Хрен знат
Ходил как-то в депо, за банкой солярки к новому поколению железнодорожников, они меня и озадачили:
- Дядя Саша, а почему насыпь везде высокая и короткая, и только у нас длинная и пологая?
- Так у вас же здесь ремонтная яма.
- Ну и что?
- Как, - говорю, - что? Тормозные колодки меняли - и старые сюда, под откос. А как спотыкаться начнут, сверху шлаком присыпят. Так что, вы, мужики, на железе стоите.
- Да ты что?! И сколько, примерно, тут?
- Не меньше двух третей объема. Тонны, наверное, три, а то и четыре.
Поверили мужики. Трактор пригнали, прошлись по самому низу, наковыряли КАМАЗ с прицепом, остальное оставили "на потом". Говорил им, что надо было две машины заказывать - так не послушали.
Хотели деповские мне за наводку денег отсыпать, только я отказался.
- Отдайте, - сказал, - мне лучше лист нержавейки.
- Какой еще лист? Нету у нас...
Пришлось показать.
- Вот тут, - говорю, - дерево когда-то росло. Под ним он и стоял. Отрезали ремонтники сколько надо, остальное к стволу прислонили. Вон, видишь, уголок из земли торчит? Пока трактор тут, можно и раскопать...
Не зажлобили мужики. Отдали мне этот трофей. И до дома помогли донести, хоть видно было по рожам, что жалко. Еще бы! Полтора на два метра, и толщина не меньше десятки.
- И как, - сокрушались, - никто этот лист домой не упер? Это ж, наверное, было когда-то рабочим столом какого-нибудь станка?
- Весь в смоле, оттого и не взяли, - пояснил я, - в те времена чистую нержавейку можно было добыть без проблем. Да и куда ее в домашнем хозяйстве? Виброплиты еще не делали, даже не знали, что это такое. За токарный, или слесарный станок можно было в ОБХСС загреметь. Из такого железа варили памятники. Вон, у моего деда, полсотни годов на могилке такой простоял, и еще б протянул пару веков, если бы я его на мрамор не поменял...
Такой вот, парадокс времени. Тот самый лист нержавейки, из которого, лет через сорок, я сделаю виброплиту, стоял сейчас под раскидистой алычой, которая еще не засохла. И знаю на этом железе каждый надрез, и разметить могу по памяти, и весь двор им протоптал, а оно еще не мое!
Думал я, грешным делом, на правах будущего хозяина, темной ночкой домой его упереть, но силенок еще маловато. Да и дед бучу поднимет: "Где взял? Почему без спросу? Сейчас же тащи назад!"
Опыт есть. Сорвал я как-то за двором у соседки Пимовны горсточку шпанки, бабушке на компот. Так заставил вернуть все, до последней вишенки и прощения попросить. Уж я и плакал, и ногами сучил, и говорил, что больше не буду, а дед ни в какую: "Сам сорвал - сам и отнеси!" Правда, Пимовна совсем не ругалась. Сама прослезилась, у меня на лице слезы вытерла и разрешила рвать свою вишню, сколько и когда захочу. Только я к этому двору больше не подходил. Стыдно.
Понимание жизни я еще не пропил. Все вопросы в то время были решаемы. Они делились на две категории: "уважить" и "магарычовое дело". В первом случае, услуга оказывалась безвозмездно, поскольку самому исполнителю она ничего не стоила. Или почти ничего. Или она была связана с его основной работой. Уважить могли не каждого, а только хорошего человека.
Таких определяли издали, визуально, по двум основным критериям. Если двор возле дома бурьяном не зарос, огород в полном порядке, а родные могилки на кладбище содержатся в чистоте, значит, этот человек со всех сторон положительный и может рассчитывать на уважение. Отдельной статьей стояли фронтовики. То, что другому стоило бы накрытой поляны, они могли получить без всяких материальных затрат. В то время копейка была на счету потому, что имела цену. С людей за работу брали по совести.
Под категорию "уважаемых" я не канал. Поэтому, начинать надо было с магарыча, трясти копилку. Была у меня голубка из гипса, заполненная на треть железными "рупчиками". Монет с другим номиналом там, отродясь, не бывало. Гнутые медяки на дороге я не находил, пустые бутылки не собирал, не сдавал, сдачу из магазина отдавал до копейки и вообще к презренному металлу был равнодушен. Не сказать даже, чтобы я на что-то копил. Процесс стяжательства больше напоминал ритуал. Ни с того ни с сего, появлялись деньги. Я их опускал в узкую прорезь на спинке голубки просто потому, что не знал, как ими по-иному распорядиться.
Как это, "ни с того ни с сего?", - спросите вы. А вот так. Просыпаешься утром, идешь в огород, а дедушка, к примеру, и говорит:
- Ну-ка сбегай к бабушке Паше, постучи в калитку, скажи: "Сею-вею, посеваю, с Новым Годом поздравляю! Вынай сало, колбасу, а то хату разнесу!" Запомнил?
Чего ж не запомнить? Тем более, стучаться не надо. Дед Иван уже у калитки стоит, улыбается в черный ус. А за его спиной - баба Паша, держит в руках тарелку со сладостями. Подбежишь, выпалишь слово в слово - все гостинцы твои, а сверху - железный "рупчик".
Мне кажется, все бабушки того времени собирали металлические рубли, чтобы одаривать ими своих многочисленных внуков. А их у меня было больше десятка. Раз в месяц, а то и чаще, когда позволяли полевые работы, мы ехали кого-нибудь из них навестить. Рубили самую жирную курицу, набивали авоську подарками и тряслись в дребезжащем автобусе в Майкоп, Армавир, или село Натырбово. Из каждой такой поездки я возвращался с двумя рублями, так как в каждом из этих мест у меня проживало по две бабушки.
Сколько в итоге там накопилось? - одному богу известно. С Камчатки приехал мой старший брат, начал покуривать, увлекся танцульками и девчонками. В общем, когда я разбил голубку, в ней оказались только железные шайбы и свинцовые пломбы.
Без угрызений совести, я уменьшил Серегин потенциал сразу на три рубля, рассовал их по разным карманам, чтоб не звенели, и направился прямиком к дяде Васе Культе - связующему звену между жителями окрестных домов и железной дорогой.
На смоле было затишье. В конце рабочего дня рассосалась очередь из машин. Раздаточный шланг был отведен в сторону. Дядя Вася с напарником сидели на улице за столом и потребляли "Портвейн-72". В жилу попал.
Приблудный щенок, живший под вагончиком при смоле, несколько раз тявкнул. Обозначил служебное рвение. Но и без этого мое появление не прошло незамеченным:
- Здорово, барчук! Есть вопрос, или мимо шел?
- Да вот, - говорю, - дядя Вася, магарычовое дело.
- Магарычо-овое? - усмехнулся его напарник, - задачку, что ли не можешь решить?
У мужиков сегодня благодушное настроение. Отчего бы не поприкалываться?
- Да нет, - отвечаю в такт общему настроению, - задачки мне бабушка помогает решать, а я по другому вопросу. Мне нужен вон тот лист нержавейки.
Дядя Вася проследил за моим указательным пальцем и задал встречный вопрос:
- Зачем тебе? Это железо серьезное, деловое. Если на металлолом, возьми лучше старые тормозные колодки. Хоть все забирай. Скажешь, что я разрешил.
- Так мне для дела и надо. Хочу сделать деду электрическую трамбовку.
- Электрическую трамбовку?! - изумился Культя, доставая из кармана химический карандаш, - никогда про такую не слышал! А ну, нарисуй!
Я достал из кармана заранее заготовленный лист с эскизом и чертежами, разложил на столе.
Дядя Вася отодвинул стакан, углубился в его изучение.
- Ты смотри! Даже размеры проставил, - одобрительно хмыкнул он. - Только не будет работать эта чертовина.
- Будет! - отрезал я.
- Ну и молодежь пошла! Ты ему "стрижено", а он тебе "кошено"! А ну-ка скажи, Петро, - Культя обратился к напарнику, - сможет ли эта чертовина что-нибудь трамбовать?
Напарник пожевал папироску, скосил глаза на эскиз и задумчиво произнес:
- Если двигун стуканет, то какое-то время и оно постучит. Как
сильно не знаю, но постучит. Только с какого бы хрена он стуканул? У тебя, как я понял, мотор электрический?
- Можно приладить бензиновый, только где ж его взять? Поставлю что есть, от старой стиральной машины.