Генератор Кошмаров (СИ)

Шейла, отдышавшись, приподнялась на локте и, улыбаясь, сказала:
- Семнадцать, молодой человек. А вам сколько?
Тони погрузился в глубокие расчёты, сосредоточено сморщив нос. Девушка догадалась, что он высчитывает разницу в возрасте. Определённо, шустрый мальчик.
- А мне всего семь, - сконфужено пробормотал Тони. – Ты старше меня на десять лет. А у тебя есть парень?
Поражённая частотой смены темы разговора, вызванной детской непосредственностью мальчика, Шейла заулыбалась. Тони невольно залюбовался ею.
- Нет. Сейчас нет. И я не знаю, появится ли вообще в обозримом будущем.
- Ясненько, - Тони заметно повеселел. Но тут же на его светлое личико набежала тень. – Ты знаешь, мама часто плачет по ночам…
Шейла вся обратилась в слух, подсев поближе к маленькому собеседнику и взяв его ладошки в свои.
- Да? А ты не знаешь, почему?
- Я думаю, что это от того, что у неё нет друга, - широко распахнув глаза, прошептал Тони. – А друзья всем нужны. Даже мамам. Я прав?
- Больше, чем ты думаешь. Особенно мамам. И особенно одиноким.
Шейла подумала, что интуиция её не подвела, когда она после завершения ужина предложила Тони показать ей свою комнату. Дейзи полчаса бросала на Алана весьма многозначительные взгляды и девочка решила, что им с братом определённо есть о ЧЁМ поговорить. И, кажется, она поняла, почему мама Тони часто плачет по ночам…
- А у тебя есть дома своя комната?
- Есть, - Шелли игриво ухватила мальчугана за нос. Тони протестующе хрюкнул.
- А какая она, расскажи, - заинтересовался Тони. – Она похожа на мою?
- Ну как тебе сказать… – Шейла вздохнула. Пожалуй, первые в жизни ей стало стыдно, что её семья никогда не нуждалась в деньгах. Ну не скажет же она Тони, что её комната стоит в денежном эквиваленте больше, чем весь скромный домик Дейзи Хилл целиком вместе взятый!
- Знаешь, у меня тоже много игрушек… Только не солдатиков с машинками, конечно!
Глава 8 
Домой они вернулись немногим за двенадцать часов ночи. Дядя Фред так и уснул перед работающим телевизором, накрывшись принесённым заботливой Шейлой пледом. Наполовину опустошённый чайник из китайского фарфора давно остыл. Племянники де Феса открыли и заперли входные двери своими ключами и, поднявшись на второй этаж, разбрелись по комнатам. Они устали и хотели спать. Полученных за один вечер впечатлений хватило с головой. По крайней мере, Шейле уж точно. Как подозревала девочка, с Алана всё было, как с гуся вода. Её брат был непробиваемым монолитом спокойствия и невозмутимости. 
Алан наскоро ополоснулся под напором горячей воды и, задёрнув шторы, забрался в тёплую постель. Натянув до подбородка одеяло, юноша провёл языком по разбитому уголку рта и недовольно поморщился. Этот верзила оказался неожиданно быстрым. Промедли Алан ещё на десятую долю секунды и последствия удара пудового кулака оказались бы гораздо плачевней. Хотя всё же так далеко заходить не стоило. Не стоило слёз Шелли…
Долгожданный разговор с Дейзи «по душам» так или иначе, но состоялся. Шейла смекнула, что к чему и увела Тони, оставив их одних. Они сидели за накрытым клетчатой скатертью столом в маленькой уютной кухне, пили из больших глиняных кружек горячий вкусный чай и говорили. Просто говорили. Обо всём и не о чём. Но долго продолжаться пустым и бессмысленным разговор один на один не мог по определению. Когда чай был допит, а грязная посуда перемыта, Дейзи достала из стенного шкафчика аптечку и обработала ранку Алана, не обращая внимания на его отмашки и утверждения, что «жалкая царапина» даже не болит. 
Но девушка была непреклонна, и Алан понял, что ей просто НЕОБХОДИМО сделать хоть что-то, чтобы занять себя. Что-то, чтобы получить возможность лишний раз прикоснуться к нему. Он не решился воспрепятствовать ей. 
После, отложив в сторону аптечку, Дейзи мягко, ласково провела рукой по голове Алана, убирая с лица длинные чёрные волосы. Их глаза – чёрные и зелёные – впервые за долгое время встретились, надолго задержались в одном положении, и ни один из них не отвёл взгляда. Дейзи долго, пытливо всматривалась в эти грустные, иронично-печальные тёмные глаза. Девушка жаждала увидеть, что за прошедшее с момента их расставания время в этих глазах изменится хоть что-то, но… Тщетно. Он не любит меня, с обострившейся в сердце болью, поняла Дейзи. Всё равно не любит. Как было, так и осталось. Ничего не изменилось. НИ-ЧЕ-ГО.
Алан, застыв безмолвным столбом, чуть склонив голову, изучал зелёные глаза Дейзи. Он видел… Он видел боль и тоску, негаснущую надежду и неприкрытую любовь. И то, что он видел, причиняло ему боль. Бог свидетель, как же ему не хотелось обижать её! Дейзи явно не заслуживала такого. Но он не мог солгать ей. Да и не получилось бы при всём желании. Дейзи вмиг раскусила бы его. И легче не стало бы никому из них.
Она задала ему всего один вопрос. Вопрос, который вобрал в себя всю гамму терзающих её чувств и эмоций, все слёзы бессонных ночей, все не желающие умирать мечты. Все сладкие грёзы. Всю жизнь. И на простой вопрос «почему?» Алан не смог сразу дать вразумительного ответа. Поему ты не любишь меня, спросила Дейзи, обняв за шею и заглядывая в глаза. И Алан был вынужден сказать правду. Сказать этой глубоко несчастной в своей односторонней неразделённой любви девушке то, что никогда никому не говорил. Признаться ей кое в чём. Нет, он не раскрыл ВСЕ карты, потому что это была не только его тайна, и он дал слово. Но часть правды он всё-таки сказал.
Дейзи уронила голову ему на грудь и заплакала. Тихо и без истерик. Алан нежно обнял содрогающуюся от плача девушку и прижал к себе. Он надеялся, что она поймёт его, и не будет держать зла. Он бы понял.
___________________________________________________________
Утром следующего дня добрая половина населения Хеллвила, не занятая неотложными делами, стянулась за город. Пологая долина, в центре которой возвышался огромный пёстрый шатёр, гудела от сотен возбуждённых голосов. В прохладном свежем воздухе разносились ароматы карамели, жженого сахара и жареных сосисок, перекрывая собой остальные запахи. Радостные детские крики и смех, степенный говор нарочито серьёзных взрослых, плохо скрывающих неподдельное любопытство. Заводные речёвки сотрудников цирка и громкая бодрящая музыка. Все звуки смешивались в причудливый бурлящий коктейль. На безоблачном небе приветливо улыбалось солнце, словно внося свою лепту в царящее на земле под его тёплыми лучами веселье.
К обещанному в афишах дню и часу цирк-шапито «Невозможное-возможно» оказался готов во всеоружии. Помимо главного шатра, на поляне возвышался ещё один – поменьше. Как сообщала табличка на входе, в маленьком шатре разместилась кунсткамера и вход был лишь для самых отчаянных и бесстрашных. Детям и слабонервным вход в камеру не рекомендовался. Тут же, рядом с шатрами, как грибы после дождя повырастали передвижные жаровни с горячими сосисками, и тележки, торгующие сахарной ватой и прочими сластями. Везде были развешены разноцветные флажки и гирлянды. Внушительный автопарк цирковой техники вытянулся в ровную шеренгу вдали, на самой окраине поляны, как можно дальше от центра главных цирковых аттракционов.
В кассу выстроилась длинная очередь за билетами. Десятки зевак бесцельно слонялись вокруг, разинув рты и делясь впечатлениями. Неугомонные детишки жевали конфеты, сосиски и стайками возбуждённых взъерошенных воробьёв носились меж шатрами и взрослыми. Долина превратилась в кипящий человеческими эмоциями и страстями очаг. Подобного переполоха в Хеллвиле давненько не было. 
Люди стекались компаниями и поодиночке, кто пешком, кто на машинах. Равнодушных к представлению было мало. В числе прочих желающих окультуриться присутствовал и мэр Сэмюель Гриффит, со своей второй половиной, младшей дочерью Мэрион, старшенькой Мишель и… периодически хватающимся за рёбра Стивеном Диксоном. У Диксона были совершенно дикие глаза и изумлённое выражение не болезненно сморщенной физиономии. У Мишель, державшей его под ручку, кстати, тоже. Девушка опасливо посматривала в сторону невозмутимо здоровающегося с горожанами отца и старательно игнорировала вопросы Стива, задаваемые возбуждённым шёпотом. Мишель раздражённо одёргивала молодого человека, обещая потом ВСЁ прояснить. А нынче не хрен её доставать, и так настроение хуже некуда… Стивен покорно опустил голову, соглашаясь с дочерью мэра. Его настроение отвечало на те же симптомы. Однако, как не мог не отметить юноша, определённо намечаются сдвиги к лучшему.