Вдоль белой полосы (СИ)

— Ну всё. Он готов! Влюбился по уши!
  
Глава 12. Одиночество.
 
Квартиру Никита с Ликой всё же получили. Никита был счастлив, его родители горды, и даже Лика радовалась этому обстоятельству так, что несколько дней сияла и светилась, от чего уже почти отвык Никита. В последнее время она всё чаще бывала недовольна всем подряд и всё реже улыбалась и уж тем более смеялась. Но в тот день, когда они получили ордер, Никита смотрел на неё и видел ту Лику, на которой он женился, а не ту, в какую она превратилась после злосчастного дня рождения. Всё же, кроме Ульяны, её знакомыми были обычные ребята, дети небогатых родителей, студенты с крохотными стипендиями, день ото дня становящимися всё менее ощутимыми. Почти никто из них не имел своей квартиры. Тем более новой "двушки" в неплохом доме. А вот у неё теперь своя квартира была. И Лика радовалась, как умела.
Получалось не очень хорошо: ей хотелось, чтобы в квартире был роскошный евроремонт, в спальне — кровать с водяным матрасом, на кухне дорогущая мебель, а в ванной душевая кабина, больше похожая на летательный аппарат из будущего, которую она видела в одной из ванных комнат Ульяны. Ничего этого не было, и радость стала быстро бледнеть и таять, словно неверные робкие солнечные лучи глухой осенью, пробившиеся сквозь сплошную серость. Соскучившийся по лёгкости и радости Никита жадно ловил эти лучи, будто понимая, что скоро и они исчезнут, отступив перед обложными тучами вечного недовольства Лики.
Переехали они в ближайшие же выходные. Благо вещей у молодой семьи почти не имелось, а то немногое, что было, помогли перевезти друзья Никиты. Лика, у которой как раз начались каникулы, занялась обустройством. Она принесла из дома родителей свои безделушки и теперь то и дело переставляла их, добиваясь какого-то одной ей ведомого эффекта.
Никите квартира нравилась и безо всяких дополнительных украшений, были бы шторы на окнах и кровать. Но хлопоты Лики радовали и умиляли его, и он снова, как в первые дни после свадьбы, почувствовал себя почти счастливым.
Вскоре в гости пришёл Митя. Он стеснялся и — как подозревал Никита — недолюбливал Лику и от приглашения всегда отказывался, но в этот раз согласился, выяснив предварительно, что Лика у родителей.
Митя походил по почти пустым пока комнатам, вышел на балкон, осмотрелся и вдруг спросил:
— А на дачу ты теперь совсем приезжать не будешь?
— Почему же не буду? — растерялся Никита.
— Так ведь ты давненько не был, — невесело напомнил Митя.
— Разве давно?
— Очень. А теперь и подавно. У тебя жена, своя квартира. Тебе не до нас…
Кого он имел в виду, говоря "нас", Митя не уточнил, но Никита почему-то сразу подумал об Агате и понял, что и правда почти перестал ездить на дачу. Он посмотрел на своего повзрослевшего друга и пообещал:
— Я скоро приеду, обязательно.
— Здорово, — сразу повеселел Митя. — И Алиса очень обрадуется.
В замке повернулся ключ, и Митя неловко замер, глядя на Никиту едва ли ни испуганно.
— Ты что? Это Лика. Сейчас будем чай пить. — Удивился Никита и шагнул к жене: — Привет, Ликунь.
— Здравствуйте, — неловко кивнул Митя и даже немного ссутулился. Он был уже высоким, ростом почти со своего старшего друга и гораздо выше Лики, и эта его внезапная робость позабавила бы Никиту в другой раз, но сейчас почему-то ранила. Никогда он не мог и представить, что в его доме его же другу будет неуютно. А вот поди ж ты…
— Здрасте, — неприветливо откликнулась Лика и, не обращая больше внимания на гостя, заговорила:
— Я записалась на курсы живописи, мне нужны деньги. Заплатить нужно до пятницы. У тебя есть?
— Ну, не буду вам мешать, — Митя чуть ли не бегом кинулся к дверям.
— Мить, да ты что? Останься, — попросил Никита, которому и правда совсем не хотелось, чтобы тот уходил.
— Вам отдыхать надо, а тут я, — неловко извинялся Митя. — На даче увидимся! — он быстро пожал руку Никите, смущённо улыбнулся Лике и бегом скатился по лестнице, забыв про лифт.
— На какой даче? — ворчливо поинтересовалась Лика.
— На нашей. Я хотел тебе предложить съездить в выходные на дачу. Погоду хорошую обещают.
— Зимой на дачу? Ты в своём уме? — в голосе жены Никите послышалось высокомерное пренебрежение.
— А что тебя смущает? У нас есть печка. Да можно и без ночёвки. Просто приехать утром, погулять, снег с крыши хозблока счистить, на лыжах прокатиться. А вечером домой.
— Нет уж, это без меня.
— Хорошо, тогда я съезжу один. Ну, или отца позову. Ты не обидишься?
— Да пожалуйста. Мне есть чем заняться. У меня соревнования скоро. И курсы живописи начинаются. Так ты денег мне дашь?
— Ты же знаешь, где они лежат. Бери, конечно. С чего бы вдруг ты начала спрашивать и изображать полное бесправие? — Никита усмехнулся и наклонился к жене, чтобы поцеловать её.
— Там нет уже, — Лика ускользнула от поцелуя в ванную.
— Нет? — удивился Никита, который совсем недавно клал на книжную полку, где они хранили деньги, почти всю зарплату.
— Нет.
— Ну, ладно. У меня остались ещё. Я с тобой поделюсь.
— Ну, и отлично! — оживилась Лика и закрыла перед носом мужа дверь в ванную.
На дачу он приехал в субботу утром. Митя с родителями уже были там: из их трубы вился дымок. Никита поставил машину на повороте на их улицу, дальше проехать не получилось: снега навалило столько, что и невысокие заборы почти полностью спрятались под сугробами, а грейдер прошёл только по центральной дороге.
Митя в дачной тишине услышал шум двигателя, выглянул с участка и, увидев Никиту, быстро пошёл к нему, ещё издали сняв варежку, чтобы пожать руку. Раньше бы и вовсе подлетел стремглав, а сейчас уже немного стеснялся, но всё равно так радовался, что скрыть не мог. Никита по-прежнему испытывал к нему нежность, словно тот ещё оставался трогательным мальчишкой, и не удержался, прижал Митю к себе:
— Я соскучился, Дмитрий Ильич.
— Я тоже, Никит. Ты один?
— Да, папа что-то приболел, мама с ним осталась…
— Какой ты молодец, что выбрался, — недослушал его Митя, — я уж и не надеялся.
Они вместе пробирались по узкой тропке к участкам, и Никита с удивлением заметил, что у соседей расчищена дорожка.
— Агаты нет, — заметил его взгляд Митя. — Только её бабушка с дедушкой. А я тоже обрадовался было…
— Да я так, просто… — зачем-то начал оправдываться Никита.
Митя коротко глянул на него — Никите его взгляд показался совсем взрослым и понимающим — и увёл разговор в сторону:
— А хорошо здесь сейчас. Совсем не так, как летом.
— И правда. Мы раньше тоже зимой не ездили. А потом как-то раз приехали, и теперь вот частенько теперь бываем. Красота ведь такая… И тишина…
— А мы вот почти никогда. Здорово, что ты меня вытащил…
За разговорами они прочистили принесёнными Митей лопатами дорожку от калитки до дома. Никита приставил к крыше хозблока лестницу и принялся сбрасывать снег: крыша была старая, слабая, могла и не выдержать такую тяжесть.
На соседнем участке вдруг раздался звук открываемой двери, и на улицу вышла одна из бабушек Агаты. Она огляделась по сторонам и заметила Никиту.
— Ой, Никитушка! Здравствуй, дорогой! Ты один?
— Один, Анастасия Васильевна! Родители дома остались!
— Тогда, как дела переделаешь, приходи к нам обедать!
— Да ну что вы, спасибо, не нужно!
— Даже и не отказывайся!
Они ещё немного поперекрикивались так — она со своего крыльца, он с крыши — но тут вышел дедушка Агаты и авторитетно заключил:
— Никита, приходи есть к нам. И друга своего бери.
Митя, который топтался внизу, поддерживая лестницу, и думал, что его не видят, выглянул из-за парника и вежливо поздоровался.
— Здравствуй, здравствуй, Митенька. И тебя ждём. Мы тут зимуем и соскучились по людям очень. У нас уха из рыбы местной и пироги. Приходите.