что более точечный нажим найдет скрытые узлы.
— Хм, — говорит он. — Это помогает, но я думаю, что он немного ниже.
Я прямо на краю пропасти. Его мускулистая нижняя часть спины сливается с его задницей где-то в этих следующих нескольких дюймах. Я все равно сдвигаюсь на дюйм ниже этой линии.
— Ммм, — стонет он, — поработай там костяшками пальцев.
Я вдавливаю костяшки пальцев, и его теплая кожа удивительная на ощупь. Под моими пальцами твердые мышцы, переходят в белее мягкие, и я частично чувствую мягкую мускулатуру его задницы. И это отличная задница.
— Чуть пониже, — говорит он. — Если только это тебя не смущает.
— Вовсе нет, — говорю я, мои глаза вылезают из орбит, и я, даже не колеблясь, двигаюсь дальше вниз. Мои руки все ближе к краю полотенца.
Господи, что я делаю? Теперь я точно перешла черту. Я просто вдавливаю костяшки пальцев в его задницу.
Я снова использую нижнюю часть ладони, и когда я массирую и разминаю, частично мои ладони все больше прикасаются к его заднице.
И тут я чувствую узел. Господи, да у него и впрямь тут узел. Он не просто пытался быть извращенцем и заставить меня полапать его там, внизу.
Я чувствую одновременно облегчение и разочарование. Часть меня хотела, чтобы он оказался извращенцем.
Я разминаю узел, и Тео вздыхает с облегчением. Мышцы на его спине и руках напрягаются, и его задница тоже. На самом деле надо бы полностью размять ягодичные мышцы, чтобы окончательно убрать узлы. Это то, что я обычно не делаю для клиентов мужского пола — это было бы для меня пересечением своего рода этической линии, даже если бы здесь был узел.
Но ведь Тео не был клиентом, не так ли? Он... Боже, я не знаю, кто он такой.
— Бл*, — говорит он. — Ты действительно знаешь свое дело. Кто знал, что мне нужен массаж? Никогда, даже за миллион лет, я бы не подумал об этом.
Не желая, чтобы это закончилось, я застенчиво бормочу ему.
— У тебя может быть больше узлов. Первые клиенты часто имеют их повсюду.
— А где еще? — спрашивает он. — У меня от тебя вся спина потрясающе болит. Я думаю, что ты прочесала каждый дюйм.
— Не хочешь перевернуться? — спрашиваю я, чувствуя, как горят мои щеки.
Это совершенно нормально. Не все клиенты довольны этим, но это на 100% повышает выручку. Просто — с Тео — я не совсем себе доверяю.
— Оу... конечно, почему бы и нет.
Он приподнимается, тянется назад к полотенцу, чтобы закрепить его, и переворачивается.
Теперь я смотрю на твердый, мускулистый пресс, широкую грудь и точеные высокие скулы Тео. Его голубые глаза встречаются с моими, и мы смотрим друг на друга, вероятно, слишком долго. Я опускаю глаза, но затем мой взгляд устремляется прямо туда, где полотенце касается его пресса. Я могу разглядеть две глубокие линии клином уходящие под полотенце. Я прослеживаю их угол наклона, понимая, что они ведут прямо к его члену.
— Я начну с брюшного пресса, — бормочу я.
Он кивает, и я прижимаю ладони к его животу. Он откидывается назад, выпячивает подбородок и закрывает глаза.
Я прижимаю ладони к его твердому прессу. Боже, его тело великолепно. Как массажистка, я не должна думать о том, как ощущается тело клиента. Но с Тео, я не могу не восхищаться его мускулами под моими руками.
Я продвигаюсь вверх по его прессу, и когда я двигаюсь по бокам его торса, я нахожу некоторые узлы. Я работаю над ними, мои глаза бегают вверх и вниз по его телу, а руки работают на автопилоте.
Глаза Тео остаются закрытыми, так что он не замечает, как я пожираю его взглядом. По крайней мере, я не думаю, что он подсматривает. Может быть, он время от времени открывает глаза и ловит меня с поличным?
Я нервничаю, думая об этом, но все же подбираюсь к его груди и массирую ближе к грудине.
— Дай-ка я попробую кое-что, — говорю я, заметив напряженность у его плеч, которую не могу точно определить.
— Ты эксперт, — говорит он, — сейчас мне это уже предельно стало ясно. Делай все, что считаешь мне нужным.
Я краснею, думая об этом, но подхожу и беру его за руку. Я подозреваю, что у него напряженные плечи, и единственный способ их вправить — это потянуть его руку назад. Я обхватываю ее обеими руками, зажав его предплечье в изгибе своего локтя. Я медленно тяну его руку назад, пока не начинаю чувствовать сопротивление.
— Расслабься, — говорю я.
— Уже, — говорит он. — Мое плечо больше не вывернется, оно уже окостенело.
— Оно не должно быть таким окостеневшим! — пыхчу я, потянув.
Я тяну сильнее и понимаю, что все его предплечье сейчас прижато к моей груди, но мне нужно тянуть сильнее, чтобы...
Клац. Я слышу звук, когда его плечо клацает, и чувствую вибрацию, когда она проходит через всю его руку.
— О, черт, — стонет он.
Как только сустав становится на место, я могу завести его руку еще на несколько дюймов назад.
— Это должно помочь тебе с перевозкой леса, да?
Я понимаю, что просто стою, прижав его руку к своей груди, и когда я смотрю вниз, то вижу его холодные голубые глаза, смотрящие на меня.
Я чувствую, как его рука слегка сгибается, и краем глаза улавливаю легкое движение полотенца. Я вижу силуэт, поднимающийся из-под полотенца.
О Боже!
— Пожалуй, хватит, — говорит он нервно.
Мы оба застыли на месте, и я чуть ослабила давление на его руку, но она все еще прижимается к моей груди. Мне следовало бы просто отпустить его руку, но вместо этого я как завороженная смотрю на его растущий член.
— Наоми, — говорит он, — я не хотел... просто не обращай внимания.
— Такое иногда случается, — говорю я, все еще держа его за руку.
Такое иногда случается. И когда это происходит, я выхожу из комнаты и прошу клиента обратно перевернуться, а не стою там с предплечьем клиента, прижатым к моей груди.
— Мне пора возвращаться, — говорит он.
Мы снова смотрим друг другу в глаза, и между нами возникает очень напряженное чувство. Он возбужден. Он голый под этим полотенцем и, вероятно, думает, что перешел черту. Наверное, сейчас он будет вести себя очень странно. Мы больше не будем друзьями, потому что он подумает, что мне противно.
— Все в порядке, правда, — говорю я. — Так и есть... если подумать... это просто узел иного рода. Не так ли?
Он смеется.
— Совершено иного, я бы сказал. Не то, чтобы для разработки такого узла пришлось нанимать профессиональную массажистку.
Я осторожно опускаю его руку вниз, но прижимаю ладони к его животу. Я не хочу, чтобы он вдруг встал и схватил халат. Я хочу, чтобы он лежал на этом столе. Я хочу его.
Он стонет, и я с облегчением чувствую, что у него нет немедленного желания вставать с массажного стола.
— Может, он просто затихнет, — говорит он.
Он чертовски большой. Я серьезно. Очень, очень большой. Я вижу его полный контур под полотенцем. Его масса переместила все полотенце вверх, так что оно скрывает его красивые мышцы, клином уходящие вниз, которые я могла наблюдать раньше.