Честь горца

– Ваш муж был убит.
– Да, его убили. Мой муж считал себя вправе поиметь любую женщину. Именно так он обошелся с юной девушкой, дочерью местного крестьянина. Он поиздевался над ней и бросил полуживую. Крестьянин ни у кого не смог добиться справедливости, чтобы покарать преступника. После этого он сам вместе с семьей взял правосудие в свои руки. Они напали на мужа в постели, когда тот был пьян в стельку, перерезали ему горло, а потом надругались над ним.
– Надругались?
Жизель вспыхнула и снова уставилась в огонь.
– Они оскопили его и засунули, что отрезали, ему в глотку. На самом деле, мне кажется, они это сделали сначала, а потом перерезали горло. Тело мужа нашла я. У него было такое выражение лица, словно он умирал в страшных мучениях. Как раз за то преступление. Я думаю, это было возмездием, которого они добивались.
– Да, ужасная смерть. И вы правы – похоже на «око за око». Но семья Дево и ваши родственники подумали, что это ваших рук дело?
– Ну, боюсь, я время от времени грозила чем-то подобным. Они уже начали следить за мной. В тот момент, когда я обнаружила Дево лежащим там, я знала, что они обвинят меня. Может, это было глупостью, но я решилась бежать, как только подвернулся случай. Не сомневаюсь, что кое-кто из слуг пострадал из-за меня, потому что семейка считала, что слуги не могли не видеть мой отъезд. Они видели и не стали останавливать меня. Я сразу бросилась к своим родственникам.
– Только для того, чтобы убедиться, что они не станут помогать вам.
Жизель с трудом сдержала слезы. То был самый болезненный момент. Тяжесть его она ощущала до сих пор, много месяцев спустя.
– Они и не стали. Они боялись скандала, боялись задавать мне вопросы, даже начали говорить, что нужно задержать меня. Я не стала дожидаться, пока они снова отдадут меня Дево, и сбежала. Теперь так и живу, уже почти год.
Она быстро взяла себя в руки, вытерла глаза и посмотрела на Найджела.
– Клянусь всем, что есть у меня дорогого, жизнью Ги, если угодно, я не убивала мужа. Я не преступница. Но так как мало кто из моей семьи верит мне, потребуется много времени, чтобы доказать это.
Найджел заглянул в поднятое к нему лицо. Изящные черты подчеркивал неяркий свет костра. Он понимал, что, без всякого сомнения, находится под воздействием ее красоты, ее обаяния, даже под большим воздействием. Но все равно ему не верилось, что она могла убить человека. Он задумался, осторожно вытирая слезу у нее со щеки. Даже если и так, у нее было оправдание. Ему показалось, что Жизель рассказала не всю правду о том, насколько серьезно она пострадала от Дево, да и не должна была.
– Никакой мужчина не имеет права обходиться с женщиной так, как он обходился с вами, – тихо проговорил Найджел.
– Значит, вы верите, что я не виновна.
– Я верю в то, что Дево получил то, что заслужил.
Жизель смотрела и не могла оторваться от теплого взгляда этих янтарных глаз. Находиться так близко к нему было и хорошо, и жутко. Он мог помочь ей. Кое-какие страхи начали уходить. Когда он нежно поцеловал следы от слез у нее на щеке, она задрожала. Она понимала, нужно отодвинуться, но не могла заставить себя покинуть гавань его рук. Потом нахмурилась, подумав, что была права: Найджел потребует не только правды в оплату за помощь.
– Я рассказала правду, как вы просили, – сказала она.
– Да, я понял. – Он не торопясь целовал ее лицо, чувствуя под губами шелк кожи, и внимательно следил за любым проявлением страха или отторжения.
– И это была единственная цена за вашу помощь.
– Верно.
– Тогда почему мне начинает казаться, что вам еще что-то нужно от меня?
– Потому что вы умная женщина.
Она слегка напряглась, когда он коснулся губами ее губ. Они были теплыми, мягкими и влекущими. В ней зашевелился страх, но, помимо того, и любопытство. С первого раза, когда она увидела его, ей стало интересно, что она почувствует, когда поцелует его, и можно ли будет без боязни целоваться с ним? Это все было страшно глупо, потому что он явно собирался соблазнить ее и наверняка рассчитывал, что она согласится разделить с ним постель в обмен на защиту. И вот теперь вдобавок у нее не было никакого желания немедленно и решительно оттолкнуть его.
– Мне нужны помощь и меч в сильной руке, но я не собираюсь разыгрывать из себя шлюху ради этого.
– А я и не просил.
– Вы целуетесь со мной.
– Ах это... Такой вот я... Я не собирался делать секрет из того, что считаю вас красавицей. Просто захотелось получить мимолетный поцелуй, которого я жаждал целую неделю.
– И ничего больше?
– Ваши подозрения лишены основания, красавица Жизель. Да, не стану врать и уверять, что буду относиться к вам как к монашке. Но можете не сомневаться, что я не возьму ничего, что вы не захотите дать. Ну, может, за исключением этого вот поцелуя.
– Не уверена, что вы его украли.
Найджел слегка прижал ее к себе, глубоко взволнованный этими тихими словами, но осмотрительно решил не показывать вида. Он тронул губами ее губы, смакуя их сладкий трепет. Несомненно, даже в мыслях соблазнить женщину, которая попросила у него защиты, было делом бесчестным. Особенно такую женщину, как Жизель, с которой жестоко обошлись. Найджел знал, что он просто поцелует ее. Но поцелуй длился и длился. И тогда он поклялся себе, что никогда не причинит ей боли. Наоборот, обязательно постарается доказать ей, что не все мужчины такие животные, как ее муж.
Жизель робко прислонилась к Найджелу и слегка приоткрыла губы ему навстречу, когда он начал раздвигать их языком. Внутри ее развернулось настоящее сражение. Страсть боролась со страхом. Каждое движение языка, присутствие рядом сильного тела вызывали в ней желание. Это было потрясающее ощущение. Нет, это было просто немыслимое ощущение! Жизели отчаянно захотелось погрузиться с головой в это чувство, самой ощутить то, о чем пели трубадуры. Но одновременно и страх становился сильнее.
Неожиданно ее словно залила ослепительная вспышка, напрочь убивая страсть. Она заледенела. Тело застыло в паническом ужасе. Прежде чем она отпрянула, Найджел отстранился сам. Жизель зажмурилась, когда он, осторожно взяв за плечи, отодвинул ее от себя. С трудом отдышавшись, она наконец пришла в себя и приоткрыла глаза, чтобы взглянуть на него. К своему удивлению, она увидела, что он все так же тепло смотрит на нее. К теплоте во взгляде примешивалась печаль, и не было никаких следов ярости, которых она ожидала.
– Не бойся меня, Жизель, – тихо попросил он.
– Не верится, что смогу. – Она слегка улыбнулась, когда он отпустил ее и протянул бурдюк с вином. – Но я совершенно точно знаю, что это не вы вызвали страх.
– Догадываюсь. Вы рассказали мне правды ровно столько, сколько возможно, но, думаю, не всю. Хотелось еще и еще целоваться с вами. По поцелую я понял, какой ужас поселился в вас – стойкий и сильный, способный убить страсть, которую на короткий миг мне удалось почувствовать. За одно это Дево заслуживал смерти.
Она притихла, внимательно всматриваясь в него, раскинувшегося на их попонах.
– Вы думаете, что я убила его.
– И да, и нет.
– Невозможно верить одновременно, что я виновна и не виновата.
– Вы не виновны и не заслуживаете смерти. Я пока не решил, убили вы его или нет. Но он был достоин смерти, Жизель. Если угодно, я не считаю вас настоящей убийцей-мужененавистницей. Но даже если и так, если вас довели до этого преступления, мне ни к чему знать подробности. – Он подвинулся на попоне и похлопал по освободившемуся месту. – Ложитесь, милая. Вам нужно отдохнуть. Впереди у нас долгая и трудная дорога. Может, для отдыха больше не найдется времени.
Оглушенная, не в силах произнести ни слова, Жизель легла. Ей хотелось, чтобы Найджел поверил в ее невиновность, но он только признал, что у нее было право убить мужа. Завернувшись в попону, она лежала и размышляла, почему ее это не разозлило и не оскорбило. И пришла к выводу: наверное, оттого, что он придал ее рассказу больше значения, чем вся родня. Помимо того, она вдруг поняла, что ей отчаянно хочется, чтобы он поверил в то, что она никого не убивала.