Я рядом (СИ)

Когда первый рабочий день для Александры закончился, так устала она, что после ужина сразу заснула. Беспробудным сном, до утра. От страха устала, да и лампы, конечно, не самая лёгкая ноша. 
  
Глава 7
 
1959 г. 
Уже Александра не лампонос, уже горнорабочий очистного забоя. Да и лампы теперь носить не нужно. Новые у них теперь они, на каски крепятся. Сашу с месяц как на тридцать первую перевели шахту. Там недавно взрыв был, много людей погибло. Руководство московское, конечно, души людские, как цифры считая, примеры другие приводит и говорит, что немного это. А только, когда про семьи их, без кормильцев оставшиеся, думаешь, и про то, что ещё недавно совсем с тем Петькой на танцевальной площадке зажигала, то понимаешь: много это, очень много. Теперь вот её туда... заменить тех, кто выбыл...
Отпуск свой Александра в родном селе недавно провела, маменьке с Надей все уши прожужжала успехами своими. Нет, конечно, до передовиков ей далеко ещё, но зато она к ним в платьях новых приехала. А Надя, вон, всё ещё в том, что и Сашка его помнит, как шили вместе. Жаль, Ивана не увидела. Не приезжал он уже который год в Жоведь, к другу не наведывался. Он в Киеве в медицинском имени Богомольца учится. Только недавно поступил, с первого раза не смог, даже с отцовской помощью. Печалилась Саша — значит, не знает он про неё ничего. Ни как она, ни где, ни как тяжело ей даётся работа эта.
С тяжёлым сердцем покидала она вновь родимый Жоведь. Как-то странно теперь ей казалось в шахту идти. «Зачем?» Вот единый тот вопрос, что теперь задавала себе. Ещё до этого последнего отпуска собиралась с осени в техникум поступать на машиниста подземных установок. А теперь задумалась, нужно ли?
Так, в грустных раздумьях надевая робу — тёмный жёсткий комбинезон и куртку такую же, не заметила, как сзади Володька подкрался.
— Бу! — испугать её решил со спины. 
Сашка вздрогнула.
— Ой, ну и дурак же ты, Володька! Сколько ж можно уже? Надоел!
— Шурка, уже все поговаривают, что с тобой не то что-то!
— Это почему?
— Так, все девчонки разобраны, у каждой кавалер имеется. Только ты никого не подпускаешь. Почему?
— Не нашлось тут среди вас такого...
— Ой, не зарывайся, Шура! Ты тоже тут не первая красавица... — с теми словами Владимир надел каску и пошёл из раздевалки к спуску. Он который месяц уже за ней и так и этак, а Шура нос от него воротит. Обидно. Не урод ведь. Легче немного, что и других мужиков она не привечает. 
Александра призадумалась снова. Вера с Любой замуж в прошлом году повыскакивали, одновременно почти. И другие девушки тоже тут быстро любовь свою находят. И правда, она только за Ваней страдает. А он, наверняка, и не помнит её уже. И не хочется ей вниз сегодня идти, а надо. Никто не пожалеет. Да и причин видимых никаких, кроме той одной, что смысла больше не видит в работе этой девушка. Девятнадцатое сентября сегодня, четыре года ровно, как целые дни она под землёй проводит. И толку того, что хотела, не добилась.
***
Не по себе ему как-то сегодня, а только понять не может: в чём дело? Никогда ему не нравились ни шахты эти, ни места. Ладно, мужики, но вовсе не женское это дело, тем более не для его хрупкой Александры. Он ей тысячу раз намекал, старался взгляд её обратить на другие возможности, для неё более подходящие. Но упёрлась: «Докажу ему!» 
Возле самого входа внутрь Саша приостановилась — она никогда не надевала каску заранее, всегда только у самого входа в туннель. Ангел поднял голову кверху. Справа от них на старом здании администрации мельком заметил тёмную тень. И что-то не понравилось ему в тени этой. И словно сама с собой она разговаривает. Это не из людского мира, понял он — не к добру это. Хотел вверх подняться, ему-то это в два счёта — только крыльями взмахнуть, посмотреть ближе, что же там такое не отпускает взгляда его. Только Сашка уже в шахту вошла, а он никак не может её туда саму отпустить. Только не сегодня. 
Девушка шла по тоннелю с группой таких же смельчаков-трудоголиков. Её походка, лёгкая, летящая, никак не вязалась с этой отвратительной робой шахтёра. Ещё чистая девушка, только смена начинается, но роба уже изначально делает её грязной какой-то, словно пылью веков припорошенной. Как скрывает от него Сашку за этой мелкой крошкой веков. Ему кричать ей хочется: не ходи туда! Развернись! Убегай! Только он знает — не такая она. Упрямая! Так и не научилась Сашенька слышать Ангела своего. Потому он молча за нею движется, крылья над девушкой сомкнув. А внутри — бездна чёрная от страха за человека этого, родного. 
***
Три ребёнка — две девочки и мальчик — спрыгнули с крыши и плавно опустились на землю. Это их Ангел принял за тёмную тень. У мальчишки была очень бледная кожа, сквозь которую просвечивали тонкие синие капилляры по всему лицу. Его правая рука была скрючена и неразвита. Он прижимал её к животу и заботливо поглаживал время от времени здоровой рукой. Девочки также имели отталкивающий вид: одна была совсем без волос, даже бровки и реснички отсутствовали, а лицо второй уродовала заячья губа. Они тоже подошли к спуску в шахту, переглянулись, кивнули друг другу, словно без слов понимали, и скрылись в темноте тоннеля.
***
Бригада, в которой числилась Александра, работала уже несколько часов кряду. Добытый уголь находился тут же, сразу его не оттягивали к выходу никогда. И чем больше его измельчённого тут набиралось, тем сильнее повышался уровень метана в воздухе шахты. А сегодня в вентиляционном штреке они ещё должны произвести взрывные работы. Вблизи проходческого забоя, на самом верху, висел газоанализатор. Мастер бригады регулярно осматривал его показания. Они уже давно достигли отметки в два процента, а значит, нужно было уводить людей. Он так и хотел отдать распоряжение: перерыв, но к нему подошёл мальчик и, заглядывая снизу вверх в испачканное чёрной пылью взрослое лицо, сказал:
— Сегодня бригада отлично идёт! Ты же знаешь, — эта отметка не смертельна. Сколько раз отключали анализатор ради выработки — и хоть бы что! Все живы, здоровы. Зато нормы перевыполнены! Ещё немного и твоя бригада станет лучшей за весь этот год!
Мастер мальчишку не заметил, но, немного помешкав, протянул руку и газоанализатор снял, завернул в полотнище и положил на пол. 
— Что там? — спросил его один из рабочих, когда мастер подошёл к остальным.
— Порядок. Продолжаем. Вы тут работайте, а я к взрывнику наведаюсь. — И скрылся дальше в тоннеле. 
Дети улыбнулись друг другу и направились к поверхности. Девочка с заячьей губой шла рядом с мальчиком и нежно касалась его больной руки. Вскоре они покинули шахту и растворились в дневном свете. 
Убедившись, что всё готово к подрыву, мастер бригады направился обратно к своим забойщикам. Через пятнадцать минут он был уже возле них, и все услышали взрыв, следом за которым последовала волна искр и жара, шума и грохота. Стены вокруг забойщиков задрожали, и на них посыпалась порода. А возле мастера-взрывника в это время раскалённый кусок латунной оболочки электродетонатора вызвал взрыв метана, выделявшегося из только что взорванной, отделённой от массива кучи угля. Через две минуты последовал ещё один взрыв — и все поняли, что второй взрыв — взрыв метана — поднял в воздух угольную пыль с пола и стенок выработки, а значит, последует ещё один, самый мощный. Мастер заматерился и кинулся к взрывнику. Но не успел. Их всех завалило. 
Порода и камни летели отовсюду, каска Александры сдвинулась набок, а по спине, словно по мишени, бил чёрный уголь. Её отделило от остальной группы, а последней взрывной волной ещё и ударило головой о стену. Девушка упала без сознания на спину, и её бы точно засыпало, если бы Ангел не накрыл её тело сверху собой. Теперь они вдвоём находились в этом каменном мешке, откуда не было выхода, пока его не разберут вручную. 
По лицу Александры струилась кровь из раны на голове, но ожогов не было. Ангел всматривался в её лицо, которое сейчас находилось в миллиметре от его, и повторял ей, словно лежащая могла его услышать: