Их тайный гость (СИ)

От этой мысли Константин едва не подпрыгнул в кресле самолёта. Так, а о чём его могли предупреждать? Что он делал в последнее время? С кем общался? Какими новыми знакомствами обзавёлся? Кому мог перейти дорогу?
Он начал вспоминать все события последних нескольких дней, и пришёл к выводу, что среди них, разумеется, были странные и тревожащие. И эти странные и тревожащие события были связаны с его новыми соседками. Кроме него, рядом с ними больше никого не было. Многодетные соседи укатили на моря. Но тогда получалось, что его дом подожгли, скорее всего, чтобы он и испугался и уехал с дачи. Он не испугался, но уехал. И теперь страшно волновался за своих соседок, не понимая, для чего нужно было убирать его с дачи. Чтобы он не помешал сделать что-то плохое Арине и её детям? Вернее, только одной её дочери. Потому что Мира была в отъезде, как объяснила при нём соседка Марте. Хотя... Ведь Арина врёт, пожалуй. Слишком уж расстроенный и взволнованный у неё вид. Или она просто впервые отпустила девочку от себя и из-за этого так нервничает и переживает?.. Уф-ф... Как тут разберёшься, если соседок даже толком не знаешь?
Мысль о том, что за те дни, которые он проведёт в командировке, с Мартой и её мамой может произойти что-то плохое не оставляла Константина. Правда, тут же на смену этой пугающей мысли пришла другая, отрезвляющая: сама Арина явно беспокоилась только за старшую дочь. Значит, она не ждёт ничего плохого для себя и Марты. Придя к такому выводу, Константин немного успокоился, но решил, что постарается как можно скорее вернуться на дачу и разобраться в непонятной ситуации. И вообще, куда делась Мира? Потому что Соколан, ещё раз прокрутив в памяти события последних дней, уже не сомневался в том, что Аринины слова про внезапный отъезд старшей дочери в гости – враньё... И этот ломик ещё... Зачем им подпирали дверь, если пожар устроили всего лишь для того, чтобы выкурить его с дачи? Или он всё-таки ошибается?
Командировка шла своим чередом. Те три отеля, что он инспектировал, произвели на него вполне благоприятное впечатление, особенно вот этот, красноярский. Оставалось ещё два, один здесь же, в Красноярске, второй в Новосибирске.
Пока Константин успевал всё, что запланировал. Даже с одним из отельеров, заказывавших инспекцию, уже встретился и лично озвучил тому свои впечатления и дал рекомендации. Встречи с другими были назначены в Москве. На каждый из посещённых отелей он тщательнейшим образом подготовил многостраничные отчёты. Отметил, были ли учтены высказанные им при заказе номеров пожелания, оценил все мыслимые и немыслимые услуги, которые предоставляли своим гостям отели и которые он непременно заказывал, дал отзывы работе ресторанов гостиниц. В его обязанности входила и проверка блюд на соответствие по вкусу, запаху, цвету, температуре и размерам порций тому, что заявлено в меню. Влияли на оценку и приветливость и расторопность официантов и метрдотелей.
Для человека стороннего, знавшего о его работе лишь понаслышке, это, пожалуй, прозвучало смешно, но за те шесть дней, что тайный гость Константин Соколан жил в отелях, – по двое суток в каждом – он ужасно устал. Константину всегда было немного неловко перед персоналом, ведь он внимательно отслеживал и фиксировал все их ошибки. Его мучили одновременно чувство вины и огромная ответственность. И после командировок всегда очень, просто очень хотелось домой. Побыть наедине с самим собой и ничего и никого не оценивать.
Но в этот раз его неудержимо тянуло не в городскую квартиру, а на дачу. И он даже боялся спрашивать себя, почему, собственно… Но нужно было ещё продержаться четыре с половиной дня, почти пять. И тогда, выполнив наконец все обязательства, он сможет вернуться...
Вечером, накануне переезда в очередной отель, Константину отчего-то взгрустнулось, и он решил спуститься в ресторан. В полутёмном зале было не слишком многолюдно. Тайный гость, который свою работу уже выполнил, чувствовал себя простым постояльцем и, откинувшись в мягком кресле, потягивал коньяк и бесцельно смотрел по сторонам. Была уже почти полночь, когда в двери вошла очередная маленькая компания. Константин равнодушно мазнул по ним взглядом. Двое мужчин в хороших костюмах, а с ними девушка. Сели они по диагонали от Константина и стали делать заказ.
Соколан вспомнил о приличиях, отвернулся от вошедших, жестом подозвал расторопного официанта и попросил принести местные газеты. Было у него такое излюбленное развлечение: погрузиться в мир посещаемого города. А в этот раз всё времени не хватало, и он чуть не забыл, да вот сейчас вспомнил.
Газет было несколько, и он вяло листал их, вчитываясь в незамысловатые местные новости. На окраине в реке утонул человек: полез спасать собаку и не рассчитал силы. Вот ведь судьба... В центре найдена сумка с деньгами. Сумма указана крупным шрифтом, до того велика. Константин с долей восторга представил себе глаза милиционеров того отделения, в которое честный человек принёс найденное, предварительно позвонив в газету и сообщив, где именно будет отдавать деньги стражам порядка, чтобы не провоцировать бедолаг. Вот было бы забавно посмотреть. Пришёл кристальной честности гражданин, выложил на стол сумку с сумасшедшей, особенно по местным понятиям, суммой, а из-за его плеча за реакцией какого-нибудь дежурного капитана уже пара-тройка журналистов наблюдает. «Бедолага», – пожалел дежурного Константин и продолжил листать газеты. Интеллигентная публика ждёт гастролей одного из московских театров, менее интеллигентная, но зато более многочисленная, - выступления группы юмористов… Жизнь бьёт ключом…
Соколан перевернул очередной лист и замер на секунду. Потом, с трудом беря себя в руки, медленно выдохнул, положил газету на стол, снова взял и всмотрелся в знакомое лицо, смотревшее на него с газетного листа. Изменившееся, конечно, лицо, всё же больше десяти лет прошло, но вполне узнаваемое.
Что ж… Довольно высоко залетел… В главное кресло большого города метит… И ведь попадёт… На секунду поднялось в душе желание сделать какую-нибудь гадость, чем-нибудь помешать, навредить. Но тут же вступили в игру воспитание и природная порядочность. Константин лишь длинно выпустил сквозь зубы воздух, сложил газету и, стараясь унять нахлынувшие недобрые чувства, снова рассеянно оглядел зал, не зная, что и как теперь делать.
Глаза медленно скользили по сидящей довольно разношёрстной публике. Вот местные братки, старательно маскирующиеся под приличную публику, - аж покраснели от натуги, сердешные: не ругнуться, ни на пол плюнуть, ни девицу свою за аппетитное бедро ущипнуть. И что уж их в такое приличное место занесло? Ведь не ужин, а сплошное издевательство. У окна устроились явно командировочные. Ага, из Питера: то и дело, будто специально поддразнивая сидящих за соседним столиком москвичей, щеголяют своими «поребриками» и «парадными». Москвичи посмеиваются чуть снисходительно и в знак протеста нарочито громко рассказывают друг другу о «бордюрах» и «подъездах». Интересно, когда им всем это надоест?.. У выхода трогательная парочка. Явно не богаты и женаты уже лет десять. Что-то отмечают. Возможно, годовщину свадьбы. Наверное, для них выход в такое недешёвое место – редкость…
Взгляд переместился дальше, скользнул по группе мужчин и девушке, направился вглубь зала и вернулся обратно к всё той же ничем не примечательной, на первый взгляд, компании, которую он заметил когда они только пришли. Все сидели тихо, не привлекая к себе внимание. К ним, пока Константин изучал местную прессу, прибавился ещё один человек, устроился спиной к проходу и сейчас ел. Соколан хотел уже уходить, но что-то в этой компании… нет, не показалось странным, не встревожило, не позабавило, а… просто зацепило. Будто спешащего человека слегка локтем задели, несильно, чуть-чуть. Константин хоть и отвык за два года от своей прежней службы, но навыков всё же не растерял. А потому чуть подобрался, стараясь сделать это незаметно, и исподволь снова глянул на ту компанию.