Книга 4. Фаворит (СИ)

–Карпусь, мы прониклись важностью момента,–искренне заверил его Андрейка.–Теперь может поведаешь, чего такого ты вызнал?
–Да ничего особенного. Парни краем уха слышали, как ротмистр с хорунжими разговаривал. Сразу после завтрака начнем рубить рогатины и перекрывать тракт. По нему быстрее всего можно добраться до Инфлянтии, а значит и случись погоня, то пойдут они отсюда.
–А как не будет погони?–Поинтересовался Владак.
–То без разницы. Стоим здесь ровно сутки. Времени для отрыва Острожскому будет куда как достаточно. Да и наши лошади отдохнут. А там в седла и тайными тропами, в обход до Динабурга.
–Это как так, тайными тропами?–Возмутился Владак.
Видать уже настроился на ратный подвиг, а может и погибнуть за правое дело. А тут такое. Уходить. Да еще и скрытно. Такого его горячий нрав никак стерпеть не мог.
–Успокойся. Будут еще у нас сечи. Никуда не денемся, при таких-то делах. Вот только, пока рушение не соберется, у воеводы каждый боец на вес серебра, из крестьян ли он или благородный шляхтич,–отпив еще один глоток обжигающего взвара, авторитетно возразил Андрейка.
Н-да. Кто бы еще год назад в их присутствии сказал о воинах из крестьян. Да мальчишки подняли бы этого умника на смех, потому как всем ведомо, что настоящим может быть только шляхтич и никак иначе.
Вот только за прошедшее время они уже успели убедиться в обратном. И способствовали тому, как наблюдаемые воочию батальоны дружины Острожского, так и рассказы старших товарищей. Хватало среди ветеранов бившихся как против дружины Карпова, так и бок о бок с ней. Они самолично наблюдали, как могли сражаться вчерашние пахари, обученные должным образом обращаться с огнестрельным оружием. Причем, и штыком они орудовали вполне даже умело.
Молодые шляхтичи с легкостью отринули старое и замшелое, полагая будто до них были одни сплошные глупцы. Они свято верили в то, что уж им-то точно ведомо как следует по новому обустраивать жизнь. И за веру ту, были готовы платить самую высокую цену. Все же прав был Карпов, когда в свое время начал сбивать свою дружину из молодой поросли и то же советовала Острожскому.
Да пожелай сейчас воевода отвернуть и отступиться, так шляхтичи из его окружения сами же обвинят его бог весть в предательстве. А все потому что теперь это было дело в которое свято верили они сами. А благодаря исподволь запускаемым пересудам они верили в возрождение герцогства Задвинского и за то были готовы сражаться до последней возможности. Как, когда все это зародилось в их головах, они понятия не имели. Просто верили и были готовы отстаивать свою веру с оружием в руках.
–Седлай!–Вдруг отдал приказ подбежавший хорунжий.
Парни из двух десятков бывших под его командой, только недоумевающе переглянулись. С чего бы это. Не прошло еще и часа, как они обиходили лошадей и задали им корм. Да и напоить едва-едва получилось. Опять же, упорные пересуды относительно перегораживания прохода рогатинами. А тут вдруг такая команда. Да и не выдержат лошади. Не железные же они в самом-то деле.
Все эти мысли читаются на лицах парней, как в открытой книге. Но привычка безоговорочно выполнять приказы, все же берет верх и парни начали седлать лошадей. Несколько минут, и все два взвода, пятьдесят два человека, включая обоих хорунжих замерли в одно шереножном конном строю.
–Други мои,–обратился к отряду, появившися перед строем Мицкевич,–только что вернулись разведчики и доложили, что сюда приближается хоругвь королевской гвардии. Думаю вам не надо объяснять, что они делают на этом тракте. Мы объявлены вне закона и должны предстать перед королевским судом. Так думают они.
Строй тут же заволновался. Вот так и не поймешь, чего тут больше, испуга, возмущения или радости и предвкушения схватки. Но несмотря на шум, отряд продолжает стоять в едином строю.
–Тихо,–подняв в верх руку, призвал к порядку ротмистр.-У вас есть выбор. Вы можете уйти, рассчитывая на снисхождение королевского суда. Никто из нас не обвинит вас в трусости или предательстве. А можете остаться здесь и сражаться. Но вы должны знать. Их втрое больше, там только воевавшие ветераны и мы наверняка погибнем. Это все. Тот кто желает уйти, сейчас самое время это сделать.
Мицкевич обвел взглядом весь строй, заглянув в глаза каждому из молодых людей. Когда их взоры встретились, Андрейка только ухмыльнулся, поудобнее перехватил поводья и похлопал по шее коня. Своего первого и похоже последнего боевого товарища. Они оба устали. Но какое это имеет значение. Коль скоро вечный покой уже близко. Вот и отдохнут в раю. А как же иначе. Ведь они будут сражаться за правое дело.
Парень переглянулся задорными взглядами с друзьями. Наконец-то! Они столько слышали о схватках и срубленных врагах, исходя завистью. Теперь е и у них появилась возможность напоить свои клинки кровью врагов. Конечно лучше бы это была не шляхетская кровь, но…
Господь ведет своих детей одному ему ведомыми тропами и вчерашние друзья становятся врагами, а враги друзьями. Они знали, что собираются драться здесь за правое дело. Андрейка привстал в стременах, в попытке осмотреть весь строю. И от увиденного его сердце наполняется гордостью за их хоругвь. Ни один из сослуживцев не подался сомнению или страху.
–Слушай мою команду,–вновь повысил голос Мицкевич.–Сабли на темляк!
Все. Коль скоро звучит команда, то шутки в сторону. Рука привычно нырнула в кожаную петлю и с шелестом потянула саблю из ножен.
–Пику в петлю!
Переместил пику так чтобы можно было быстро изготовить ее к бою. При этом сабля болтается на темляке захлестнувшим запястье.
–Курки пистолей взвести!
Левая рука тянется к пистолетам в седельных кобурах и по строю разносится короткая многоголосица сухих щелчков. Оно конечно вполне возможны и непроизвольные выстрелы. Но кобуры закреплены так, что это может лишь испугать не причинив никакого вреда. Зато в конной сшибке не нужно будет терять время на изготовку оружия к бою.
–Мушкет к бою изготовить!
Снова шорох извлекаемых из чехлов мушкетов и щелчки взводимых курков. И тишина. Только редкое позвякивание упряжи, да громкое дыхание подрагивающих лошадей, чувствующих, что все то не с проста и сейчас им предстоит напряжение всех остатков их сил.
Практически все команды для войска Речи Посполитой звучат непривычно. Но дружина Острожского вообще не походит ни на что привычное и понятное любому шляхтичу.
Мицкевич занял место в центре строя, сабля так же на темляке, в руках мушкет, только пики нет. Здесь и сейчас, важен каждый боец. И лидер, готовы идти в бой в одном с ними строю.
–Владак, Карпусь, чтобы ни случилось, после сшибки держимся вместе,–переглянувшись с друзьями, решительно произнес Андрейка.
Те только утвердительно кивнули, при этом нервно сглотнув. Хм. А ведь пожалуй и его отпускает эйфория, да начинает колотить мелкая дрожь. И не мудрено, потому что из-за поворота появляется голова хоругви идущей на рысях в походном строю. Пик не видно. И это вселяет некоторую уверенность и бодрость.
Хм. Только они как-то быстро сошли на нет, Все же там, ветераны, они же по сути всего лишь желторотые птенцы. От горла вниз живота и обратно пробежал холодок, пронеся дрожь по всему телу. Противно засосало под ложечкой. Скоро. Очень скоро он узнает из чего он сделан на самом деле.
Как видно у гвардейского ротмистра никаких иллюзий по поводу преградивших ему путь нет. Потому что хоругвь тут же начинает разворачиваться в боевые порядки. И делает это достаточно неспешно, скучившись в беспорядочную мешанину. Расстояние шагов двести.
–Отря-ад, целься!
Андрейка следом за ротмистром вскидывает мушкет и целится в плотную массу всадников. Вычленить кого-то одного не получается. Да и бесполезно на таком-то расстоянии выцеливать кого-то конкретного. Хорошо как удастся попасть в строй.
–Залпом, пали!
В полном безветрии строй дружинников тут же заволокло дымом. Вдали слышатся брань, полные боли крики и ржание лошадей. Андрейка понятия не имеет попал ли он в кого или безбожно промазал. Но подчиняясь прозвучавшему приказу, начинает поспешно заряжать мушкет, все время борясь с мешающими саблей и пикой.