И жизнь подскажет…

— Вот как? — фыркнула Хилари. Эта фраза, произнесенная все тем же равнодушно-небрежным тоном, разозлила ее еще сильнее. В недовольной складке его чувственных губ, в изломе темных бровей не угадывалось ни тревоги, ни сострадания — лишь раздражение и усталость. Для него беременная невестка — нежеланная обуза, и только.
Что греха таить, сама Хилари тоже порой теряла терпение, когда имела дело со взбалмошной кузиной. Но она держала свои чувства при себе, а с Марлин всегда была терпелива и ласкова. В конце концов, думала она, девочка видела в жизни немало горя и слишком мало любви.
— Мистер Сент-Джордж, не могли бы вы выражаться яснее? — попросила она, кладя ногу на ногу и одергивая юбку. Это был непроизвольный защитный жест, и Хилари тут же о нем пожалела. — Выражение «нервы не в порядке», — продолжала она, — передают ваше отношение к происходящему, но вовсе не то, что происходит с Марлин на самом деле.
— Вы так считаете? По-моему, я выразился вполне ясно. Хорошо, уточню. — Со скучающим видом он начал перечислять симптомы: — Она часто плачет. Почти не выходит из дому. Спит целыми днями напролет, а по ночам бродит по дому и жалуется на бессонницу. Кажется, принимает снотворное — один Бог знает, где она его берет. — Он сдвинул брови. — Мне это совсем не нравится. Она может повредить ребенку!
Хилари непроизвольно напряглась, чувствуя, как сердце сжимается от сострадания.
Детство кузины было не из легких. В одиннадцать лет она потеряла мать; суровый и властный отец не желал искать с дочерью общего языка, предпочитая действовать криком и запретами, а порой и колотушками. Марлин в ответ убегала из дому — не раз и не два, а целых шесть раз. В последний ей было уже семнадцать. Она добралась до Северной Каролины, там познакомилась с Томми Сент-Джорджем и выскочила за него замуж. Наконец-то в ее жизни наступила светлая полоса, но, увы, счастье продолжалось недолго…
— Она не больна? — встревоженно спросила Хилари. Возможно, за сухим перечнем симптомов кроется что-то похуже обычной, быстро проходящей депрессии?.. — Она не теряет в весе?
— Нет. Может быть, немного… не знаю. — Судя по всему, Коннер ни разу не задавался этим вопросом. Девушка снова ощутила приступ гнева. Неудивительно, что рядом с этим человеком Марлин несчастна!
— А может быть, стоило бы узнать, вы не думаете, мистер Сент-Джордж? Может быть, все, что ей нужно, — это немного внимания?
Коннер досадливо вздохнул.
— Послушайте, мисс Ферфакс, боюсь, что разглагольствованьем ей не поможешь. Дело зашло слишком далеко. Я же объяснил вам, что с ней творится…
— Во время беременности депрессия — обычное дело. Тем более при таких обстоятельствах: ведь она же недавно потеряла мужа, — спокойно и холодно ответила Хилари. На Марлин этому типу плевать, можно не сомневаться. Он просто хочет спихнуть на кого-нибудь надоевшие обязанности няньки и вернуться поскорее к своему любимому бизнесу. — Ведь Марлин — всего лишь очень молодая женщина, почти ребенок, растерянная и напуганная. Неужели вы не способны утешить ее и успокоить? Задача-то, кажется, несложная, нет причин впадать в панику и звать на помощь…
— Вы полагаете, нет причин для паники? — Вздохнув, он наклонился к ней, и девушка заметила, что глаза у него скорее голубые, чем серые. — А что вы скажете о…
В этот миг дверь зала заседаний распахнулась, и оттуда вылетела пунцовая, как мак, Терри с застывшим на хорошеньком юном личике выражением растерянности и стыда.
— Терри, милая! — Забыв о собеседнике, Хилари вскочила, и младшая сестра, рыдая, бросилась в ее объятия.
— Хилари, это был какой-то кошмар! — восклицала она сквозь слезы. — Они старались поймать меня на лжи, цеплялись к каждому слову и… и… — Дальше ничего нельзя было разобрать из-за бурных рыданий.
— Не надо, милая, все позади! — бормотала Хилари, гладя сестру по взъерошенной каштановой головке. Она встретилась глазами с Коннером. Тот стоял, молча и бесстрастно глядя на них. Нетрудно было догадаться, о чем он думает: вот еще одна истеричка, у которой «нервы не в порядке»! — Поговорим позже, — бросила она ему. Слова прозвучали резче, чем ей хотелось бы. Хилари знала, что не покинет кузину в беде, но упрямство не позволяло ей согласиться на предложение Коннера немедленно. Пусть побудет несколько часов в «подвешенном» состоянии. Не мешает ему для разнообразия побеспокоиться о ком-то еще, кроме своей драгоценной особы.
Коннер хотел что-то сказать, но она оборвала его:
— Позже, все позже. Мне нужно отвезти сестру домой.
Коннер снова превысил скорость. Когда цель поездки была ему не по душе, он словно стремился быстрее добраться до места, чтобы не передумать по дороге.
Заметив, что его «БМВ» мчится слишком быстро, Коннер перестал давить на педаль, и автомобиль замедлил ход. Что с ним происходит, черт возьми? Медленно, один за другим он разжал пальцы, стиснутые на руле. Расслабься, дружище. Никто тебя силком в капкан не тянет.
На соседнем сиденье лежал пиджак, один карман слегка оттопырился. Там пряталась маленькая, отделанная бархатом коробочка из ювелирного магазина. Коннер достал ее и взвесил в руке, пытаясь прикинуть последствия своего решения так же спокойно и деловито, как ювелир подсчитывает число каратов в бриллианте.
Но спокойствие не вернулось. Пальцы сжали коробочку, сминая ворсистый бархат, а боль в челюсти напомнила, что не стоит так стискивать зубы. Верно, никто его силком не тянет. Он сам, по доброй воле решил сделать предложение Тине Паттерсон. И без всякого принуждения купил кольцо.
Какого черта Тина поселилась так далеко от города? Теперь у него слишком много времени на раздумья. А ему надоело думать, прикидывать, взвешивать так и этак… Надоело прислушиваться к вкрадчивому голосу, который нашептывает на ухо: «Да ведь ты не любишь Тину и никогда не полюбишь!»
Он не ищет большой любви, да и плохо понимает, что это такое. Ему кажется, что дружбы, привязанности, уважения для создания семьи достаточно. Черт возьми, он просто одинок и хочет, чтобы рядом была живая душа! Чего тут непонятного?
Эта глухая тоска, которой Коннер не мог подобрать названия, преследовала его уже несколько лет, пока наконец едва не превратилась в физическую боль. Многоопытные приятели советовали лечиться сексом, но Коннер знал, что это лекарство не поможет. Короткие, ни к чему не обязывающие интрижки наскучили еще много лет назад. Он по горло сыт трагифарсом «легких отношений», сыт настолько, что даже не спит с Тиной, хоть и встречается с ней уже год.
Смерть Томми, а затем ошеломляющее известие, что Марлин беременна, помогли Коннеру понять, чего ему не хватает. Секс тут ни при чем, по крайней мере только секс. Ему нужна не любовница на одну ночь, а жена, семья, дом — настоящий дом, не похожий на апартаменты в роскошном отеле. Он хочет жениться — и поскорее. До того, как появится на свет ребенок Марлин.
Но чем больше думал Коннер о предстоящем браке с Тиной, тем сильнее стискивал зубы. Проклятое упрямство Хилари Ферфакс! Если бы она согласилась сразу, а не морочила ему голову целый час, так и не дав ответа! Тогда с неприятным делом было бы уже покончено. Что же такого наговорила ей Марлин, что Хилари смотрит на него, словно на злейшего врага? Напади он на нее в темном переулке — и то, кажется, она не отнеслась бы к нему с такой враждебностью!
Впрочем, удивляться тут нечему: невестка могла наговорить все что угодно. Ему ли не знать, какие дикие идеи приходят ей в голову? Может быть, так действует на нее беременность?
Ладно, Бог с ней, у него своих забот хватает. И все же, что делать с ребенком Томми? Роды ожидаются через два месяца, а он ни разу не говорил с Марлин о будущем. Пока что она готова хоть целый век сидеть на шее у богатого родственника, но рано или поздно захочет жить своим домом. И заберет ребенка с собой…
Нет! Только не это!..
Да, ситуация сложилась — хуже не придумаешь… Но он справится. Должен справиться. В конце концов, он потомственный бизнесмен и достаточно прожил на свете, чтобы знать: любую — или почти любую — проблему можно свести к долларам и центам. Особенно если ты богатый человек и имеешь дело с кем-нибудь вроде Марлин.