Их тайный гость (СИ)

Он вышел в коридор и снова отыскал ту нянечку. Увидев его, женщина отставила в сторону швабру и сострадательно посмотрела на Костю.
- В этой палате все дети? – Костя махнул рукой в сторону детской. – Или они в нескольких местах лежат?
- Все здоровые здесь, - вздохнула нянечка, - а ваш на другом этаже, в реанимации.
- Как это получилось? – спросил Костя, в голове у которого билась одна мысль: как он будет об этом рассказывать жене?
- Он родился крепеньким и совершенно здоровым. Но его случайно уронили. Так бывает.
- Часто? – страшным мёртвым голосом спросил зачем-то Соколан.
- Что «часто»? – не поняла добрая нянечка.
- Часто у вас детей роняют?
- Нет, что ты. На моей памяти только раз такое было. Но это ещё в другом роддоме.
- Понятно. Значит, нам не повезло.
Косте Соколану было двадцать пять лет, и он многое повидал на своей работе. Но, когда он представлял, как крохотного голенького новорождённого малыша чьи-то равнодушные руки выронили на холодный твёрдый кафель пола, ему хотелось выть. И он застонал, сжав зубы так, что они заскрипели.
Нянечка потянулась и шершавой тяжёлой рукой погладила его по голове. Он отшатнулся, не в силах принять эту простую человеческую поддержку.
- Он будет жить?
- Врачи говорили, что да. Но вот только что это будет за жизнь? - еле слышно прошептала нянечка.
- Почему они нам сразу не сообщили?
- Мне подруга, она медсестра, сказала, что надеялись, что в ближайшие дни отказничек какой будет, они бы его за вашего сына и выдали, а вашего — за того отказничка. У нашего главврача связи и в других роддомах. Так что они нашли бы и поменяли…
- А что бы они жене сказали, почему кормить ребёнка не приносят?
- А ей приносят. Тут мамочка одна лежит, кормить сразу отказалась, за грудь боится. Так ей говорят, что малыша кормят смесью. А на самом деле носят вашей жене.
- И что, если бы нашли отказничка, моя жена не поняла бы, что это не тот ребёнок, которого они ей приносили кормить?
- Ну, придумали бы что-нибудь. Сказали бы, что дети меняются, или ещё что наплели.
- Понятно, - Косте не хотелось жить, и он от отчаянья сорвался на ни в чём не повинную нянечку:
- А вы что? Денег хотите? Поэтому рассказали?
Женщина посмотрела на него грустно и покачала головой:
- Если бы ваш ребёнок умер, я бы молчала. Вы бы взяли отказничка и были счастливы. Но ваш ребёнок жив. Доктор говорит, он будет инвалидом. Но жить будет. А ты знаешь, каково живётся больным детям, от которых отказались родители?.. Я посмотрела на твою жену, на тебя и подумала, что вы его не бросите. Не такие вы люди. Поэтому и рассказала. Чтобы у вашего сына был шанс.
Костя помолчал и тяжело кивнул:
- Спасибо… Извините меня.
- Да ничего, ничего, - кивнула нянечка, - тебе тяжело сейчас. Но будет легче. Вот увидишь.
Но следующие восемь лет им не было легче.
Тогда, в девяносто восьмом, Костя поднял на уши весь роддом. Им все рассказали, конечно, и даже извинились. Света была в шоке и дня два вообще не говорила. Только лежала, повернувшись лицом к стене. А Костя бегал, пытаясь найти врачей, которые могут хоть чем-то помочь. И нашёл. Мальчик, их сын выжил. Костя по наивности тогда подумал, что всё закончилось. Но это было не так. Потому что на самом деле всё только начиналось. Даже врагам, если бы они у него были, Константин не пожелал того, что пережили они со Светланой в следующие восемь лет. Невыносимо долгие восемь лет без надежды.
Июнь 2008 года
Арина
Её заслуженный выходной день начался с громких криков старшей дочери:
- Мама! – звонко вопила Мира с первого этажа. – Ма-а-ам! Ты не видела моё свидетельство о рождении?!
Арина потянулась сладко и открыла глаза. Сквозь тонкую бамбуковую рулонную штору видно было, что утро солнечное и уже совсем не раннее. Она любила их дачу. Тем более, что другого дома у них пока не было. Здесь они жили и летом, и зимой. А крохотную квартиру в Москве сдавали. На эти деньги и Аринину зарплату и перестроили старую дачу, где всегда было вдоволь места, а теперь ещё и стало тепло, уютно и комфортно. Так что на жизнь Арина не жаловалась. Последние два года, очень насыщенные, полные перемен и не самые простые в бытовом плане, стали для неё самыми счастливыми за прошедшие четырнадцать лет. Подумав об этом, Арина улыбнулась, быстро встала, вышла из комнаты и, перегнувшись через перила, негромко ответила:
- Я тебе вчера утром его давала. Помнишь?
- Помню! – снова прокричала Мира, словно Арина находилась очень далеко или страдала тугоухостью. – Я его на стол положила и уехала к Ане, а вечером уже не нашла. Думала, ты переложила.
- Я не перекладывала, я на работе была и вернулась поздно, - вздохнув, Арина начала спускаться по деревянным ступеням крутой лестницы, - но вчера вечером на столе его, действительно, не было. Давай у Марты спросим, может, она видела. Она уже проснулась.
- Мар-та-а! – тут же ещё громче завопила Мира. – Мартинка!
- Ась?! – прошлёпала босыми пятками по полу и тоже свесилась вниз с площадки второго этажа младшая дочка Арины пятилетняя Марта. Она любила смешные словечки и выражения, которые собирала везде, где только могла: в детском саду, в мультиках, по соседям и даже цепляла у случайных людей. Вот и сейчас она солидно спросила:
- Что за шум, а драки нету?
- Ты не видела моё свидетельство о рождении? - спросила у младшей сестры Мира. – Мне сегодня документы на паспорт отдавать, а оно пропало. - Ей скоро должно было исполниться четырнадцать, и она страшно хотела получить подтверждение своей взрослости – паспорт. А тут вдруг такая незадача.
- Ничего я не видела. Просто ничегошеньки. Вчера утром, когда мама тебе его давала, видела. А потом вы уехали, а я весь день у тёти Майи и дяди Ильи провела. С мальчишками и Надей и Любашей играла. Домой не приходила.
- А дверь на замок закрывала? – грозно поинтересовалась у неё старшая сестра.
- Разумеется, - важно кивнула Марта, - само собой. Можешь у тёти Майи спросить. Она проверяла. А то, говорит, мы не заметим, а кто-нибудь через забор махнёт и из дома всё вынесет. Лес, говорит, близко. Мало ли там каких разбойников?
- Тогда я вообще ничего не понимаю, - нахмурилась Мира и с несчастным видом посмотрела на мать, - украл кто-то моё свидетельство. Но вот как?
- Ну, это вряд ли, - подбадривающе улыбнулась дочери Арина, - подумай сама, ну, кому оно нужно?
- Мне, - обиженно засопела девочка.
- И мне, - Арина ласково притянула её к себе и поцеловала в тёплый висок. Дочка ростом была уже почти с неё. Наверное, и в этом в отца пошла, высокой будет, - мелькнула мысль. Но тут же была задавлена и выброшена прочь. В последнее время мысли об отце девочек приходили в голову Арине всё реже и реже. Чему она была несказанно рада. Потому что больше всего на свете хотела забыть те тринадцать лет, что провела рядом с ним. И то, какой невозможной дурой она была все эти годы.
Мира постояла недолго, прижавшись к матери, потом высвободилась и растерянно спросила:
- Ну, и что мне теперь делать?
- Для начала – не переживать. Найдётся в ближайшее время твоё свидетельство. Мы всё равно собирались делать генеральную уборку. Вот сегодня и начнём. А заодно всё перетрясём и наверняка отыщем нашу дорогую пропажу… Ну, а в крайнем случае, закажем в загсе копию. Я слышала, их быстро делают.
- Ладно, - кивнула Мира и немного повеселела, - мам, а давай сырники на завтрак, а?
- Давай. Ты тогда иди, меси тесто, раз уж успела одеться. Творог в холодильнике. А я пойду кровати застелю, приведу себя в порядок и присоединюсь к тебе. Хорошо?
- Хорошо, только ты скорее приходи. У меня пока такое тесто, как у тебя не получается. Я лучше пока муку просею. А ты мне дальше поможешь, ладно?