Неразрешимое бремя
— Но там еще… не все успели отдраить, следы… — хозяйка опять прикусила язычок. Что ж ты, голубушка, такая мягкосердечная? В твоем-то деле это уже непростительная слабость, хотя в провинциальном городке вряд ли есть серьезная конкуренция.
— Вот и отлично, — я встала, подхватила господина инквизитора под локоть и добавила. — Пусть нас проводят туда немедля. И еще, мой спутник любит переодеваться, его вещи пусть заберут из экипажа и доставят в комнату.
Однако, к моему удивлению, госпожа Розмари непреклонно преградила нам путь.
— Обождите, мне надо удостовериться, что ваш спутник здоров, вы же понимаете, — и она красноречиво кивнула на красавчика, устремив взгляд на его штаны.
Демон, я и забыла о подобной практике: в приличных борделях, если такое слово в принципе применимо к подобным заведениям, тщательно следили за тем, чтобы клиент не занес звездную сыпь, поэтому экономка или сама сводня прощупывала мужское достоинство гостя на предмет предательских узелков. Господин инквизитор непонимающе воззрился на госпожу Розмари, а я лихорадочно соображала, что делать. Красавчик вряд ли благосклонно отнесется к подобной процедуре, устроит скандал, придется на ходу менять планы… Я встала перед хозяйкой, заслоняя собой Кысея.
— Госпожа Розмари, уверяю вас, мой спутник обладает отменным здоровьем, — словно в отместку, господин инквизитор опять чихнул. — Кроме того, в столичных заведениях давно уже отменили подобную практику как крайне неэффективную. — Я лихорадочно соображала, что бы такое придумать. — Вместо этого…
— Да? — хозяйка заинтересованно выгнула бровь.
— Вместо этого… — демон, чтобы такое безобидное придумать?
Мой взгляд зацепился за серебряный кулон с бирюзой на шее у хозяйки. Как наяву, услышала насмешливое напутствие Шушье, когда он отправлял меня в очередную авантюру: «Чем чудовищней ложь, тем охотнее в нее верят, солнышко». Ну спасибо тебе, атаман, за науку.
— Достаточно всего лишь проверить реакцию слюны клиента на серебре. Если оно потемнеет, значит, гнать такого надо взашей.
Хозяйка казалось ошеломленной, но ведь так хочется поверить в удобные нелепости!
— Что за глупость? — инквизитор наконец понял, о чем идет речь, и решил возмутиться подобному невежеству. — Невозможно…
Мне опять пришлось больно садануть его локтем в бок, чтобы он заткнулся:
— Дорогой, вот и я говорю, глупость, форменная глупость! Это в десятом то веке опускаться до таких варварских методов, когда благородные ученые мужи давно уже изобрели значительно более комфортный метод. Кстати, госпожа Розмари, в столичных заведениях для этих целей держат серебряные плевательницы, чтобы тактично провести проверку и не оскорбить недоверием уважаемых гостей. Впрочем, сойдет любой серебряный предмет…
Повинуясь повелительному жесту хозяйки, одна из девок принесла серебряную чашу, куда господин инквизитор неохотно сплюнул, под нашим строгим надзором. Госпожа Розмари, вытянув длинную шею, с замиранием ждала реакции на серебре, а я старалась сдержать неуместный смешок, представляя, как переворачиваются в гробу те самые ученые мужи, посвятившие изучению звездной сыпи десятки томов.
— Сколько нужно подождать? — неуверенно спросила хозяйка, разглядывая содержимое чаши.
— О, минуты две-три достаточно, — я небрежно махнула рукой и взяла под локоть Кысея. Бесшумной тенью из ниоткуда возникла экономка, приняла у меня золото и вежливо попросила следовать за ней. На втором этаже комнаты перемежались с закрытыми ложами, что выходили балкончиками на пространство зала с фонтаном. Сейчас они были плотно закрытыми, но определенно использовались, очевидно, когда заведение временно превращалось в театр человеческих пороков. Коридор освещался газовыми лампами, я, признаться, не ожидала такой прогрессивности от провинциального борделя.
Экономка остановилась перед комнатой с изысканной табличкой «Прекрасная Лорелей» и слегка замешкалась, потом распахнула перед нами дверь.
В комнате стоял одуряющий запах лимона, что очевидно использовался для удаления пятен крови, плохо замытые разводы которой сразу бросались в глаза: они были на полу, неровной лужицей у окна, щедрым взмахом на стене и совсем немного на спинке кресле. Зеркальное трюмо перед креслом было завешено черной тканью, окна тщательно закрыты, громадная кровать под шелковым балдахином была удручающе пустой, а засохшие розы в вазе еще больше добавляли гнетущей атмосфере увядания в этой роскошной золотой клетке. Я вздохнула и отпустила экономку, заверив, что нас все устраивает. Едва за ней закрылась дверь, как Кысей тут же сорвал с себя парик и швырнул на пол.
— Что вы задумали дальше? До какой степени гнусности намерены дойти?
— Да успокойтесь уже, — я двинулась было к окну, чтобы распахнуть его и дать выветриться спертому воздуху комнаты, но запнулась. В кресле была она. Это могла быть только она. Я думала, что готова, но сейчас, заставить себя пройти мимо сидящей ко мне спиной мары, было выше моих сил.
— Откройте окно, пожалуйста, — сказала я инквизитору. — Здесь надо проветрить.
— Зачем же? — зло сказал красавчик, но послушно отворил окно. — Я думал, вам нравится, как же вы сказали?… ах да, мрачное очарование с привкусом смерти, так кажется?
Он двинулся к зеркалу с намерением сорвать с него ткань, но я представила в нем отражение мары и успела его остановить, крикнув:
— Не надо! — красавчик недоуменно оглянулся на меня. — Дурная примета же!
Он подошел ближе, всматриваясь в меня ровно в диковинку на ярмарке.
— Да что же вы за человек? Зачем все это кривлянье перед хозяйкой, эти мерзости, что вы навыдумывали про меня, про себя? — и опять чихнул.
— Будьте здоровы. Потому что благодаря этому спектаклю я выяснила то, чего вы бы не добились и за неделю допросов. — Я старалась не смотреть в сторону кресла, поэтому отвернулась и стала обрывать засохшие скелетики роз на прикроватном столике. — Во-первых, госпожа Розмари довольно мягкосердечна, тому свидетельствует ее отказ торговать детьми и нежелание дать волю зарвавшемуся клиенту задушить одну из своих девок. Заметьте, я посулила более чем хорошее вознаграждение!
— Вы так говорите, будто могло быть иначе!
— О, уверяю вас, в столичном дорогом борделе типа «Храма наслаждений» возможно все, за что клиент готов платить. Как только за вами закрываются двери такого заведения, вы попадаете в совершенно иной мир, где не существует норм морали, совести или страха божьего. Хотите юную девочку семи лет — пустяки, желаете мальчика — милости просим, хотите на пару с приятелем отыметь одну шлюху — да бога ради, мечтаете придушить девку во время соития — пожалуйста, и приходите еще, милостивый господин!..
Инквизитор возмущенно прервал меня:
— Довольно, это невозможно! Как вы можете утверждать подобное? Можно подумать, вы там были лично и видели все своими глазами!
— Где я только не была, господин инквизитор, что я только не видела, — мрачно протянула я, словно заново ныряя в странно-порочную и притягательную клоаку столичного дома, куда меня отправил атаман.
Как же я тогда его ненавидела, дело было гнуснейшим, даже по моим меркам. К Безумным бардам обратился убитый горем отец, чьего единственного сыночка, надежду всего благородного рода, заразила звездной сыпью шлюха из такого заведения. Это он так думал и поручил нам найти стерву и расправиться с ней. И атаман не придумал ничего лучше, чем отправить туда меня. Хотя он и не знал всего, но… Очень сложно сохранить человеческий облик в подобном аду, поэтому я искренне радовалась, что здесь все не так пакостно. Но пожалуй, не стоит обременять господина инквизитора такими подробностями.
— Я к тому веду, господин Тиффано, что убийства шлюх были без ведома хозяйки. Она определенно расстроена и опасается того, как это отразится на репутации ее заведения. И если ее припугнуть как следует, вполне пойдет на сотрудничество.
— Именно это я и предлагал с самого начала, а не устраивать шпионские игры с дурацким переодеванием.